Они путешествуют во времени ради меня!

Несколько дней Катя, Саша и Майкл пытались найти Марианну. Проблема заключалась прежде всего в том, что они совершенно не представляли, как её можно найти — кураторша из организации Смотрителей времени раньше всегда сама их находила, просто появлялась из ниоткуда, и всегда только тогда, когда ей самой это было нужно. Прошел Новый год, близилось православное Рождество. Катя сердцем чувствовала, что вскоре должно что-то произойти, что-то необыкновенное, таинственное и… ужасное! И вот за пару дней до рождественской ночи ей приснился сон. Девушка даже не уверенна была, что это ей приснилось — настолько всё казалось реальным. Будто с ней нечто случилось, потом это событие напрочь, как по волшебству, забылось, а когда вдруг вспомнилось, то уже не понятно было — произошло ли всё действительно или это сон… Катя вспоминала, как она шла одна по безлюдной улице. Зима. Густо валит снег огромными, тяжелыми хлопьями. Особенно густо шел снег под фонарями — в их тусклом, мертвенно-бледном свете миллионы пушистых снежинок сыпались сплошным белым потоком, как пух и перья из выпотрошенной подушки или перины. Только из какой-то бесконечной — во всё небо — перины, падали и падали. Казалось, еще совсем немного, и весь мир будет погребен под толстым и глухим слоем снега… И вдруг, как по чьему-то приказу, снегопад закончился, и только тогда Катя поняла, какая тишина кругом. Она сделала ещё шаг, и снег под её ботинком скрипнул так громко, что девушка невольно обернулась — она подумала, что этот неестественно громкий скрип разбудил всю улицу. Но улица спала мёртвым сном, или и правда все вымерли вокруг — ни одно окошко не светилось, ни одна машина не пробиралась сквозь заносы, даже вдалеке, у светофора, который непрестанно и бессмысленно мигал единственным цветом — мертвенно-желтым. Катя пошла дальше, она решила не обращать внимание на всю эту жутковатую «зимнюю сказку» и побыстрее добраться до своей уютной квартирке, где уже заждались её сестра, горячий чай и тёплая постель. Но тут почти за самой своей спиной девушка услышала мерное поскрипывание — её кто-то догонял. Тревожный холодок змейкой скользнул вдоль позвоночника Кати — только что ведь улица в оба конца была абсолютно пустой. Катя резко обернулась, приготовившись… она сама не знала к чему — ко всему! К ней приближалась не то маленькая девочка, не то миниатюрная старушка — с поднятым воротником нелепой бесформенной шубки, укутанная в пуховый платок, обутая в не по росту большие валенки. Катя пригляделась: всё-таки девочка — смешная, семенящая походка, и как-то переваливается уточкой… Фигурка приблизилась. Нет, старушка — голову опустила, идет тяжело, мелкими шажками, загребая снег валенками. Бабулька подошла, подняла голову и уставилась на девушку прищуренными глазками из-под пухового платка. — Внучка, помоги старой бабке, — бодро сказала она и через секунду, будто вспомнив, как надо делать старушкам, пожевала тонкими губами. Катя, растерявшись, полезла в карман за мелочью, подумала, что старая просит денег. — Не надо мне твоей мелочи! — сердито остановила ее старуха. — Помоги мне домой добраться! — Хорошо, — проговорила Катя. — А где ваш дом? — Да вот он, глупая, — недобро усмехнулась бабка и показала рукой вправо. Катя проследила за жестом и увидела, что прямо напротив, на другой стороне улицы, между современных девяти и двенадцатиэтажек стоит одноэтажный особняк — старый, сто лет не ремонтированный и внушительных размеров. — Хорошо… Но если это ваш дом, то, значит, вы уже пришли… — Куда-там, — вздохнула старушка как-то театрально преувеличенно, будто собиралась поведать непростую историю о своей горемычной жизни. — Близок локоток, да не укусишь! Жизнь прожить — не поле перейти… — и вдруг уцепилась в Катин рукав: — Ну пойдем, чего встала?! Через сугроб меня надо перенести, намело там, что твои слоны насрали! Волна душного ужаса накрыла Катю с головой: безумная старуха ну очень странно разговаривала. И при этом девушка не могла ничего ей возразить, а тем более послать её куда подальше — её волю будто парализовало. Она послушно подала руку жуткой бабке. Та повисла на руке девушки, и они пошли через дорогу. На другой стороне улицы действительно большой сугроб перегородил дорогу к дверям дома. Катя остановилась в нерешительности — сама-то она как-нибудь перелезла бы через это, но как перевести бабку? — Ну и хрена ты тупишь? — злобно зашипела старуха. И вдруг тоненьким, почти писклявым, но одновременно по-старчески дребезжащим голоском пропела: — А ты возьми меня на ручки, девонька, и перенеси на ту сторону. А уж отблагодарю я тебя за это по-царски! — последнее слово она особенно протянула: по-ца-а-а-арски… Катя, словно завороженная, наклонилась и подняла на руки бабку, как маленького ребенка. Старушка действительно была удивительно лёгкой, почти невесомой. Кате даже показалось, что весила бабка не больше кошки. Девушка так и полезла на сугроб — со старушкой на руках, с тяжестью в сердце и с затуманенным разумом. Снег набился в ботинки, ноги провалились в снег сначала по колено, потом глубже… На самой вершине сугроба Катя подумала, что всё, не пройти ей, провалится сейчас в рыхлый снег с головой. Но с невероятным усилием сделала шаг, еще один, еще, и стало легче, сугроб стал понижаться. Еще через три шага она поставила старушку на ноги. — Пойдем, пойдем… — старая ведьма поманила девушку за собой к дому. Катя послушно побрела было за ней, но тут со скрипом открылась высокая деревянная дверь особняка, и оттуда стали выбегать точно такие же старушки в платках и валенках. Сначала Кате показалось, что все они держали в руках фонарики, но уже через пару секунд она сообразила, что это… светящиеся глаза! У жутких тварей светились глаза — белым ярким светом, как энергосберегающие лампы или светодиодные светильники. Ведьмы стали окружать девушку, забегая с обеих сторон. Катя посмотрела на старуху, которую только что перенесла через сугроб. Та стояла перед ней и улыбалась, ощерив беззубый рот. Глаза старой ведьмы также светились, причем, разгораясь с каждой секундой всё ярче. Катя не помнила, как перемахнула обратно через сугроб, как перебежала улицу, да и как оказалась у себя дома, тоже не помнила. Одно только воспоминание засело у ней в голове: старуха вслед кричала, что ей не скрыться. Кричала и хохотала, хохотала и кашляла. — В общем, жуткий сон, — заключила свой рассказ Катя. — Может быть, самый страшный сон с самого детства, когда мне приснилось, что моя мама — это не моя мама, а чужая тётка, которая… Брррр! Саша и Гена слушали и озабоченно кивали головами — как-то одновременно, будто врачи на консилиуме. Катю это даже встревожило: — Вы же не думаете, что я это сочиняю? Мне правда приснилось это… эта жуть. — Нет, — Саша снова покачала головой. — Я не думаю, что ты сочиняешь. Я думаю, что… тебе не приснилось. — Как это? — спросила Катя. — Я что-то не припомню, чтобы я ходила куда-то, я же лежала с температурой еще позавчера. А до этого я… — девушка замолчала, испуганно хлопая ресницами. — Вот-вот, — сказала Саша. — Вспомнила, как ты заболела? — Нет… Ну то есть, у меня поднялась температура, появился озноб, и я заболела. — А перед этим? — Что? — Что ты помнишь? Катя посмотрела на Гену, словно ища у него помощи. — Мы с Геной ездили в Сокольники кататься на коньках. — Так я и знала! — воскликнула Саша, даже довольная, что всё вычислила. — Да что знала-то? — Катю начинал бесить этот дурацкий допрос. Надо же, она только сон рассказала, а её тут допрашивают, как на Лубянке. — Ты вторник потеряла! — Как? — Вы с Геной на каток ходили в понедельник? — Не помню, — Катя наморщила нос. — Зато я помню, — Саша поправила чёлку жестом всезнайки, поправляющего очки на переносице. — Ты еще говорила, что на каток лучше идти в понедельник, потому что в воскресенье там не протолпиться. А заболела ты в среду. Во вторник ты пришла поздно ночью, когда я уже спала. И потом, когда ты заболела, ты уже не рассказывала, куда ходила… В коридоре запиликал звонок, и Саша пошла открывать. Майкл буквально втащил в квартиру Юру Шатунова, он выглядел возбужденным и решительным в своей шляпе и длинном пальто с поднятым воротником. — Выходим прямо сейчас, — заявил он. — Куда? — Гена с беспокойством посмотрел на американского певца, чуть ли не безумно поводящими черными глазами с ярко-белыми белками. Майкл не ответил, он словно принюхивался к чему-то, раздувая ноздри. За него ответил Юра: — Майкл что-то разнюхал. Готовится большое дело! Юрий Петухов — основатель, владелец, редактор, да и автор почти всех статей «Голоса Вселенной» не блефовал… — Более того, — подхватил Майкл, — он решил натравить на нас свою нечисть! — Какую нечисть? — скептически усмехнулся Гена. — Трупоедов мягкоголовых, что ли? — Может, и трупоедов, — серьезно ответил Майкл. — Точно не знаю. Но я знаю, где его штаб, и где он собирает армию монстров, которую хочет на нас натравить. Геннадий пожал плечами: — Ну не знаю, как-то это… Мне сегодня хотелось домой пораньше, я обещал… — Если кто-то боится, пусть остается, — благородно предложил Майкл. — Я пойму, — и он с сомнением оглядел компанию. — Но кто-нибудь же пойдет со мной? Через минут пять вся компания уже широкими шагами шла к метро.

* * *

От метро до места, к которому их вел Майкл, было минут пятнадцать. Обычный спальный район Москвы, не очень далеко от центра. Тихо и мирно, по обеим сторонам улицы выстроились девяти и двенадцатиэтажные дома. Редкие прохожие заходили в магазинчики, стояли на автобусных остановках, переминаясь с ноги на ногу — мороз к вечеру стал крепнуть. Наверное, уже перевалило за двадцать. Для москвичей это достаточно холодно, чтобы уже начинать пританцовывать. Катя смотрела по сторонам, ей казалось, что она узнает улицу, но девушка не могла вспомнить, когда и зачем здесь бывала прежде. Майкл остановился, повернулся и сказал: — Пришли. Катя огляделась и чуть не хлопнулась в обморок прямо на утоптанный снег тротуара. Она вспомнила всё. Большой старинный особняк зловеще чернел глазницами окон. Прокричала ворона. Потом все звуки резко стихли, будто кто-то их выключил. Над миром повисла тяжёлая гнетущая тишина. — Это ведьмин дом… — выдохнула Катя. — Зря мы сюда пришли!