Они путешествуют во времени ради меня!

Но все прекрасные периоды, даже самое лучшее лето, когда-нибудь заканчиваются. Разве это повод для грусти? Безусловно. Нам всегда грустно, когда что-то хорошее уходит. Но повод ли это для тоски и отчаяния? Конечно же, нет! Закончилось лето? Но какая нежная и лиричная осень наступила! А впереди зима с Рождеством и Новым годом… Правда, это немножко по-детски наивный и простоватый подход, ну и пусть. Главное — не грустить об ушедшем слишком уж старательно, а то грусть может перейти в жуткий дипресняк, всё повалится из рук, и мелкие неприятности соберутся толпой, навалятся и задушат насмерть. Так, примерно, думала Катя сидя у окна московской квартиры. Саша где-то гуляла с Майклом, любуясь золотой осенью московских бульваров и парков, они звали с собой Катю, но та не пошла, не хотела им мешать, может быть. А может быть, просто хотела вот так погрузиться в тёплый и тёмный океан своей печали. Гена последний месяц почти безвылазно сидел дома — сначала Татьяна приболела, потом поочередно дети, на Москву напал какой-то жуткий грипп. А Катя целыми днями грустила одна, вспоминая летние дискотечные гастроли. Она перебирала в памяти каждое их выступление, словно раскладывала перед собой картинки: вот в первый раз на их дискотеке спел Гена, вот у них сломалась аппаратура и чуть всё не закончилось скандалом, но тут появился Юра Шатунов, и всё чудесным образом наладилось… А вот они с Геной после дискотеки гуляют по ночному парку в… и не вспомнить, в каком городе, и Гена нежно целует её в губы, а потом они отступают в тень большой раскидистой ёлки, и там… Катя чуть не задохнулась от вдруг нахлынувших чувств, а потом расплакалась — громко, навзрыд, ведь стесняться было некого, она была в квартире одна, совсем одна… Задребезжал телефон. — Ты что плакала? — это чуткий Гена сразу всё понял, несмотря на то, что Катя изо всех сил старалась говорить бодрым и веселым тоном. — Вот что, встречаемся на Гоголевском бульваре через час. Успеешь. На нашей любимой скамейке. Пока, целую. «Целует...», — усмехнулась Катя. От её грусти уже не осталось и следа (ну, не считая мокрых щёк, чуть покрасневших глаз и лёгкого насморка). — «Это хорошо…» — она облизнулась, подмигнула своему отражению в трюмо и побежала в ванную приводить себя в порядок. Вот так быстро и легко грусть-печаль молодой девушки сменяется игривым настроением. И так — то грустно, то весело пролетела осень, началась мягкая и снежная московская зима, подкрались рождество и главный праздник советского человека — Новый год.

* * *

Саша с Майклом и Катя с… чупа-чупсом возвращались из Сокольников. Гена опять не смог вырваться из дома, сославшись на неотложные домашние дела. — Вот раньше он постоянно то на концертах зависал, то на репетициях, а то и на гастроли сваливал надолго, — съязвила Саша, — а теперь, когда работы у него нет, не может просто выйти потусоваться с нами… Когда ты его видела в последний раз? — спросила она сестру. — Недели две назад, — тяжело вздохнула Катя. — Мы в кино ходили… — О, что за фильм? — Майкл живо заинтересовался. — Я сильно полюбить советский синематограф! Особенно вот эти эпические ленты про русских алкоголиков, как их… «Самогонщики», «Кавказская пленница»... — Майкл, хватит кривляться, — дёрнула за рукав своего друга Саша. — Я серьёзно! Надо что-то придумать, а то Катя у нас совсем захандрит. — А если серьёзно, — Майкл тоже вздохнул. — Если серьезно, у Геннадия большие проблемы. Мы тут с ним недавно пообщались… — О, это новость! И где же вы общались? — оживилась Саша. — Да просто по-русски пивка выпили у пивного ларька… Саша с Катей расхохотались, представив эту картину: Майкл Джексон с Геннадием Беловым выпивают у пивнушки с русскими мужиками, закусывают вяленой воблой, закуривают беломор и… общаются! Майкл не понял, чему это смеются девушки, и невозмутимо продолжал: — Гена постоянно думает, что всю жизнь уделял мало внимания детям. Ну, вот эти гастроли, концерты, жизнь известного артиста… А теперь, когда работы почти не стало, он оглянулся на прожитую жизнь, и… И, в общем, задумался, — Майкл развел руками. — Это он сам мне так сказал. — Да, — усмехнулась Саша, — похоже вы действительно за пивасом разговорились, как два такие мужика… О! — девушку вдруг осенило: — У меня идея! Если Геннадий так думает, то надо ему помочь. — Как это? — катя недоверчиво посмотрела на сестру: может быть, ей в голову какая-то шутка пришла. — У нас на носу что? — спросила Саша. Майкл с сомнением потрогал свой нос, а Катя вспомнила старый советский мультик: — Масленица? — Рождество, балда! Правда, не православное, но ничего, сойдет, тем более что и Майкл у нас не православный. Ты какой веры, милый? — Был свидетелем Иеговы… Сейчас уже нет, но я Рождество не праздную. — Но ты не против вечеринки 25 декабря? — Абсолютно, — заверил Майкл. — Я не против вечеринок в любые дни. — Отлично, — заключила Саша. — Празднуем рождество у нас. — А причем здесь?.. — начала было Катя. — Пригласим Геннадия с детьми.

* * *

Рождественская вечеринка получилась милой и очень камерной: Гена пришел со своими уже почти взрослыми детьми, Майкл не стал наряжаться в Санту, а заявился почему-то в смокинге и сидел за столом в огромной белой шляпе. Разговаривали не о празднике, вообще не на религиозные темы, просто болтали о всяких пустяках. Дети Геннадия, Света с Димой, всё время переводили разговор на музыку: расспрашивали у Майкла о популярных музыкальных стилях Америки семидесятых и восьмидесятых годов… Катя наслаждалась обществом Гены, ей было так спокойно и уютно, что хотелось, чтобы вечер продолжался вечно. Но всё ведь рано или поздно заканчивается, и гости стали посматривать на часы, чтобы успеть на метро: мощный снегопад засыпал Москву так, что вызывать такси было рискованно. Света, улучив момент, когда Гена, Майкл и Дима увлеклись спором о роли Элвиса Пресли в развитии рок-н-ролла, отозвала Катю на кухню поговорить. — Ты знаешь, что с папой? — сразу начала она. — О чём это ты? — насторожилась Катя. — О его болезни. — А, это… Конечно, знаю, — Катя вздохнула и отвернулась к окну. Снег валил огромными хлопьями, завихряясь вокруг фонаря у подъезда. — Я много раз ему говорила лечь на обследование в больницу… — Много раз говорила? И всё? — Света повысила было голос, но взяла себя в руки и продолжила взволнованно, но почти шепотом, чтобы в комнате её не услышали. — У меня такое впечатление, что всем плевать, что будет с папой! И маме, и в Союзконцерте, и даже вам… — Он же прошел обследование, — Катя тоже перешла на шёпот. — Врачи сказали, что пока у него ремиссия, осложнений нет. — Неправда! Я видела выписку из его медкарты! — Как? Где? — Дома, у него в столе… — девушка смутилась, но пересилила себя. — Я знаю, что это нехорошо, но мне нужно было… В общем, там написано, что всё плохо. Я не помню точно какие слова, но нужна срочная госпитализация. А он… У Кати потемнело в глазах. Она пошатнулась, попробовала опереться на стол, но рука скользнула мимо и она без чувств упала на пол. На шум из комнаты прибежали Гена с Майклом, Димой и Сашей. — Поднимите ей голову! — скомандовала Саша. — Я сейчас, — девушка метнулась к шкафу, где лежала аптечка. Через несколько минут Катя уже, слабо улыбаясь, лежала на диване и оглядывала друзей. — Кажется, я грохнулась… — Который раз за день? — озабоченно спросил Майкл. — Кажется, третий… Майкл покачал головой: — Нужно срочно найти Марианну. Если так пойдет… — Но где ты ее найдешь? — с сомнением покачала головой Саша. — это она нас всегда находит, когда ей надо. — Я знаю способ, — решительно сказал Майкл и направился в коридор к выходу. Расставались невесело. Света виновато посмотрела на Катю и сказала: — Простите, что я так… — Да ничего, я тебя понимаю, — катя приобняла дочь Геннадия. — Я сама в растерянности и то злюсь, то рыдаю… — О чем это вы? — спросил Гена. — О своем, девичьем, — Катя вымученно улыбнулась. Когда все ушли, Саша присела к Кате на край дивана. — Ну ты как, сестренка? — Нормально, — Катя отвернулась к стенке. — Прости, я очень хочу спать. Но Катя долго не могла уснуть. Она лежала и думала о том, как спасти Гену. «Не ужели я не справлюсь? Неужели у меня не хватит сил и времени?», — в отчаянии шептала она. И девушка вспомнила, что сегодня же рождественская ночь — время чудес и исполнения самых заветных желаний. И тоска, сдавившая ей грудь, вдруг отпустила. Кате стало легко и светло на душе, она закрыла глаза и попросила того, кто две с лишним тысячи лет назад примерно в это время воскрес. И, засыпая, она услышала, как ей ответили далёкие-далёкие, но бесконечно прекрасные голоса. Девушка не запомнила слов, но смысл не забыла. Голоса сказали, что всё будет хорошо, что главное — верить в это и не сдаваться. Еще она утром вспомнила, что голоса ей во сне спели песенку Джессики Симпсон про Рождество: O this is Christmas, Рождество наступило! And what have you doneИ что же ты успел сделать? Another year over Еще один год позади, A new one just begun Новый только что начался. And so this is Christmas Итак, настало Рождество! I hope you have fun Надеюсь, что вам весело, The near and the dear ones Мои близкие и дорогие, The old and the young Старые и молодые! Проснулась Катя в чудесном расположении духа, улыбаясь и прям светясь изнутри. В креслах перед ней сидели Саша с Катей. Лица их выражали тревогу и в то же время радость. — Ой, вы чего тут?.. — Катя не могла сообразить, зачем это ей сестра и Майкл пялятся на нее с утра, пока она в постели. — Слава богу! — выдохнула Саша. — Ну, как ты? — Майкл пристально вглядывался в глаза Кати. — Нормально, — ответила девушка. — Что случилось-то? — она кивнула Майклу: — ты же вчера собирался найти Марианну. Уже нашел, что ли? За ночь? — За ночь? — эхом отозвался Майкл и они с Сашей переглянулись. — Ты четыре дня в отключке лежала, — сказала Саша. — Я бы давно врачей вызвала, да Марианна сказала, что не надо. Она тебя своим приборчиком просветила и определила, что ты очнешься сегодня утром. Вот мы и ждали, когда это произойдет.