Неба мало

POV Кёко В общем-то прохладная и вполне себе просторная палата за секунду заледенела совсем. Айсберг-старший и айсберг-младший (больше походивший на бомбу замедленного действия) смотрели друг на друга ровно секунду. А потом мир всем своим естеством обратился ко мне. В том плане, что такой востребованной я не чувствовала себя даже на съемочной площадке. Шо, тут же придвинув мне к койке отца стул, указал на него ладонью. Удостоверившись, что я села, сразу ретировался на диванчик у окна и принялся разглядывать местные пейзажи. Произошло это за долю секунды. Фува-старший же, по мере своих возможностей, почти всем корпусом повернулся ко мне. - Кёко, рад тебя видеть,- едва улыбнулся, но для него небывалая вещь: обычно сдержанный и холодный Фува Догару улыбку себе позволял только с клиентами и с женой. Причем и в первом случае, и во втором, она отнюдь не всегда отличалась искренностью. - Здравствуйте, Фува-сан,- смущенно улыбнулась я, косясь на Шо.- Как вы себя чувствуете? Выглядел он отвратительно. Наверное, лучше, чем вчера вечером, но таким я его все равно ни разу не видела. Кожа неестественно бледная, губы потрескавшиеся, глаза слегка опухшие, а говорит так хрипло, что я с трудом разбираю слова. - Бывало и получше, но Мираи утверждает, что сегодня я как огурчик,- хмуро ухмыльнулся. Меня пугало не то, что Фува-сан как всегда не обращал на сына видимого внимания. Это было мне вполне привычным и, в общем-то, понятным. Меня пугал сам Шо, который был настолько напряжен, что я буквально чувствовала, как вибрировал воздух вокруг него. - Хотел встретиться с тобой на дне рождения жены, но был занят,- отличился необычайной словоохотливостью Фува-сан, будто намеренно отвлекая меня от созерцания его отпрыска. - Ничего страшного,- не подумав, ляпнула я.- В смысле, мне тоже жаль, что мы с вами не встретились, я бы приехала позже, но график…- я виновато пожала плечами, боясь сказать что-нибудь лишнее не только для ушей Фувы Догару, но и для особо чувствительного в данный момент Шо. - Иногда мне кажется, что единственное, что твой график не предусматривает, это времени на нечужих тебе людей. Улыбка снова вышла виноватой. К тому, что Фува-сан относился к моей работе более чем скептически, а к моему менеджеру и вовсе враждебно, я привыкла. Потому-то и собралась ради его и своего душевного спокойствия отшутиться, но… - А еще там чаще всего нет времени на сон,- отозвался Шо, даже не поворачивая головы.- Так что либо она приползает к тебе тогда, когда может сама, либо лежит на твоем месте. Сказал, как отрезал. Впрочем, Фува-старший в его сторону тоже не повернулся. Стиснув ладони, я набрала в легкие побольше воздуха и медленно выдохнула, стараясь удержать на лице дружелюбное выражение. Больше всего я сейчас мечтала о том, чтобы увести отсюда Фуву. Ну, если уж не об этом, так о том, чтобы сюда прямо сейчас зашла Фува Мираи, точно. - Чей график уж точно слишком забит, так это ваш,- произнесла я.- Совсем себя не бережете. Краем глаза вижу, как Шо ненадолго быстро скользнул взглядом по отцу. Затем вновь отвернулся к окну. Фува Догару слабо отмахнулся. - Да брось ты. Это мелочь. С каждым могло случиться. Вполне в его стиле назвать обширный инфаркт мелочью. Вообще ссора отца и сына имела под собой куда более серьезную и глубокую подоплеку. Они изначально были слишком разными. Фува-старший искренность не воспринимал, был человеком холодным, сдержанным и принципиальным. Преемственность считал основой. Любовь и дружба вторичны, брак должен основываться на уважении, ровно также, как и отношения в семье. Любопытством не отличался, себя настоящего показывать не любил. Шотаро был его полной противоположностью. Начать стоило с того, что у Шо попросту отсутствовала четкая грань между «можно» и «нельзя». На этой его относительной безалаберности его сценический «Фува Шо» и основывался. Странно было, откуда у таких серьезных родителей взялся такой сын: поразительно искренний, наивный и любопытный по сути, впечатлительный и вечно радостный. Не веселый или довольный, а просто радостный. Это был один Шотаро, обнаружить которого было не так уж и трудно: всего лишь копнуть поглубже, и он весь твой. Второй Фува Шо помимо всего выше перечисленного отличался еще и поразительным себялюбием и не знающей своих границ наглостью. И первое, и второе, правда, вытекало из Шотаро под номером один, но так глубоко в его тараканах я не копалась, да и… - Ты мне лучше скажи, что за глупости о тебе и об этом Цуруге Рене в газетах пишут,- теперь голос стал еще холоднее. Хотя трудно было судить при столь явной хрипоте. - Ничего из того, что могло бы быть правдой, Фува-сан,- посмотрела я ему в глаза и улыбнулась.- Мы друзья. Мне показалось, или на его лице мелькнуло…довольство? Скосив глаза на сына, Фува-старший неожиданно как-то странно кивнул на него головой и спросил: - Вместе приехали? Шотаро отвернулся от окна и мрачно посмотрел на отца. - Вместе,- кивнула я. - Помирились? - Мы не ссорились,- еще жестче, чем до этого, отозвался Шо. Фува Догару нахмурился и на сей раз, не таясь, развернулся к сыну. Чувствуя приближающуюся бурю, я собралась, было, вмешаться. Но поздно. - Кёко, оставь нас одних,- в голосе Фувы-старшего отчетливо мелькнула сталь. Спорить расхотелось тут же, и я, безмолвно умоляя Шотаро быть не то терпимее, не то послушнее, молча поднялась со стула, поклонилась, и вышла за дверь. Повернувшись к креслам, я тут же встретилась взглядом с Фувой Мираи. - Я боялась, что это произойдет,- хмуро заметила она. Сев рядом с ней, я стиснула ладони между коленей. - Он не станет с ним ссориться,- пытаясь убедить скорее себя, чем ее, проговорила я. - А я и не за Догару волнуюсь,- грустно улыбнулась Фува-сан.- Знаю, что Шотаро может себя контролировать. Потому-то за него и переживаю… Он промолчит, но Догару может сказать все, что угодно… - Шо справится,- уверенно улыбаюсь я. Фува-сан, улыбнувшись, кивает. Затем поворачивается ко мне и немного виновато заглядывает в глаза. - Кёко, я дала твоей матери номер твоего телефона. Она просила адрес, но я решила, что будет лучше, если ты сама решишь, стоит ли… - Фува-сан, все в порядке,- успокаиваю ее я.- Вы все правильно сделали, я бы чувствовала себя виноватой, если, имея возможность, не увиделась бы с ней. Еще один проницательный взгляд. Но вопросов больше не последовало. К счастью. *** POV Шо Дверь за Кёко закрылось, и теперь искать спасения в пейзаже за окном было не только нелепостью, но еще и трусостью. С дивана я не поднялся, но лицом к отцу повернулся. - Я видел твой последний концерт. Если бы я не видел, как шевелились его губы, я бы подумал, что я ослышался. Слегка нахмурившись, я растерянно кивнул: приготовившись к молчаливому отступлению, я совершенно не знал, как стоит отреагировать на его заявление. - И где такой огромный стадион?- спросил он.- Круглый, площадка по центру… Ну, не совсем последний. - Это Франция,- отозвался я. - Франция? Ты… - Недавно вернулся из мирового турне. Тот факт, что он в принципе краем глаза видел концерт, по большей части перекрывал тот, что он понятия не имеет, что его сын был в мировом турне. - Вот оно как,- не очень разочарованно и не очень заинтересовано.- Но из тех парней, что с тобой танцуют, один все время скачет справа от тебя, уж больно… - Его зовут Сай, и он мой лучший друг,- перебиваю я его, стараясь заранее избежать опасной темы. Малоприятные отзывы в свой адрес я могу пережить: мне не привыкать. Одно его слово в адрес Сая, и я могу ответить тем же. Намек им понят, и он тут же замолкает. Оба молчим. Видимо, общие темы для разговора закончились на критике Сая, и теперь либо он просто выставит меня, либо соизволит огласить то, ради чего он попросил Могами выйти. - Мы открываем большой отель в Токио,- наконец, произносит он. - Поздравляю,- сухо отвечаю я. - Мне бы хотелось, чтобы ты занял кресло директора,- отводит глаза, а я, наоборот, изумленно смотрю на него. - Что, прости?- переспрашиваю, чтобы убедиться в том, что я правильно его понял. - Я хочу, чтобы ты возглавил управление отелем,- повторяет он нарочито громче и четче. Резко поднимаюсь и скрещиваю руки на груди. - Мне казалось, тогда, семь лет назад, я уже говорил тебе, что не собираюсь идти по твоим стопам,- говорить сухо и ровно не очень-то получается, но на большее я сейчас не способен.- И ты, если мне память не изменяет, был со мной солидарен. Не совсем то слово, которое описывает наше с ним тогдашнее «соглашение», но из тех, что пришло мне в голову, оно самое приличное. - Сейчас ты повзрослел,- пожимает он плечами.- Хочется думать, что поумнел…Должен понимать, что петь и танцевать всю жизнь у тебя не выйдет. Расцепляю руки на груди. - Когда-нибудь тебе перестанут писать песни, и что ты будешь делать тогда?- смотрит в глаза, думая, что сказал что-то умное. Думая, что привел неоспоримый аргумент. Но есть одно весомое «но». - Все мои песни,- тихо и на сей раз почти спокойно сообщаю я ему,- и вся моя музыка принадлежат мне. Их написал я. Поэтому если ни у кого не возникнет желания сочинять мне музыку и писать слова – я переживу. Отвожу взгляд и стряхиваю с джинсов несуществующую пыль. - Приятно было увидеться. Выздоравливай. И, так и не посмотрев на него напоследок, выхожу вон из палаты. Мама и Кёко одновременно встают. У обеих на лице беспокойство. Что отчасти приятно, беспокоились они, кажется, обо мне. - Нам пора,- говорю я.- Позвони мне, как только его выпишут, я помогу тебе подготовить все дома и привезти его домой. - Хорошо,- кивает мама, внимательно заглядывая мне в глаза.- Шо, все… - Все прекрасно,- через силу улыбаюсь я.- Больничный счет я оплачу, а… - Шотаро, мы же далеко не бедствуем,- пытается возразить она. - Мам,- укоризненно склоняю голову.- Я хочу это сделать. Слегка разочарованно вздыхает и кивает. - Ладно… - Береги себя,- обнимаю и целую ее в щеку. - И ты,- немного рассеянно произносит она. Дождавшись, пока мама попрощается с Могами, почти пулей вылетаю из больницы. *** POV Кёко Стоический запал Шо иссяк, стоило нам обоим сесть в машину. Захлопнув дверь, он положил руки на руль, но с места не двинулся, угрюмо смотря в одну точку. - Одно мне объясни,- вдруг ни с того ни с всего начинает он,- почему ты никогда ему не возражаешь?- в голосе так и сочится злость напополам с горечью. Едва сдерживаемые, а оттого еще более заметные. - Потому что в споре с ним мне все равно не выиграть, а…- он усмехается, и я замолкаю, несмело поворачиваясь к нему. - Даже тогда, когда он, назвав меня бездарной певичкой, залепил мне пощечину, ты молча с ним согласилась. Изумленно приоткрываю рот, не зная, удивляться ли мне тому, что он прекрасно знает, что я слышала тот разговор, или же обидеться на неоправданное обвинение. - А как бы ты отреагировал тогда, обнаружь я себя прямо во время вашей ссоры?- поступи я так, мы бы поссорились с ним на пару лет раньше. Открыв окно, я чуть подаюсь вперед: стало слишком душно.- Кроме того, не я ли была в том списке, который так сильно тебя тогда взбесил? Если уж говорить, то все. Откровенность для нас сама по себе странна, но либо сейчас, либо никогда. Слышу, как он поворачивается ко мне. - С чего ты взяла? У меня вырывается нервный смешок, и я вновь встречаюсь с на сей раз удивленными шоколадными глазами. - Шо, я слышала весь ваш разговор. Он нахмурился, видимо, вспоминая, что конкретно могло привести меня к такому выводу. - То есть тебя не смущает,- вычислив нужную часть разговора, заговорил он,- что за твое обучение взялись лишь с одной целью: в конечном итоге выдать тебя замуж за не в меру перспективного сына? - А тебе не приходило в голову, что…- я осекаюсь, понимая, что именно чуть было не слетело у меня с языка. Борясь с желанием в прямом смысле слова надавать себе по губам, я пристыженно отворачиваюсь. - Кёко, что?- неожиданно требовательно и почему-то с опаской торопит меня Шо. - Что меня это не интересовало, а твои родители стали всего лишь родителями, которых я люблю,- выкрутилась я, с вызовом поднимая на него взгляд. Сердце стучит как бешеное, я нервно сглатываю, крепче стискивая руки на груди. Я так привыкла делать вид, что он для меня ничего не значит, что мы друг другу чужие люди, что вновь приоткрывшаяся дверка с его именем скрипит особенно громко, эхом отдаваясь в ушах. - Однако ж я плюнула на все свои чертовы угрызения совести и поехала с тобой,- совсем тихо заканчиваю я.- Исключительно потому, что никогда не считала и не считаю тебя «бездарной певичкой». «…да и не будь ты и в сотой доли таким талантливым, каким являешься, я бы все равно поехала»,- так и не сказала я, прикусив губу и вновь отвернувшись. Ему хватит и первого, а второе я, скорее всего, никогда ему сказать не смогу. - Прости,- доносится до меня как сквозь толстый слой ваты. Вот ведь козел. - Да пошел ты,- в сердцах отзываюсь я. Старая обида заиграла во мне с новой силой. Сейчас и правда заплачу. Помимо того, что я просто истеричка, буду еще и страшной истеричкой. С носом в два раза больше и с полным отсутствием глаз. - Как бы несправедлив он ни был по отношению к тебе, и в какой бы степени на твоей стороне я ни была, ты сам никогда не позволишь мне ему возразить,- пытаясь выровнять голос, продолжала я, уткнувшись взглядом в собственные коленки.- Потому что он твой отец, и ты его любишь. А я молчу, потому что он твой отец, и мне не все равно. Ну наговорила!.. Ну, Могами, ну даешь!.. - А еще я сейчас заплачу,- заранее предупреждаю я, окончательно и бесповоротно разрушая годами создаваемый образ. - Дура,- так искренне и так…тепло, что совсем не обидно. - Сам дурак. По-детски, но ничего более разумного я сейчас ответить не могу. Он чем-то шуршит и поочередно расстёгивает змейки на карманах. - Джентльменского набора как раз сейчас с собой нет…но вот бумажные салфетки найдутся,- слышу я и удивленно поворачиваюсь к нему. И его руки тут же аккуратно смахивают с моих щек слезинки. - Ты что делаешь?..- испуганно шепчу я, вжимаясь в кресло. *** POV Шо Она так неожиданно ко мне повернулась, что о бумажном платке в своей руке я как-то подзабыл. Дотронулся до влажной щеки так, смахивая уже далеко не первую слезинку. - Ты что делаешь?..- бровки складываются в милые домики, а любопытно-испуганные глазки на какое-то время от удивления перестают рыдать. Я же руки от ее лица не отнимаю, тыльной стороной ладони проводя по тонкой скуле. - Спасибо. Это слово кажется мне ничтожно-мелким и слабым на фоне того, что я на самом деле испытывал по отношению к ней. Здесь была отнюдь не только благодарность… Она громко всхлипывает, опуская глаза на коробку передач. Сейчас, вжавшись от смущения в кресло, она кажется особенно маленькой и хрупкой. - Не за что,- тихо и обиженно отвечает она, смешно надувая губы. Убираю руку и протягиваю ей платок. Взяв салфетку, шумно сморкается и вновь принимается разглядывать машинную панель. Еще немного, и я засмеюсь. - Что он сказал?- неуверенно спрашивает она. - Ничего особенного,- отмахиваюсь я, едва сдерживая смешок, когда она вновь шмыгает носом.- Тебе так нравится моя магнитола? - Прекрати на меня пялиться,- продолжает неразборчиво бурчать она.- У меня нос в два раза больше, и глаз не видно. Ну все. Терпение мое лопнуло, и я громко рассмеялся. Возмущенно задрав подбородок, она резко сцепляет руки на груди. - Смейся-смейся. Глаза и правду опухли, нос, как и было сказано, покраснел. Ко всему прочему, от злости она стиснула губы, отчего те слились в тонкую-тонкую полоску. - Страшила страшилой,- соглашаюсь я, и она криво усмехается, обиженно отворачиваясь к окну.- Но очень хорошенькая. Вижу, как она едва заметно скосила на меня глаза. Плотно сжатые губы слегка дернулись в улыбке, а плечи, кажется, расслабились. Все той же салфеткой снова промокает глаза. Протягиваю ей целую упаковку, и тут же краем глаза замечаю сразу три вспышки фотоаппарата. Меня будто бы током ударило. Кёко, видно, тоже заметив, испуганно озирается по сторонам. - Твою ж…- вырывается у меня, и я тут же завожу двигатель. - Шоко и Амико определенно заменили нам мозги,- культурно озвучивает мои мысли Могами, пристегивая ремень безопасности. - И банальный страх за свою задницу тоже,- соглашаюсь я, выруливая с парковки.- Хирано меня убьет. Могами неожиданно смеется. Немного истерично, но я все равно никаких поводов для веселья не вижу. - Можешь не верить, но Такарада скорее поржет…