Про сигареты и чувства

когда я повернул голову, он уже смотрел на меня.

      Это была хорошая ночь.       Солнце давно скрылось за горизонтом, забрав с собой дневную жару. Сатору помнит, как летнее небо переливалось яркими красками, будто по нему небрежно мазнули кистью, перемешав оттенки оранжевого и нежно-розового.       День выдался чересчур жарким: такие он ненавидел, ведь желание что-либо делать напрочь отсутствует, а дел у него всегда много, и отлынивать не всегда получается.       Вселенная не будет смотреть на то, что сильнейшему не охота двигаться из-за жары. Ведь столько проклятых духов свободно разгуливает по улицам, стольких невинных людей нужно защищать, и кому, как не сильнейшему заняться этими вопросами.       Сатору исполнилось восемнадцать в этом году, но он чувствует, будто прожил в два раза дольше. Он чувствует себя скованным в собственном теле, и не может найти свое место, которое, казалось бы было определено с момента его рождения.       Сильнейший. Лучше всех. Тот, на ком будет держаться чуть не весь мир шаманов. И, кто бы сомневался, мальчишка Годжо прекрасно справлялся со своей ролью, которая ощущалась совершенно чужой. Многие недовольны им. Он не боится показать зубы и бросать в лицо глупым старикам свое превосходство. Он задает неудобные вопросы, покорно слушает, и делает по-своему.       Сатору неудобный, но он сильнейший. Вместе с этим он высокомерен и знает, что от него многое зависит.       Годжо Сатору очень, очень неудобный. Но он сильнейший.       И даже он не может избежать оков собственной силы.       Прохладный ветер ласково коснулся его лица и затерялся где-то в волосах, заставив его приоткрыть глаза. Небо над ним было чернильным, но слепило глаза за счет множества звезд, что, подобно разбитым осколкам стекла, были рассыпаны на полотне и мерцали, когда свет падал на них. Воздух был чистым, заполнял легкие и приносил с собой волну свежести.       Сатору скосил взгляд в сторону, где расслабленно сидел Сугуру, дымя сигаретой.       Да, ночь и в правду была хорошей.       Только Секо не хватало.       — Уверен, что не хочешь попробовать?       Годжо моргнул и, повернув голову, столкнулся с насмешливым взглядом темных глаз.       — Нет уж, спасибо, — он поморщился от одного воспоминания горького привкуса во рту. — Я эту гадость в рот больше не возьму. Пусть Секо составляет тебе компанию.       Сугуру не сдержал смешка, который вызвал приятные мурашки вдоль позвоночника. Сатору в ответ цокнул языком, и с кряхтением принял сидячее положение, чтобы потом плюхнуться перед ним, удобно устроив голову на коленях друга. Тот ничего не сказал, только искры на дне его темных зрачков насмешливо сверкнули, и Годжо бы ему врезал, если бы ему не было настолько удобно.       Гето редко курит, особенно по сравнению с Секо, но он почти всегда составляет ей компанию. Сатору обычно оставляет их одних, потому что это кажется чем-то личным для них. Он не против, честно. Лично его воротит от запаха сигарет, да и на вкус это просто мерзость. Поэтому он рад, что со спокойной совестью может спихнуть своих друзей друг на друга.       Сугру был теплым, в отличии от Секо, которая всегда грела руки в карманах.       Он не думал, что найдет друзей. Он не думал, что вообще нуждается в них. Но вот они — двое его лучших друзей, которые облегчают его жизнь в мире шаманов просто своим присутствием.       Сатору рос одиноким ребенком. Многочисленные няньки, репетиторы и члены клана всегда крутились вокруг него, но он все равно был одиноким. И это его совершенно не волновало. Но появление этих двоих доказало, что быть не одному не так уж и плохо.       Рука Гето коснулась его макушки, а после зарылась в растрепанные пряди. Его улыбка стала чуть шире, будто он знал, что твориться в его голове. Годжо недовольно хмыкнул, вызвав очередную волну смеха.       Улыбка у Сугуру была легкой, она касалась уголков его глаз, зажигая их мягким светом. Он мог скалить зубы, особенно перед зазнавшимися снобами, мог насмехаться. Он мог улыбаться широко, особенно рядом с ним, когда они дурачились, подобно детям. В такие моменты он был бесом, совмещая в себе дурашливость и рассудительность, в то время как сам Годжо терял тормоза и становился невыносимее, чем обычно.       Сатору любил каждую из них.       Он сделал глубокий вздох, наслаждаясь моментом. Тишина между ними была комфортной, она расслабляла. Очки Годжо лежали где-то на земле, но его это мало волновало.       Вселенная наконец замедлилась, позволив ему дышать свободно.       Луна ярко сияла за спиной у Сугуру, холодный свет аккуратно скользнул по его расслабленным плечам. Дым сигареты мягко поднялся вверх, рисуя в воздухе причудливые узоры, и Сугуру посмотрел на него снова, выбив воздух из легких. Всего на секунду.       Всего. На. Секунду.       — Что? — спросил он, когда взгляд друга задержался на нем дольше обычного.       Гето ничего не ответил, только продолжил смотреть внимательно и цепко, но все с теми же мягкими смешинками, будто искал что-то.       Сатору так и не узнал, что он нашел, потому что Сугуру, прикрыл глаза, мягко усмехнувшись себе под нос.       — Ничего, — он запрокинул голову, и улыбка его стала шире. — Просто луна красивая сегодня.       Сатору сонно моргнул, и слабо замычал себе под нос. Рука в его волосах мягко растрепала белые пряди.       Да, луна и правда была красивой этой ночью.