Ничто не уходит безвозвратно

Он прекрасно помнил последние проведённые с ней дни. Когда она уже несколько дней не могла двигаться, и вместо того, чтобы активно познавать этот удивительный, полный тайн и чудес мир, оказалась заперта в собственном маленьком неизбежно слабеющем теле. Когда она говорила так мало, таким слабым голосом, что его измученное сердце едва выдерживало это горе. Когда чуть ли не единственной крохотной радостью были цветы, названные в её честь, что стояли в вазах на подоконнике, на прикроватном столике, на полу. И всё же, он находил в себе силы на то, чтобы держать её за руку. Чтобы улыбаться. Если бы лишь это удерживало её в мире живых. — Папа, ты не мог бы почитать мне немного? — тихо выдохнула маленькая эльфийка. — Конечно, милая. — Только совсем чуть-чуть, много… не надо. Он нежно, искренне улыбался своему чуду, предчувствуя скорую разлуку. Она не вставала уже четвёртые сутки. Сколько бы силы не было в этом прелестном существе, его милом друге, она угасала. Всё что он мог сделать — скрасить последние мгновения с ней, и надеяться на лучшее для неё перерождение. Кем была бы Минэ, если бы отказала своей самой преданной слуге и в этом? — Что ты хочешь, чтобы я почитал тебе? — спросил отец, против своей воли отпуская её слабеющую руку и готовясь дать дочери всё, что было в его силах. С магией на самых кончиках пальцев, он замер перед слегка взволнованной этим Филаминой. Она всегда неустанно восторгалась любыми проявлениями волшебства. — Я хочу послушать о тех, кто основал первые поселения в Серебристых лесах. — Снова? — шутливо удивился папа. — Да. Хочу услышать о том, как они встретились с Минэ, как та указала им на место для поселения, где они… где они нашли… — Береги силы, любовь моя. — Прости. — Всё в порядке. — Нет, не в порядке. — начала она, почти обиженно сжав руки в кулачки, но тут же обмякла. — Но знаешь, — сказала она со своими самыми храбрыми интонациями. Ими же эта девочка — маленькая эльфийская леди, когда-то признавалась в мелких шалостях во имя науки. — Не волнуйся за меня, папа. Она почти грустно улыбалась, но выглядела не менее решительно, чем в тот день, час, момент, когда решилась её судьба. Она была спокойна. — Ты ведь сам говорил: в этом мире ничто не уходит безвозвратно. Я знаю, что со мной происходит. Или мне кажется, что знаю. Но я вернусь к тебе. Верь в это, как я верю в Неё. Он лишь слабо улыбнулся на это, продолжая держать руку дочери. — Верно, ничто не уходит безвозвратно. Вдруг она как-то особенно глубоко выдохнула и натянула одеяло повыше. — Папа… прости, я устала. Не смогу… послушать. Как-нибудь потом. — Спи. — Ты ведь посидишь здесь? — Я думал, ты ничего не боишься. — всё ещё пытался её журить отец. — Я ничего не боюсь, просто… с тобой… мне легче. — Тогда я буду здесь. Рядом. Она не проснётся, скорее почувствовал, чем понял он. И он оказался прав.

***

Маленький паучок заполз на руку Безымянного. Беспечное создание. — Это не подходящий для тебя дом. — произнёс маг тихо и без каких либо усилий телепортировался в поле при его Башне, усадив миниатюрного гостя среди бледных, болезненных растений. — Вот. Наслаждайся цветами и травами. Начало моросить. Морось быстро разрослась до полноценного дождя и наконец начался ливень. Издали донёсся громовой раскат. Вскоре явилась и причина столь резких погодных колебаний, явив себя нависшей над Мудрецом тенью. — Ты обещал мне семь душ, а предоставил всего одну. Ты обязан мне по условиям договора Торговца. Террорблейд. Ещё не вполне проявившийся демон рокотал в негодовании. Ответ мага не заставил себя ждать. — Я обязан только собрать души, — напомнил тот, — мы не оговаривали, что я должен все их тебе отдать. Тут же сменив тон на более серьёзный, он продолжил: — Я знаю, зачем они тебе и что всё это значит. Я не настолько жажду себя уничтожить, чтобы помогать тебе в твоих затеях. На глазах у мага начал собираться подвижный кокон дождевой воды, отражение Колодца Душ. В его центре — живая тень демона с горящими глазами, прожигающая Мудреца взглядом. — Умно, — ядовито протянул тот. — Ты вообразил, что ты самое умное существо во вселенной. Такое умное, что ты отовсюду изъял своё имя, и тебе стали не страшны ни боги, ни люди, ни я. Твой интеллект защищает тебя от бед, а ценой тому одиночество. Кокон начал застывать, а в великом множестве его граней неверно отражались знакомые магу тени. Капли воды окончательно застыли, как если бы само время прислушивалось к их разговору. Лицо мага однако оставалось бесстрастным. — Я тебя вижу. Я тебя знаю. В бесчисленных реальностях ты один и тот же. Надломленный старик, который отчаянно стремится скрыть свою агонию. С этими словами бесчиленные варианты его бытия на гранях застывшего словно драгоценный камень льда засияли ярче. — Мы договариваемся. Ты обманываешь. Меняешь условия договора. — скучающе тянул демон, набирая громкость. — Только ты легкомысленно не учёл того, что я всё вижу, и что всё это часть моего плана! Инвокер оставался всё также невозмутим. — Интересно, а в скольких реальностях мы с тобой говорим об этом? — наконец ответил маг, — И в скольких играх доходит до этого момента? Только в этой то, что ты видишь, я воображаю. Наши силы равны. — А девушка? На мгновение в сердце мага кольнуло, а лицо на пару долгих ударов сердца предало его, тут же стянувшись обратно маской безразличия. Краткое удивление, не более. — Девушка? — лёгкий короткий смех, слегка склонённая голова — провокация не удалась, — Эльф. Она средство для достижения цели. Пешка. — Я знаю её имя. — настаивал демон, — Настоящее имя, и какое место она занимает. Пустота, оставленная ребёнком, жертва провала её отца. Упирайся, сколько угодно. В конце концов ты будешь умолять, чтобы я забрал у тебя души драконов. Едва сущность Террорблейда начала отдаляться, капли дождя, до этого застывшие, пришли в движение. Вскоре снова лил ливень. Инвокер был могущественен, и вскоре собирался узнать — достаточно ли для того, чтобы водить демона за нос. Но риск стоил того. Ведь, разумеется, он тоже знал её истинное имя.