Привлечение к ответственности

Аарон Бёрр ненавидел бары. Ему было не привыкать к выпивке, и он мог пропустить кружку-другую в избранной компании, но тускло освещенное, обшарпанное заведение, в которое он входил, было совсем не похоже на таверны, которые он посещал в молодости. Когда он был моложе, эти места были энергичными, теплыми и гостеприимными. Тут обменивались свободными мыслями. Распространяли идеи. Ставили вопросы, которые бросали вызов посетителям и приводили к новым ответам. Он наслаждался ими, даже несмотря на то, что отдалился от большинства друзей, которых когда-то там завел. Это же место было местом холодного и темного уединения. Отчаяния. Разложения. Те немногие мужчины, которые говорили достаточно громко, были пьяницами, которые невнятно жаловались на то, как несправедлив мир по отношению к ним. Его не интересовали их проблемы. У него и своих было по горло. Когда его глаза привыкли к темноте, он увидел человека, ради которого пришел в эту вонючую яму. Уверенно подойдя к столику в дальнем углу, он ничего не сказал и тихонько подсел к явно пьяному в хлам посетителю. Джорджу Икеру потребовалась добрая минута, чтобы понять, что напротив него кто-то сидит, и еще одна, чтобы понять, кто именно. Когда его слезящиеся, пьяные глаза медленно сфокусировались, Бёрр почувствовал, как его ноздри раздуваются от едва сдерживаемого отвращения. — А… мистер Бёрр, сэр? — Джордж. — Вы-то что здесь делаете? — Я слышал, ты сегодня утром стрелялся на дуэли. — А, — его лицо поникло, — да. С тем тупым ребенком. — Ребенком Гамильтона. — Да какая разница? Этот мелкий засранец… Лицо Бёрра помрачнело, но его голос оставался ровным, когда он прервал оправдание Икера. — Это еще не всё. — Он... — Я слышал, что ты опередил отсчет. — Я… — Я слышал, что ты видел, что мальчик собирался стрелять в воздух. — Подождите... — Я слышал, что ты ЗНАЛ, что тебе ничего не угрожает, и все равно выстрелил ему в грудь. — Что... Теперь голос Бёрра приобрел малый оттенок холодного гнева, некую резкость, когда его глаза встретились с озадаченными, почти полными паники глазами Икера. — И я так понимаю, все это началось из-за речи, которую ты якобы произносил от моего имени. — О Гамильтоне — он же позорище! И вы не хуже меня знаете, что его дети такие же плохие, как и этот заносчивый маленький… Икер умолк с придушенным, озадаченным звуком, когда Бёрр сузил глаза. — Ты ничего не знаешь о том, что я думаю или не думаю об Александре Гамильтоне. Тишина затянулась, когда лицо с отвисшей челюстью Икера побледнело, а взгляд медленно сменился с недоуменного на реально напуганный. Бёрр дал ему нагреться, а мысли его блуждали. Он думал о днях, когда он встречался с Гамильтоном, чтобы вести "дебаты" за одной-двумя кружечками в такой день, как сегодня. Думал о своей юридической практике после войны. Думал о темноволосом маленьком мальчике, который бегал по улице, чтобы навестить своего отца по соседству. Думал о Филипе и его старших сестрах и о том, как они танцевали во дворе того маленького домика в Гарлеме с его Феодосией, прежде чем Элиза выходила на крыльцо и звала их ужинать. Думал о том, в какой агонии он был бы сегодня, если бы кто-то подбежал к его двери и закричал, что его ребенка застрелили. Тишина наконец нарушилась, когда Бёрр встал, и ножки его стула протестующе застонали, скребя по неровному деревянному полу. — Скоро за тобой придет полиция, Джордж. Когда ты нарушил дуэльный кодекс, это было уже не дело чести, а акт убийства. Тебя будут судить. Вполне возможно, что тебя повесят. Он наклонился над мужчиной, а теперь полностью белый в лице Икер в ответ сжался, и дрожь на его губах не имела ни малейшего отношения к количеству выпитого. — Гамильтон и его семья заслуживают шанса увидеть, как тебя привлекут к ответственности — и предадут правосудию. Я уважу этот шанс. Я почту этот шанс. А иначе… вероятность, что я сам бы тебя убил, довольно велика. Икер застонал в бессловесной мольбе, его голос присоединился к хору предсмертных стонов, которые словно лились из этого места. Бёрр даже глазом не моргнул. Он выпрямился. Он развернулся. Он вышел. Несмотря на отчаянный выкрик его имени, за мгновение до того, как он достиг двери, он ни разу не оглянулся. Полицейский участок находился всего в полуквартале отсюда.