***
Весна в этом году в Сейретее выдалась на диво жаркой. Казалось бы, еще только начало мая, а солнце припекало так, будто на дворе уже как минимум июль. Бьякуя ненавидел этот месяц. С июлем были связаны два самых тяжелых периода в его жизни, воспоминания о которых даже спустя столько лет тяжелым бременем лежали на его сердце. Именно в этот месяц с разницей почти в пятьдесят один год Кучики потерял двух самых дорогих ему людей. Сто три года назад, второго июля, при загадочных обстоятельствах пропал его капитан. От Куросаки Ичиго осталось только изодранное чьими-то когтями капитанское хаори, найденное в Руконгае, да приказ о переводе седьмого офицера Кучики Бьякуи в тринадцатый отряд, оставленный на столе в кабинете. В тот день Бьякуе было совершеннейшим образом плевать на то, что с исчезновением Ичиго-сама связана какая-то очень темная история. И уж конечно ему было плевать вдвойне, что вместе с десятым разом осиротело еще шесть отрядов. Он просто хотел, чтобы Куросаки-тайчо вернулся. Пятьдесят два года назад умерла его любимая жена. От Хисаны ему досталась просьба найти оставшуюся где-то в Руконгае сестру, а вместе с ней и куча проблем. Внешне Рукия ничем не отличалась от его умершей жены, а вот характеры их были различны, как день и ночь. Пропажа Куросаки-тайчо, которого он считал идеалом во всем, ранила его, а смерть Хисаны, его первой и последней любви - добила. После этого все остальное для Бьякуи уже не имело никакого значения, ведь ушло все то, что было ему дорого. Остались лишь обязанности перед кланом и долг перед Обществом Душ. День за днем все его существование состояло из различных «должен» и «надо», погребших под собой все чувства. Как ни парадоксально, но именно это позволило ему остаться в ясном уме, но не смогло вернуть радости жизни. Принятая им в клан Кучики девчонка была слишком живой, слишком непоседливой и непонятной для него. Бьякуе было сложно находиться рядом с ней - каждодневное напоминание о собственном бессилии, ежеминутное убийство его веры в лучшее. Он всеми правдами и неправдами старался свести к минимуму свое общение с Рукией: как можно меньше встречаться с ней в Готей 13 и не показываться ей на глаза в поместье. Последнее не было сложным, учитывая габариты родового гнездышка Кучики. Да и названная сестрица, несмотря на то что смотрела на него с безграничным уважением и немым обожанием, не спешила навязывать свое общество. Любого другого бы такое отношение к себе умилило, но то, что он видел в глазах Рукии, слишком сильно напоминало ему его собственное отношение к Куросаки-тайчо, а у Бьякуи не было сил вспоминать прошлое. Он не был готов вернуться в настоящее из своих воспоминаний и осознать, что это уже никогда не повторится. Хватит ему и постоянного напоминания об этом в лице Ичимару и Кенпачи на каждом собрании капитанов. Неожиданное назначение Рукии дежурным офицером на грунт стало избавлением для ясного князя. Он не видел свою названую сестру уже целый месяц и чувствовал от этого странное облегчение. - Кучики-тайчо! - с диким воплем к нему в кабинет влетел новоиспеченный лейтенант шестого отряда. - Кучики-тайчо! Бьякуя оторвался от написания отчета и едва удержался от того, чтобы поморщиться. И за что ему такое «счастье»? - И что же стало причиной такого бурного изъявления эмоций, Абарай-фукутайчо? - холодным голосом, способным покрыть вечными льдами даже песок в пустыне, поинтересовался он. Навязанный ему главнокомандующим красноволосый идиот из ненавистного одиннадцатого отряда стушевался и вытянулся во фрунт, поедая начальство преданным взглядом. Ками-сама, неужели нельзя было позволить ему и дальше обходиться без лейтенанта, пока не подвернется нечто стоящее? Насколько рокубантай-тайчо помнил, в свое время десятый, а сейчас и тринадцатый, весьма неплохо обходились без фукутайчо, так нет же - главнокомандующий потребовал, а он сам не посчитал нужным ему возражать. Проблема, правда, была в том, что всех достойных выпускников Академии шинигами расхватали себе его более расторопные коллеги, и в доставшемся ему после смерти деда отряде тоже не нашлось никого подходящего. Пришлось идти к сотайчо и докладывать о своей несостоятельности в вопросах поиска лейтенанта, а после с каменным лицом выслушивать часовую лекцию о том, как молодым капитанам подчас необходимо сильное и опытное плечо. А на следующий день к нему прислали это. «Это» откликалось на имя Абарай Ренджи и было таким шумным и неуклюжим, что порой Бьякуе казалось, будто у него не один фукутайчо, а целых три. - Мне только что сообщили в тринадцатом отряде: Рукия прислала свой первый отчет с грунта! - едва не подпрыгивая от переполнявших его эмоций, радостно выпалил руконгаец. Капитан Кучики смерил своего подчиненного еще одним ледяным взглядом. Он действительно не понимал или просто идиот? С какой это радости Сентаро или Кийоне стали бы просвещать чужого лейтенанта о том, что их офицер прислала ежемесячный отчет о проделанной работе? Это внутренние дела тринадцатого отряда, и в них никто бы не стал вмешивать постороннего, а это значит... А это значит, что в отчете было нечто такое, о чем рано или поздно будут знать все кому не лень, и Джоширо решил, что его нужно заранее поставить в известность. Если это нечто тревожное для Общества Душ, то эти «все кому не лень» узнают рано, а если же Рукия что-то натворила, то поздно. Капитан Укитаке всегда имел свое мнение о том, в чем провинились или не провинились его подчиненные, а значит, будет прикрывать его названную сестру до последнего. Узнать бы еще, что там написала Рукия в своем отчете…***
Ичиго смотрел на то, как его пятнадцатилетнего убивали дорогие ему люди, и ничего не мог с этим поделать. В этот момент он был одновременно собой - двадцати шестилетним бывшим капитаном десятого отряда - и только что получившим силу шинигами мальчишкой. Здесь и сейчас, в этом акте пьесы, Куросаки мог лишь наблюдать за происходившим глазами себя прошлого. Наблюдать и беситься от своего бессилия где-то в холодной черной пустоте, чем-то смахивающей на открытый космос, как его изображают киношники. Ему еще не время выходить на сцену. Вот только почему он очнулся сейчас, а не как обещал ему Хоугиоку - в момент своего перерождения вайзардом? Неужели что-то пошло не так? А это, оказывается, больно - заново переживать события своего прошлого. Больно смотреть, до чего довел себя Бьякуя - прошедшие сто три года плохо на нем сказались. На первый взгляд все выглядело нормально: сильный и надежный капитан, идеальный глава благородного дома Кучики и... отвратительный старший брат. Несмотря на то что его тело двигалось, дышало, сражалось и выдавало холодновато-презрительные реплики, внутри ясный князь был мертв. И если в том времени, которое уже стало неслучившимся будущим, при первой встрече капитан шестого отряда напомнил Ичиго глыбу льда, то в этом он напоминал ему ходячего мертвеца, так и не понявшего, что он умер, и по привычке продолжавшего исполнять свои обязанности. «Что же с тобой случилось, Бьякуя?» Заново переживая свое первое поражение на поприще шинигами, бывший капитан десятого отряда не чувствовал ярости, только осознавал какую-то абсурдность происходившего и непонимание учителя, на которого поднял руку собственный ученик. У него не получалось злиться на своего бывшего офицера. Для Куросаки сейчас он - не глава благородного дома, не почти всемогущий капитан Готей 13, а всего лишь мальчишка - запутавшийся и одинокий. Этому Бьякуе хотелось не надрать задницу - ну ладно-ладно, хотелось - но после этого погладить по голове и пообещать, что все будет хорошо. Ренджи же... Ренджи вел себя, как и в тот раз - все такой же сильный и глупый щенок, радостно бросающийся на него по команде «фас». Этот-то ни капли не изменился - отметил взрослый Ичиго, в то время как его тело падало наземь, сраженное бывшим седьмым офицером десятого отряда. «Какая ирония, - прежде чем отключиться, подумал он, - помнится мне, Бьякуя ведь так хотел узнать, откуда у меня взялся этот шрам...»