Они путешествуют во времени ради меня!

Саше и Геннадию в приемных покоях выдали белые халаты, целлофановые бахилы и… зачем-то марлевые маски на нос и рот. Саша вздрогнула — она вспомнила эпидемию короновируса, которая совсем недавно бушевала в её времени, когда всех заставляли ходить в масках. — Сейчас что, эпидемия? — спросила Саша женщину, что принесла халат и маски. — Нет. Почему эпидемия, — не поняла санитарка. — А маски тогда зачем? — А, это… Это на всякий случай наденьте. Вашего… э-э-э… больного… — Он мой брат, — соврала Саша. — Вашего брата только что привезли в палату из реанимационной, его организм сейчас ослаблен, любая инфекция, любой вирус, даже самый слабый ему может навредить. — А, понятно, — у Саши отлегло на сердце, только эпидемии сейчас не хватало. Юра с забинтованной головой и рукой лежал на белой постели в белой палате, когда к нему зашли Саша с Геной все в белом. — Зима… — слабым голосом проговорил Юра. — Что? — спросила Саша, в груди у девушки похолодело: она прекрасно слышала, что спросил Юрий Шатунов, она просто испугалась, что после удара по голове он стал дурачком, вот и бормочет какую-то ерунду, ничего не соображая. — Да так, — Юра попытался улыбнуться. — Тут всё такое белое, вот и вы такие в белом пришли… Я и сказал, что зима наступила. — Фух, — облегченно вздохнула Саша. — А я-то подумала, что ты бредишь… Как голова? Болит? — Нет, после такого количества обезболивающего я вообще ничего не чувствую, разве что спать хочется. — Может быть, мы не вовремя, — забеспокоился Генндий. — Ну, мы тогда в другой раз зайдем… — Нет, нет, проходите, садитесь вон на стулья. Не вздумайте уходить. Рассказывайте, что знаете. Катю нашли? Саша с Геной сели напротив кровати Юры, девушка вытащила бутылку сока и протянула парню. Юра взял бутылку здоровой рукой и отпил. — Вкусно. Ананасовый. Я такой люблю. — А что с рукой? — спросил Гена. — Перелом? — Не, вывих просто. Но зафиксировали на всякий случай, потому что всё равно шевелить больно. Я же пытался отбить у них Катю, — Юра потупил взгляд. Несмотря на то, что он сделал всё, что мог, молодого человека мучила совесть, что не спас девушку от бандитов. — Но они… короче, наваляли они мне, и руку вывихнули, когда за спину закручивали. Один мне такой — раз — руку за спину, как мент прямо, ловкий такой. А другой в это время по голове пистолетом на! — Они были вооружены? — спросил Гена, покачав головой. — Ну да. Хорошо хоть стрелять не стали, да и боялись, наверное, привлечь внимание выстрелами… Так что с Катей? — Не известно, — вздохнула Саша. — Майкл сейчас пытается напасть на их след. Есть у него одна идея, как это сделать. — А в полицию обращались? — Конечно, — сказал Геннадий. — Мы сразу же заявление написали… — И что? — Юра приподнялся на кровати. — Ты лежи, меньше двигайся, — попытался его успокоить гена. — Ну а что полиция? Сказали, что будут искать, что сообщат нам, как что-то выяснят. В посольство позвонили, там на нас наорали… В общем, всё как обычно. — Я тут еще фруктов тебе захватила, — сказала Саша, видя, как у Юры на глаза навернулись слёзы. — Мне так жаль, — Юра с трудом сдерживал рыдания. — Мне так жаль, что я ничего не смог сделать… — Не надо винить себя, — Саша погладила Юру по руке. — Ты ни в чем не виноват. Ты же не телохранитель, ты наш друг. Ты вступился за мою сестру, но… Надо надеяться и верить, что всё будет хорошо. Вот я верю. Я верю, что Майкл сумеет найти её. — Майкл сумеет, — всхлипнул Юра. — А я не сумел… — Поправляйся скорее, — ободряюще улыбнулась девушка. — Ты нам ещё нужен. Слово за слово, друзья разговорились, и на какое-то время тоска от неизвестности и страх за Катю отпустили их. Они болтали обо всяких пустяках, о предстоящих концертах Юры и Гены. Гена наполовину в шутку, наполовину всерьез жаловался, что его время прошло, что сейчас молодежь слушает «Ласковый май», «Мираж» и другие популярные группы, а советская эстрада идет ко дну. Юра в тон своему старшему товарищу тоже жаловался на то, что русская популярная музыка сильно отстала от Запада, что вот Майкл Джексон — это да, это серьёзно, а «Ласковый май» со всякими «Миражами» — это группы-однодневки, которых через год-два точно забудут. Саша спорила с ними, доказывая, что успех «Ласкового мая» не превзошла ни одна русская группа до сих пор, до 2022 года, а советская эстрада — это вообще уникальное явление культуры, как и советское кино. — Такого никогда и нигде больше не было и не будет. Во все времена! — горячо говорила Саша. — Вы гордиться должны, что были лучшими из лучших… — девушка осеклась: почему же «были», ведь её друзья вот они, рядом сидят, живые и здоровые… «Ох уж эти путешествия во времени», — подумала Саша. Юра словно прочитал её мысли. — Саша, а как это — путешествовать во времени? Я хочу сказать, каково это — знать, что будет, видеть своими глазами, что уже было и прошло? Девушка задумалась. — Не знаю, как сказать. Иногда это грустно, а иногда… прикольно! Юра посмотрел прямо в Глаза саше и сказал: — Пожалуйста, не отказывай мне… Не говори, что нельзя и всякую такую чушь, как обычно во всякой фантастике говорят «гости из будущего». Скажи мне, как у меня сложится жизнь? Стану я знаменитым? Вот как Геннадий Бенлов? — Юра кивнул в сторону Гены. — Ну и вообще, как там у меня сложится и… Когда я умру? В палате повисла тишина. Потом скрипнул стул, на котором сидел Гена, потом хрустнула кровать, на которой ёрзал Юра от нетерпения услышать самое главное, потом раздался хохот Саши. — Ну ты выдал! — Саша изображала веселье очень правдоподобно, она чуть не падала от смеха со стула. Девушка знала, что Юра умрет, не дожив до преклонных лет, что той популярности, которая была в юности, у него уже не будет, но ей совершенно не хотелось рассказывать всё это юному Шатунову. Она даже на мгновение представила, что после Юры Гена задаст ей те же самые вопросы. Саше стало жутко и смех из нее вырывался искренний, но довольно нервный. — Мне что, тебе всю твою биографию пересказать, а потом еще и некролог или как там — эпитафию с памятника на кладбище зачитать? Юра вытаращил глаза — такой отповеди он не ожидал, да еще так жёстко про эпитафию с памятника на кладбище… Брррр! — Нет уж, не дождешься! — решительно сказала Саша и резко перестала смеяться. — Хотя… ты сейчас подумаешь, что я твою могилку видела, загрустишь… Ты так не поправишься. Поэтому немного я тебе всё-таки расскажу. Итак: жить ты будешь долго и счастливо, петь не бросишь. Вся страна тебя будет знать, а песни «Ласкового мая» будут часто крутить на радио, так что о вашей группе не забудут и в XXI веке. А я почти четверть его прожила, так что знаю, о чем говорю! — Так я так и буду продолжать петь в «Ласковом мае»? — в голосе Юры послышалось разочарование и скука. — Нет, конечно. Ты был прав, ваша группа — это не «Ролинг Стоунз» и не «Пинк Флойд», это мальчиковая группа для малолеток, хоть и жутко популярная. Ты потом начнешь сольную карьеру, тоже очень успешно, будешь везде гастролировать — и по России, и за рубежом. Будешь жить в Германии, где выучишься на звукорежиссера, запишешь первый сольный альбом и… женишься! — На немке? — с сомнением в голосе спросил Юра. — Ну, как сказать… Девушка родилась в Ярославле, зовут Светлана, но с виду — чистая арийка: белокурая бестия, характер выдержанный, нордический и всё такое… Друзья расхохотались. Но Саша скоро перестала смеяться, глаза её стали серьезными и чуть грустными, несмотря на то, что на губах продолжала играть улыбка. — У вас будут дети — сын и дочка… Дверь в палату резко распахнулась, и на пороге показался Майкл. На нем также был белый халат и… чёрная широкополая шляпа, как у пирата. — Отдыхаете? — с порога спросил он. Потом, приметив Юру, кивнул ему: — Как здоровье, юный герой? — Но не дождался ответа молодого перебинтованного человека и решительно заявил: — Так, все, кто стоит на ногах и не с перевязанной головой — по коням! То есть с вещами на выход! То есть… Ладно, в русском языке много всяких разных выражений, подходящих к этому случаю, но я скажу проще: я знаю, где Катя! Все уставились на Майкла, а тот, выдержав театральную паузу, продолжил: — Она в пригороде Варшавы, в богатом дачном районе. Её держат в старинном особняке, там куча охраны, бандиты всех мастей — от мелких жуликов, до боевиков-террористов… Но не это главное. — А что главное-то? — спросил Геннадий, он уже стал терять нить объяснений Майкла. — Главное, что заправляют этим балаганом клоунов очень влиятельные люди. И это плохо. Потому что полицию вызывать нельзя, меня уже предупредили. Так что действовать придется нам самим. Ну всё, пора! — и тут Майкл заметил, как Юра Шатунов деловито возится на кровати, пытаясь встать. — Так, я сказал, что со мной идут те, у кого не перебинтована голова после сотрясения мозга! — Но… — начал было Юра. — Оставайся здесь, — мягко, но настойчиво сказала Саша. — Пусть история про твою жизнь, которую я тебе рассказала, исполнится. А если ты поедешь с нами в таком состоянии, то, боюсь, детишек ты своих будущих не увидишь. Юра без сил упал обратно в кровать — ему и приподняться-то было невероятно трудно, не говоря о том, чтобы куда-то идти. А друзья его быстро покинули палату. — Удачи, — прошептал Юра. — Спасите её...