Пицца

Пицца

             В детстве Лекси могла часами придумывать истории в своей голове, до жути подробные и правдоподобные. Она могла запутаться в бесконечной фантазии и грубой, трескающейся, как разбитое каленое стекло, реальности. Она сбегала к выдуманным друзьям в выдуманный мир. Это помогало игнорировать крики родителей, их равнодушие, отсутствие в них опоры для маленьких девочек. Это помогало не потерять себя в бесконечной веренице ломающегося мира детства. Так было до подросткового возраста.       А потом отец бросил ее и Кэсси. Мистер Говард бросил их именно «потом», ведь сначала он оставил миссис Говард. Или она его? Этого никогда не узнать, не разобраться в этом коме вранья взрослых, их обид, страхов и непонимания. Лекси приняла это как должное. Так случилось, ничего не поменять. Нужно просто взять ответственность на себя, стать взрослой. Строить из себя жертву — не в духе героев ее фантазий. Она, как взрослый и мудрый человек, последний раз перед сном попрощалась с детскими выдумками. Ее глаза были мокрые от слез, пальцы теребили край легкого пледа. Дыхание было ровным, размеренным. Она будто готовилась к прыжку. Вспомнила каждого выдуманного персонажа, своих нереальных друзей. И попрощалась с ними. Тумблер повернут, и детские игры убраны в ящик. Пыльный, далекий, бережно укрытый белой простыней.       Она не была слабой или податливой. Она четко видела границу своих принципов и расставленных приоритетов. Но, как у любого живого человека, у нее были слабости. Мама, которая уже с утра могла ходить с бокалом алкогольного коктейля и сигаретой, зажатой меж накрашенных губ с идеальным контуром. Кэсси, которая потерялась в парнях, пользующихся ее разбитостью и потребностью в любви. Ру, утонувшей в наркотическом угаре и горечи чего-то утраченного и обречённого. Она становилась лёгкой мишенью для манипуляций, если кукловодами выступали эти трое. Ради них принципы и морали стирались. Уходили на задний план и уверенность в себе, и четкая форма ее личности. Что она хотела? Чем любила заниматься? Способна ли была на ошибки? Лекси не знала ответов на эти вопросы. Зато знала, что несёт ответственность за этих троих людей.       Даже если сложно, противно или, до сжимающих ребер и отбивающего сердца галопа, больно.       Заботился ли кто-то о ней? Переживал ли, почему она пришла домой позже 12? И почему глаза вдруг покрасневшие, а синяки под ними видно даже под плотным консилером?       Чтобы не отвлекаться на фантазии, она читала и впитывала информацию как губка. Безжалостно заглатывала книги и статьи. Тонула в датах и деталях событий. Растворялась в анализах героев или произведениях искусства. Падала в черную пустоту космоса. Укутывалась в учебе, как в мягком коконе. Ощущала опустошенность под кожей и напихивала себя фактами, как плюшевая игрушка набивается на фабрике наполнителем. Лишь бы не потерять форму человека. Лишь бы случайно пальцами не продавить кожу до дырки и не сдуться, как воздушный шарик. Ш-ш-ш-ш…       Первое время так и было. А потом она… привыкла? Стала получать удовольствие. Видела пользу от этих знаний в учебе. Поблажек от учителей, ведь она «примерная девушка». Устойчивая картина будущего всё больше обретала форму: из пыльного ящика вполне ожидаемо прорвавшейся фантазии всё принимало более и более явные очертания реальности, которая очень нравилась Лекси, чего уж таить. Такая эфемерная картина, что становилась настоящей, досягаемой, стала спасательным кругом для неё. Ведь и дураку понятно: ещё немного, и она растворится в роли родителя, мягкой жилетки, рабочего варианта отступлений.       Эти роли спустя столько лет начинали тяготить. Поэтому она оставляет Кэсси одну и едет на новогоднюю вечеринку почти без угрызения совести. Поэтому в ее голове звучит голос: не маленькая, сама справится. И она согласна с ним. Почти.       Зачем она едет на вечеринку, на которую поперлась лишь для того, чтобы приглядывать за сестрой? Чтобы теплый мягкий кокон не задушил ее. И это аргумент.       Диван упругий, воздух плотный, влажный. С примесью пота, дыма сигарет, парами алкоголя. Но это не так важно. Пьяные тела двигаются под музыку, голоса гогочут нестройным хором. И это неважно.       — Йо, ты ведь подруга Ру? — облако дыма тает, и рядом, как по волшебству, оказывается Феско, местный барыга. Лекси не вздрагивает, ее мягкий кокон смягчает удар амплитуды вторжения в личное пространство.       Подруга? Нет, но принято так считать. Ведь, если бы Лекси была тверда в своих убеждения, если бы Ру не была ей дорога, она бы не назвала их однобокое общение дружбой.       — Да, а ты Феско? — она видит, что он внимательно смотрит на нее, а ещё чувствует запах травки. От него или тут просто уже все пропитано им?       — Ага, напомни свое имя? — он сидит к ней в пол оборота в абсолютно расслабленной позе, выпуская очередные кольца дыма.       Не колит и даже не давит, что ее имени не помнят. Кокон работает в обе стороны. Защищает ее от внешнего воздействия и как бы маскирует. Она именно этого добивалась.       — Лекси, — вежливая улыбка. Она не отрывает взгляда от собеседника. Ведь всегда нужно быть настороже.       — Черт, красивое имя, — он прикрывает глаза, делая последнюю глубокую затяжку, и тушит окурок в ближайшем стаканчике. — Лекси, — катает имя на языке, как сладкую мятную конфету, снова обращаясь взглядом к ней.       Необычное действие. Не привыкший кокон пропускает его, и Лекси чувствует, как ее щеки рдеют. Это… приятно?       — Спасибо, — сконфуженно отвечает она, поправляйся выбившийся локон.       — Как есть, мне нравится, — с полуулыбкой роняет Фес.       Она возвращается взглядом в толпу. Может, Кэсс уже здесь? Повышенное чувство ответственности притягивает тревогу. Но сестры нет, а руки беспокойно крутят телефон. Зря она поддалась эмоциям. Так по-детски, ей такое не к лицу.       — Кого-то ищешь? — Феско поддается немного вперед, чтобы заглянуть в лицо Лекси. Она отвыкла от этого. Обычно никто не замечает ее чувств и прорывов. Либо относятся как к данности. Снова щеки алеют, она чувствует этот прилив крови и мурашки, проходящие по спине.       — Кэсси, мы поссорились по дороге, и она добиралась до вечеринки сама. Ты ее видел?       — Не, тут народу тьма, — он округляет глаза, чтобы она понимала масштаб «катастрофы», и это забавляет ее. А он улыбается в ответ. Улыбка у него красивая, делает суровое лицо живым и почти мальчишеским. — Может, она снаружи?       — Пойду осмотрюсь, — кивает Лекси и подрывается на поиски. Волнение сжимает горло. Она набирает раз, второй, а ноги кружат ее по коридору и этажам. Вокруг дома и на стоянке. Но сестры нигде нет. Лекси злится и даже не знает на кого больше: на беспечную и безбашенную Кэсси или глупую и импульсивную себя. Она встречает Кэт и ее парня, но те тоже лишь пожимают плечами, виновато оглядываясь по сторонам. Лекси выдыхает, улыбается им и желает хорошего вечера. И снова прокладывает себе тропку через хаотичную толпу к островку спокойствия.       — Йо, я уже успел заскучать, — добродушно роняет Фэс, постукивая по дивану рядом с собой, как бы приглашая.       — Неправда, — мягко улыбается Лекси. Может что-то и начинает шевелится внутри от этого внимания к своей персоне, но ее плотный кокон быстро адаптируется под обстоятельства.       — Зачем мне врать, ну? — немного обиженно протягивает парень. Она не знает, что ответить. Лекси чувствует себя неуютно. Девушка привыкла быть удобной, не причиняющей дискомфорт. Но какое ей дело до человека, которого она видела от силы пару раз?       Они молчат, думая и размышляя каждый о своем. Фэс крутит новую сигарету между пальцев, Лекси невольно ловит себя на том, что неотрывно наблюдает за этим. Она привыкла наблюдать со стороны за толпой юнцов, творящих полный хаос под алкоголем и веществами. Участвовать необязательно. Мысли сначала зароятся в ее голове, как облако мушек, а потом и заглушат музыку и крики. Она снова будет обдумывать, анализировать, дотрагиваться кончиком пальцев до пыльного аккуратного ящика.       — Что ты здесь забыла, Лекси? — вопрос сбивает с толку. Он звучит и грубо, и равнодушно одновременно.       — Прости? — она снова обращает свое внимание на парня, что, упершись локтями в колени, крутит уже потрепавшуюся сигарету. Он смотрит пристально, серьезно. Нет смешинок в глазах или скрытой ухмылки.       — Ты не любишь такие места, но все равно здесь. Зачем? — его тон смягчается, хотя по лицу все равно не прочитать ни единой эмоции. Лекси мнет пальцы, крутит кольца на своих тонких пальцах. Будто она знает ответ. Она отрывает свой взгляд от рук и смотрит снова на парня, выдавливая улыбку и пожимая плечами. Глаза предательски увлажняются.       Лекси не любила плакать при ком-то. Она всегда сражалась со своей грустью одна, позволяла эмоциям выйти из нее, читая серьезную книжку или просматривая грустный фильм. Тогда ее слезам можно было найти оправдание: она просто очень впечатлительная. Можно натянуть улыбку, и никто не станет придираться, расспрашивать, тыкать пальцем в оболочку. Она все еще боялась, что та может порваться.       Что-то меняется в лице Фэса, она не может сказать, что конкретно, но он кивает, будто понимает, о чем она говорит, будто слышит весь этот шум и гам в ее голове. Но это не так, и Лекси привыкла к этому.       — Ты нашла сестру? — снова спрашивает парень. Ему что, правда интересно? Кокон натягивается изо всех сил, сдерживая эмоцию радости. Она закусывает губу и отрицательно качает головой. — Херово, — роняет Фэс и тянется за телефоном в карман джинс. — Йо, Эш, приметишь Кэсси на горизонте — сообщи. Ага, пошел ты, — прыскает он с улыбкой на ответ, который Лекси не слышит из-за гама вокруг. — Скоро выдвигаемся, понял.       Лекси смотрит недоуменно. Растерянно даже. А в коконе появляется первая дыра размером с мизинец. Фэс поднимает на нее взгляд, потом прикуривает огромным пламенем зажигалки (она даже дёргается непроизвольно, опасаясь обжечься) и откидывается на спинку дивана. Девушка не успевает задать вопрос. Она не успевает даже толком переварить или принять, что сейчас произошло.       — Эш предупредит, правда, мы уже скоро отчаливаем. Чем ты любишь заниматься, Лекси? — снова облако дыма делает его почти нереальным, и Лекси думается, что она опять утонула в своих фантазиях и путает выдумку с былью.       — Я люблю читать, — заключает она после небольшой паузы. Она так же, как и парень, облокачивается на спинку дивана чуть боком, задевая щекой мягкую обивку. Так она не теряет его из виду. А Фэс поворачивает лицо еще больше, будто предоставляет ей возможность увидеть его лучше. У него лучистые длинные ресницы рыжего цвета, такие же, как и борода. Веснушки рассыпаны на лице, руках. Даже в радужке глаза виднеются крапинки. Ей это кажется красивым. — А ты?       — Не знаю, наверное, смотреть фильмы. Скажем, это мое хобби, — и Лекси широко улыбается в ответ на его немного смущенную улыбку.       — И какой твой любимый? — пальцы не перестают крутить колечки на левой руке. И Феско видит это, замечает, когда обводит взглядом девушку, но не акцентирует внимания.       — Пока «Интерстеллар», — заключает парень, потягивая сигарету. Он старается выдыхать дым в противоположную сторону от девушки, и она подмечает это.       — Пока? — уточняет она, смешно сведя брови.       — Пока не найду лучше, — уточняет Фэс. — Вдруг сегодня ночью я буду смотреть что-то такое, что перепрыгнет «Интерстеллар»? И тогда он перестанет быть любимым. Поэтому пока.       Их прерывает звонок Эша: Кэсси, шатаясь, идет к Мэдди, теперь о ней можно не беспокоиться. Лекси выдыхает, прикрыв глаза. Обидно ли ей? Чувствует ли она себя брошенной? Ерунда.       К дивану подлетает Джулс. Яркая, динамичная, порхающая как мотылек в неоновом свете. Она ищет Ру, но уходит лишь со скупым ответом Фэса: «Она где-то здесь, Джул». Девушка не обижается, что тот коверкает ее имя, улыбается уголком ярко накрашенных губ, подмигивает Лекси и снова растворяется в сумраке толпы.       Лекси провожает ее и снова обращается взглядом к Фэсу. С его лица уже стерлась привычная (она успела ей стать!) улыбка. Он напряженно всматривается в толпу, чуть наклонив голову вбок.       — Обменяемся номерами, Лекси? — спрашивает он, замечая, что за ним наблюдают. Она краснеет. Улыбается неловко и протягивает разблокированный телефон. Фэс забивает свой номер и совершает звонок. Улыбается чуть смущенно, девушке даже кажется, что он покраснел. Или это неоновый свет отражается? — Готово. Надеюсь, мы еще встретимся, Лекси Говард. Хорошего тебе вечера.       — И тебе, — ей не удается скрыть грусть в голосе. Фэс поднимается, стягивает с себя зеленый свитер (так неподходящий к образу барыги, но так понравившейся Лекси). Он снова бросает на нее нечитаемый взгляд и кладет вещь на диван, где прежде сидел сам. Парень поджимает губы, будто о чем-то сожалеет или крепко задумался. А потом направляется в толпу.              Он не понравился ей, и это не была любовь с первого взгляда. Нет. Но он был ей приятен. И она бы… наверное, она бы с ним подружилась. Хотя голос в голове и напоминал, чем занимается этот веснушчатый парень в зеленом свитере и голубыми глазами. И это, наверняка только это, останавливало ее. Не его взгляд, наполненный злобой. Не сжимающиеся, крупные даже для парня, кулаки. Не решимость, с которой он целеустремленно направился в сторону Нейта (именно в его, она была уверена). И даже не избиение этого скользкого типа, Лекси была уверена, что это заслуженно. Хватает даже того, что именно он распускал слухи о легкодоступности Кэсси.       Феско возвращается к дивану, костяшки сбиты, на них кровь Нейта, которого обступили со всех сторон. У Фэса виноватый взгляд, а Лекси смотрит напряженно и серьезно.       — Йо, извини за это, — он говорит так, чтобы слышала только она, ведь музыку заглушили в тот самый момент, когда кто-то пронзительно заверещал, а Нейт уже валялся на полу, абсолютно не защищаясь. — Я не хотел, чтобы ты видела это, но обстоятельства такие.       Лекси кивает. Она вроде и понимает, что это не ее подход: силой ничего не решить, но и жалости к Нейту она не испытывает.       — Ру и Джул уже в машине, тебя подбросить?       Девушка отрывает глаза от кровавого пятна и растерянно смотрит. До нее не доходит смысл его слов.       — Пойдем, черт, ты в шоке, а на улицах сейчас неспокойно, — он протягивает ей руку ладонью вверх. Она отшатывается в сторону дивана, хватает его зелёный свитер и крепко сжимает пальцы Фэса, больше для равновесия, чем для спокойствия (или она пытается себя в этом убедить?). И они пробираются сквозь толпу к выходу на стоянку, где Эш уже завел машину и ждёт, чтобы ударить по газам.       — Лекси?! А ты что тут забыла? Фэс, ты и ее подсадил? — захлёбывается в смехе Ру. Она явно пьяна. Фэс бросает на нее тяжёлый взгляд, и она поднимает руки кверху и изображает на лице гримасу «Упс!».       — Че за херня, кто это? — хмурится подросток, явно самый младший из компании, и срывает машину с места, ловко входя в повороты. Феско усмехается нервозности паренька.       — Лекси, это Эш. Эш, это Лекси. Эш — моя семья и партнёр, понимаешь? — Эш бросает в зеркало заднего вида хмурый взгляд на Лекси и снова сосредотачивается на дороге. Смогла ли она улыбнуться? Пока что руки только сминают мягкую пряжу свитера Фэса, и она не уверена, что на ее лице не отображается ужас. Кровь. Лекси боится крови. Говард тошнит только от одного ее вида.       — Мне кажется, что ей плохо, давайте тормознем? — предлагает Джулс и приобнимает девушку за плечи. А Лекси чувствует, как сердце с трудом отбивает свой ритм, будто кровь загустела.       — Блять, Эш, ускоряйся, че как улитка? — возмущается Фэс, и машина подрывается и пролетает по ночному пригороду.              Она сидит, спиной облокотившись на машину, а голова находиться между ног. Лекси все ещё переживает паническую атаку. Последнее такое шоу ее психика выдала в младшей школе, когда один из одноклассников упал и разбил нос. Крови было так много, а паренёк белел на глазах. Страх смерти — вот, что напугало маленькую Лекси.       Пьяная Ру не могла найти себе места на пустой обочине и наворачивала круги, шаркая ногами. Камушки под ее подошвой противно скрипели, вызывая тошноту. Хотелось заткнуть уши, но тело отказывалось повиноваться.       — Попей воды, Лекс, — Джулс подставляет бутылку с водой практически у губам и придерживает ее подбородок. Дышать уже не тяжело, но голову кружит. Жидкость устраняет отвратительную сухость во рту, и становится значительно лучше.       Она слышит отдалённый разговор парней. Пытается сконцентрироваться на нем, а не на противном хрусте камней.       — Блять, что за хуйня, Фэс? Сначала объебываешь Ру, вечная заноза в заднице, теперь уже эта дама! Какого хера ты потащил ее с нами?       — Завали ебло, ага? От тебя кусок отпал? Или мне нужно было ее бросить там?       — Проблем и так навалом из-за этого куска дерьма…       — Мы решили этот вопрос, осади, — она слышит в его голосе смешинки и расслабляется. — И ее зовут Лекси.       Парни ударяют по рукам и, видимо, обнимаются, похлопывая друг друга по спине. А потом приближаются шаги. Лекси стыдно, она принесла хлопот, хотя не виновата в этом. Она поднимает голову, слабость почти отступила, а Ру, нервно заламывая руки, ходила вокруг тачки.       — Джул, прижми малышку Ру, пока у нас у всех голова не закружилась, окей? Беннетт, завязывай пыль поднимать.       Голос Фэса глубокий и размеренный. Ему бы записывать аудиокниги или успокаивающие истории перед сном. Лекси бы купила такую и знала бы каждую запятую и паузу. От этой мысли к ее щекам приливает кровь. Сначала она замечает почти белоснежные кроссовки Фэса, а потом видит и его лицо: он опускается на корты перед ней, чтобы их лица были на одном уровне.       — Мне жутко стыдно, — хрипит Лекси, а Фэс морщится и ищет взглядом бутылку, из которой Джулс недавно ее поила.       — Йо, Лекси, завязывай извиняться, ага? — он наклоняет голову набок и подносит бутылку к ее лицу. Ну нет, чтобы он ее поил — она не позволит. Ещё слабыми руками она перенимает у него бутылку и прислоняет ее к сухим губам, делает мелкие глотки. Парень одобрительно ухмыляется. — Это мне стоит извиниться. Если бы я знал, что ты боишься крови — отослал бы тебя подальше, например, сразу к Эшу.       — Нет, я сама ступила. Видела ведь твой взгляд, а встала, как вкопанная, — медленно качает головой Лекси. Она такая дура. И ей хочется плакать, но она не станет. Девушка обязательно поплачет, когда будет одна.       — Сможешь встать? Двинем к нам, тебя нельзя оставлять одну.       Лекси смешно хмурится. Она не ребенок.       — Не нужно за мной приглядывать, Феско, — она мягко улыбается ему, ведь это все равно приятно. И где-то в районе ребер ей щекочет. Это бабочки?       — Прикалываешься? Тебе только что было плохо, я тебя сегодня не отпущу, тем более, что в твоём состоянии виноват я, окей? — он встаёт на ноги и подаёт ей руки, чтобы приподнять ее. — Ты любишь пиццу?