Всё смешалось в доме Жилиных

      Полковник Сергей Жилин любил всех своих детишек одинаково сильной любовью, но не мог не признавать, насколько разные подходы нужны к каждому из них.       С Петей и Мишей было легче — их хоть и двое, но потребности, желания и интересы у них одинаковые, как они сами, а потому прилагать лишних усилий, чтобы угодить каждому, не приходилось. Да и вообще с подросшими сыновьями всё понятно и просто — мальчишки, в конце концов, много ли им надо? Они с братом Митькой сами когда-то такими были.       Вот Сонечка — вообще другое дело. Полковник считал, что статус малышки закрепился за ней пожизненно, и сколько бы ей ни было лет — три, тринадцать, тридцать — всё равно для семьи она останется их маленькой Соней. Проблемка заключалась лишь в том, что как воспитывать девочек, тем более таких хорошеньких, Жилин не знал. Дочка, да ещё после двух мальчиков, это прекрасно, но что с ней делать? Полковник думал недолго; про себя решил, что будет относиться к ней так же, как к жене, с поправкой на возраст, конечно же, и уже три с половиной года блестяще справлялся с поставленной перед собой задачей. Софья жила, как маленькая принцесса, не зная забот и печалей.       Во время традиционного выходного променада большая принцесса повела двух маленьких принцев стричься. Проконтролировать, чтобы процесс прошёл нормально, и ни дети, ни парикмахерская, не пострадали, могла только Анечка. Соню торжественно получили Серёже с Жетоном; никто не возражал, кроме не желающих сидеть в парикмахерском кресле близнецов.       С первого взгляда было не понять, кто кого выгуливает — папа дочку, или дочка папу. Деловая Софья предпочитала полностью насладиться прогулкой и просто делала, что хотела. То ей прямо под ноги упал жёлудь, отчего тут же приспичило поковыряться в опавшей листве и набрать побольше дубовых орешков, то захотелось красивой длинной палкой помутить грязь в луже, смотря на мутные узоры в воде, то рядом проскакала трясогузка, за которой очень надо было погнаться, весело хохоча. Полковник никак не мешал, лишь неотступно ходил следом, заложив руки за спиной, словно сторожил. Сам по себе гулял только Жетон, вынюхивая что-то по собачьим меркам интересное в сухих шуршащих листьях.       Соня присела на корточки и подняла с земли ярко-жёлтый кленовый листок.       —Касиво, — сообщила она папе, протягивая находку.       —Тебе нравится?       —Да.       —Давай возьмём домой и положим в книжку.       —Давай.       Пройдя несколько шажочков, она снова наклонилась за красивым листиком.       —Дейзи, — она передала листочек папе.       Полковник без лишних слов принял из маленькой ручки важный "груз". Через пять минут он держал уже целый букет пёстрой резной листвы, тщательно собранный дочкой. Софа задумчиво всматривалась в землю, выискивая листья покрасивее, приседала, поднимала, передавала папе и, сделав несколько маленьких шажков, повторяла заново.       Жилин сверху вниз смотрел на своё маленькое чудо и невольно улыбался. Его умиляла дочкина детская деловитость и увлечённость такими, казалось бы, пустяками. А ещё его удивляло, как детям (вообще всем детям, не только его) удаётся так долго сидеть на корточках в одной позе. Он сам мог присесть максимум секунд на двадцать, после чего колени начинали ныть. Софа, задумчиво ковыряясь в листве, не вставала уже минуты две — неужели ножки не устали?       Подул слабый, но прохладный ветерок, шевельнув Сонины медно-рыжие косички.       —Софа, голубушка моя?       —М? — отозвалась дочка, не отвлекаясь от дела.       —Шапочку надо надеть.       —Угу, — согласилась Соня, но не встала.       Полковник вздохнул, достал из кармана пальто голубую осеннюю шапочку и сам присел на корточки, чтобы утеплить ребёнка. Софа недовольно заворчала, когда не больше чем на пять секунд папины руки загородили обзор. Жилин отстранился и поглядел на дочку, но всё-таки не удержавшись, приблизился снова и чмокнул в макушку. От Сони вкусно пахло детским фруктовым шампунем.       Она, наконец оторвавшись от постройки пирамидки из сухой листвы, посмотрела на папу большими блестящими глазами, хлопнула ресницами и широко улыбнулась, задорно хихикнув. Затем встала, подошла вплотную, оставила на гладко выбритой щеке невесомый поцелуйчик и обняла папу. Жилин тихонько рассмеялся.       Хорошенькая она. Маленькая славная кнопочка. Самая лучшая девочка на свете.       —Пап, пойдём на катели?       —Пойдё-ём, — протянул полковник, выпрямляясь вместе с Соней на руках.       Пусть до детской площадки было недалеко, отчего-то не хотелось её отпускать. Она обвила ручками его шею и высунулась из-за плеча. Следом по дорожке топал Жетон, видимо, изнюхавший весь парк вдоль и поперёк.       —Хе-хе!.. Зетон! — весело воскликнула Соня.       Пёс радостно гавкнул в ответ. Полковник улыбнулся и стиснул объятия покрепче.       Жилин, помнится, в детстве не особо любил качаться на качелях — быстро убалтывало, да и получить железной фигнёй в лобешник особо не прельщало. А вот Софью оттащить от них было непросто, могла бесконечно долго болтаться и в холод, и в зной, и в ураган. Размеренное раскачивание из стороны в сторону, должно быть, доставляло ей какое-то особенное удовольствие, но полковнику было не понять. Наверное, она, как мама, любила ощущение полёта, ветер в волосах и чувство, что ещё чуть-чуть — и взлетишь ввысь, чтобы достать до неба.       Полковник морально приготовился к тому, что с площадки, на которой больше никого не было, они уйдут нескоро.       Но сегодня какая-то непривычно задумчивая дочь потеряла интерес к качелям буквально пять минут спустя. Едва раскачиваясь из стороны в сторону, Соня перебирала собранный кленовый букет, и вид у неё был такой серьёзный, будто она пересчитывала деньги, а не рассматривала листочки. На пристально глядящего на неё папу она не обращала никакого внимания, как и на всё вокруг.       Жилин стоял, засунув руки в карманы, любовался дочкой и думал, что когда она вырастет, то станет такой же красавицей, как и Аня. Нет, она, конечно, уже сейчас прелестна, как прелестны все маленькие детишки, но и, став постарше, похорошеет ещё больше.       Из раздумий его вырвал оглушительный частый-частый собачий лай. Жетон скакал вокруг растущего неподалёку дерева и, задрав голову, заливисто лаял на прыгавшую по веткам и до одури перепуганную белку.       —Жетон, фу!       —Зетон, фу!       Жетон не откинулся ни на первый, ни на второй зов, и полковник, нехотя отпрянув от качельной перекладины, двинулся к нему. Соня тут же соскочила с качелей и побежала за папой, часто семеня маленькими ножками. До не желавшего отстать от несчастной белки Жетона она добежала первая.       —Зетон, фу!!! Зетон, незя!!!       Пёс, кажется, чуть-чуть присмирел, но всё равно не угомонился.       —Ну-ну-ну, что такое… — спокойно заговорил Жилин, гладя собаку по ушам.       Взбалмошный Жетон поскуливал от нетерпения, прыгая между деревом и полковником, как будто желая похвастаться тем, что загонял уже давно ускакавшую белку, но ровный голос и ласковые руки хозяина понемногу усмиряли разошедшегося пса.       —Хороший пёс, хороший, — повторял Жилин, трепля питомца по загривку, —Молодец, Жетон, хороший мальчик.       —Хоёсий Зетон, хоёсий, — повторяла за папой Соня, одними пальчиками глядя Жетона по носу.       Тот успокоился окончательно. Софа рассмеялась, должно быть, думая, что пёс послушался именно её, такую взрослую и серьёзную.       На губах полковника шевельнулась тёплая улыбка.       —Ну что, хорошие мои, давайте потихоньку к маме и мальчишкам двигаться?       —Посьли на йечку.       —На речку? Может, встретим наших сначала?       —Не-е-ет, хотю с тобой на йечку!       —Э-эх… Ну пойдём, — согласился Жилин и протянул дочке руку.       Та с удовольствием схватилась за его ладонь и зашагала рядом. Папа делал один шаг, она — три. Довольный Жетон мельтешил где-то позади.       —Папа, тепей тойко меня бейи с Зетоном гуять, — неожиданно заявила Соня.       —Только тебя? А маму, Мишу и Петю можно?       —Они не умеют с Зетоном гуять.       —А ты, значит, умеешь?       —Да! — весело вскрикнула она.       —А они почему не умеют?       —Потому сьто Мисю и Петю Зетон не сьюшается, а меня да.       —А маму? Маму он тоже слушается.       —Ну па-а-п!.. О-о-о… — недовольно простонала она, поражаюсь отцовскму тугодумию, —Маму он сьюшается, но мама будет с Петей и Мисей гуять, а я с тобой и Зетоном!.. — произнесла она таким тоном, мол, неужели так сложно понять столь очевидные вещи?       —А-а-а-а… — протянул полковник, позабавясь мысли, что по представлению Софьи женская половина их семьи должна выгуливать мужскую, —Это хорошо ты придумала.       —Да, — не скромничая, согласилась она.       Жилин встретился с ней взглядом и со значительным видом кивнул, как бы уверяя, что в дальнейшем всё будет так, как она сказала. Софа улыбнулась и тихонько хихикнула.       Полковник был уверен, что дочка вырастет и станет прекрасной во всех отношениях девушкой, но больше всего на свете желал, чтобы она не взрослела и подольше оставалась их маленькой весёлой Сонечкой. Когда ещё ему слушать её тоненький голосок, излагающий очень важные идеи касательно всего на свете? Когда ещё ему битый час торчать у качелей или складировать в карман набранные ей жёлуди? Пусть как можно дольше остаётся маленькой кнопочкой. Он ни за что на свете не будет её торопить.