Встречи

      21 апреля 1918, полевой аэродром 1-го истребительного полка.       — Герр капитан, самолёт готов к вылету, — прищёлкнув каблуками сапог, поблёскивающих на ярком апрельском солнце, отрапортовал механик.       — Благодарю, Курт, — едва улыбнувшись, кивнул молодой офицер. Из—под слегка смятой и сдвинутой к правому уху фуражки выбивались светлые короткостриженные волосы.       Перед пилотом и механиком стоял ярко-алый истребитель-триплан. «Красавец» — думал Манфред фон Рихтгофен, обходя свой верный «Fokker» и благоговейно поглаживая плоскость крыла.       — Любуешься? — раздалось сзади, и оглянувшись барон увидел своего брата Лотара и кузена Вольфрама, уже одетых в лётные комбинезоны. Прямо-таки идеал немецкого солдата, сошедший с агитационных плакатов. Однако, взгляд зацепился за отсутствие одной, весьма важной, детали.       — Вольфрам, где, чёрт подери, твой пистолет? — спросил Манфред, указывая на пояс кузена в том месте, где уставом предписывалось ношение кобуры.       — Оставил в палатке, — чуть задумавшись, ответил молодой пилот. — Зачем он мне? Уже прошло то время, когда приходилось устраивать дуэли в воздухе. Для этого есть пулемёты.       — А о том, что тебя могут сбить, ты не подумал?! — не унимался барон. — Что тогда?       — Не обращай внимания, Вольф, — вмешался Лотар. — Манфред однажды был вынужден садится на нейтралку, где уже находился сбитый им Томми, которого он уже один раз ссадил с небес.       — И что было дальше? — с интересом поглядывая то на одного, то на другого кузена, осведомился Вольфрам.       — Бритт предложил нашему непутёвому братцу дуэль на пистолетах, — весело ухмыльнулся Лотар. — Но у Манфреда не оказалось с собой личного оружия и поединок пришлось отменить. Ведь так все и было?       — Вообще-то, он — канадец, — нахмурился фон Рихтгофен. — А в остальном — все верно… Так что, Вольфрам, бегом за оружием и чтоб не расставался с ним ни при каких обстоятельствах. Всё ясно?       — Так точно, герр капитан, — ответил лётчик, и повернувшись, побежал к палатке.       — Мальчишка, — с лёгкой грустью в голосе промолвил Манфред и, обернувшись к брату, кивнул в сторону удаляющейся фигуры. — Присмотри за ним. Мы потеряли слишком многих. Не хочу терять и его.       Лотар лишь кивнул. Многим не суждено было вернуться из боевых вылетов. Весельчак Штэрнберг. Всегда спокойный и собранный Вернер Фосс, в последнем бою сошедшийся с шестью противниками. Курт Вольф, забывший свой счастливый ночной колпак, тоже не вернулся. Первый истребительный нёс потери, впрочем, как и любое подразделение на этой, Богом проклятой, войне.

***

      Взметнулась сигнальная ракета и аэродром огласился гулом нескольких десятков самолётов. Один за другим они поднимались в ясное небо. «Воздушный цирк» отправлялся к линии фронта, где британцы готовились нанести бомбовый удар по позициям немецкой пехоты.       Фон Рихтгофен выглянул за борт, на расстилающуюся под ним полевую дорогу и сверился с картой, лежащей на колене. Ещё несколько минут полёта на крейсерской скорости, и они окажутся над нейтральной полосой.       Вдалеке показались силуэты, с каждой секундой растущие в размерах и приобретающие более чёткие очертания. Три, девять, пятнадцать, двадцать один, двадцать семь… Три эскадрильи английских бомбардировщиков, идущих плотной группой на восток. Томми потеряли остатки страха, если отправили их без прикрытия. Или вражеские аэропланы—охотники прячутся в облоках?       Манфред подался вперёд и поочерёдно потянул рукоятки взведения на пулемётах, досылая патроны в патронники. Две группы самолётов быстро сближались. Вот раздались первые очереди со стороны англичан, но видимо второпях стрелок взял неправильный прицел и пули прошли мимо, не причинив самолёту капитана вреда.       Бой быстро превратился в свалку, в которой каждый сам за себя. Вспыхнув как спичка, завалился и упал один из бомберов. Фридрих Нойман, не успевший сманеврировать, лоб в лоб столкнулся с вражеским самолётом и оба, рассыпаясь в воздухе, полетели на встречу с землёй.       Мимо фон Рихтгофена, под аккомпанемент курсовых пулемётов, спикировал вражеский истребитель. На его борту красовался красный кленовый лист, нанесённый поверх белого сердца. Это был он, капитан Артур Рой Браун. Канадский авиатор, с которым барона уже трижды сводила судьба.       В первый раз победа досталась Манфреду, стрелок канадаца погиб, а Браун, получив пулю в ногу, отправился сначала в госпиталь, а после — в лагерь военнопленных, откуда благополучно сбежал.       Всё это ему поведал сам Артур, во время их второй встречи. Обоим летчикам пришлось идти на вынужденную посадку, и если канадец сел удачно, то самолёт фон Рихтгофена, подобно молодому, необъезжанному жеребцу, решил показать норов. На ровном, как обеденный стол в их поместье, поле, найдя единственную яму, «Альбатрос» барона уткнулся носом в землю. Они успели поговорить о многом, передавая друг другу небольшую плоскую фляжку с, весьма неплохим, надо сказать, виски.        В третий раз Брауну удалось повредить самолёт Рихтгофена, а одна из пуль попала Манфреду в голову, по касательной. Последовало долгое лечение. Врачи утверждали, что в небо он больше не вернётся, но всеми правдами и неправдами «Красный барон» вновь взлетел спустя месяц. И вот она — новая встреча давних противников.       Вернувшись из воспоминаний, Манфред увидел идущий на него в лобовую атаку английский «Sopwith».       «Ну чтож, если благородный джентльмен желает свернуть себе шею, не будем ему в этом мешать, — подумал Рихтгофен, беря врага на прицел. — И даже поможем».       Между противниками оставалось несколько десятков метров, когда пули выпущенные бароном, нашли свою цель и объятый пламенем аэроплан рухнул вниз. Короткий взгляд на карту, которую теперь украшал ещё один крестик. Алый триплан, повинуясь воле пилота, заложил крутой вираж, заходя в хвост другому бритту, преследующему самолёт лейтенанта Геринга.       Первая, пристрелочная, очередь Рихтгофена прошла немного в стороне от вражеского самолёта. Этот наглец ни на миллиметр не отклонился от своего курса и продолжил преследовать свою добычу. Приблизившись ещё на несколько метров, Манфред вдавил гашетки и два «Мáксима» отбарабанили траурный марш по свалившемуся в неуправляемое пике, самолёту врага. Проводив взглядом свой очередной трофей, барон обратил внимание на англичанина, только что разделавшегося с «Альбатросом» фельдфебеля Шройфа. Взревев мотором, кроваво—красный «Fokker» ринулся в погоню за противником.       Как он оказался над британскими окопами, Рихтгофен так и не понял. В один миг с земли к нему устремились сотни пуль, выпущенных пехотинцами и пулемётчиками. Некоторые из них попадали, разрывая тканевую обшивку корпуса. Впереди, стараясь сбросить преследователя у себя с хвоста, петлял по совершенно непрогнозируемому курсу «Sopwith», крылья которого украшали белые кленовые листья. Барон бегло осмотрелся. Под ним расстилались холмы, изрезанные зигзагами траншей, невдалеке извивалась полевая дорога, а сзади его настигал ещё один вражеский биплан.       Вдруг резкая боль пронзила тело Рихтгофена. Пуля попала в спину, и теперь правое лёгкое горело огнём. Выходя из атаки «Fokker» барона стал снижаться и спустя несколько секунд колёса аэропланы коснулись земли, которую он покинул пару десятков минут назад. Чихнув, двигатель заглох.       — Ну, вот и всё, — тихо прошептал Манфред. Чуть приподняв голову, будто налившуюся свинцом, он увидел бегущих к нему англичан. — А вот и комитет по встрече. Что ж, Артур, кажется, это была наша последняя встреча. Надеюсь, тебе повезёт больше. А мой век кончен…       Глаза живой легенды германской авиации закрылись.

***

      Сержант Альберт Джонс, австралийская добровольческая пехотная дивизия.       Это невероятно! Наши парни смогли сбить «Красного малыша». Правда, надо отдать ему должное, его алый самолёт не разбился, а благополучно приземлился. Чёрт, он ведь может сбежать. Поговаривали, что этого тевтона уже сбивали, но «красный демон» вновь возвращался.       — Первое отделение, за мной! — командую я, взбираясь на бруствер траншеи и бросаюсь к, стоящему посреди поля, самолёту. За спиной у меня раздаётся топот моих подчинённых.       Сотню метров мы преодолеваем за секунды. В кабине сидит молодой ещё парень, глаза которого закрывают лётные очки-консервы. Он что-то шепчет по-немецки. Из его слов я понял лишь одно — «конец». Светлые глаза немца тухнут и я понимаю, что он мёртв.

***

      22 апреля 1918 года, кладбище деревни Бертангль.       Капитан Артур Рой Браун, Королевские Военно-Воздушные Силы.       На кладбище в этот день многолюдно. Англичане, канадцы, австралийцы, шотландцы и валийцы. Все они собрались здесь, чтобы проводить в последний путь немецкого лётчика, на счету которого десятки их товарищей, погибших в небе Франции.       В свежевырытую могилу опускается новенький гроб, на крышку которого уложены лётный шлем и очки. В тишине пасмурного апрельского утра грохочут, один за другим, три винтовочных залпа, провожая к последнему пристанищу молодого немецкого авиатора.       Канадцы, стоявшие всю церемонию погребения чуть в стороне, двигаются к могиле с венком, увитым чёрными траурными лентами. Белые буквы на них складывались в прощальном послание: «Нашему товарищу и достойному противнику, Манфреду Альбрехту фон Рихтгофену, от лётчиков 3-ей канадской эскадрилии. Нам жаль, что ты оказался нашим врагом. Покойся с миром». Уложив венок на холм, и постояв несколько секунд они отходят. Все, кроме одного. Артур Браун, преклонив колено, поправляет ленты с последним пожеланием и уходит с кладбища. У него осталось незавершённое дело.

***

      Аэродром 1-го ИП ВВС Германской Империи.       Взревевшая сирена тревоги выдёргивает немецких пилотов-истребителей из кроватей и гамаков. Неужели Томми вновь решили наведаться к ним в гости? Дежурное звено уже готовится взлетать, как на малой высоте над аэродромом, на максимальной скорости, проносится одинокий британец. Из кабины самолёта, корпус которого украшает белое сердце со вписанным в него красным кленовым листом, выпадает небольшой предмет, несколькими секундами спустя оказывающийся на земле.       Первым к нему подбегает Лотар фон Рихтгофен. Перед ним лежит вымпел. Точно такие же он самолично, не один раз, сбрасывал над вражескими аэродромами, уведомляя хозяев, что их товарищ погиб или попал в плен. Не раздумывая, Лотар разворачивает вымпел и вчитывается в, ставшие вдруг расплывчатыми, строчки послания.       «Ваш командир, Манфред Альбрехт барон фон Рихтгофен, вчера был сбит. Он сумел посадить свой самолёт, после чего скончался от полученной раны. Мы похоронили его на кладбище деревни Бертангль, близ Амьена. Примите наши соболезнования и передайте его семье, что он был достойным соперником.

      Капитан Артур Рой Браун, КВВС ».