***
Глаза резало от яркого света даже сквозь закрытые веки. Пары секунд хватило, чтобы привести в порядок мысли. Голова кружилась, в ушах звенело, но не было никакой слабости в теле. Под ладонями явно ощущалась земля, покрытая совсем тонким слоем травы. Понимание вспышкой отразилось в сознании. Он точно был не в квартире. Шерлок в секунду вскочил на ноги, автоматически отмечая неожиданную стабильность физического состояния. Ничего не сковывало движения. Никаких верёвок, наручников, вокруг ни одной живой души… Не похищение, не покушение. Исчезновение. Чёртова жертва собственного расследования! Короткий взгляд на часы. Встали, словно время остановилось в ту секунду, когда мир закрутился в безумном вихре. Острый взгляд заскользил по поляне, но всё вокруг казалось неправильно нормальным. Полотно земли, покрытое редкой, в некоторых местах пожелтевшей травой, упиралось в стену деревьев. Светлое небо, едва скрытое слабой дымкой облаков… Никакого сверхъестественного пронизывающего холода, всё слишком реально, слишком неправильно спокойно. Затишье бывает перед бурей. Шерлок поднял пистолет, проверил патроны. Всего пять, но лучше, чем ничего. И в эту секунду азарт захватил его, предвкушение закопошилось где-то в груди, разжигая кровь. У него появился шанс. Шанс всё исправить, раскрыть дело, возможно, самое сложное в его жизни. Нет, у Шерлока Холмса нет страхов. И стоя в совершенно незнакомом месте, прекрасно осознавая всю опасность происходящего, он не думал о собственной жизни. Тихий шорох за деревьями не испугал, лишь заставил насторожиться и крепче сжать пистолет. С ловкостью кошки Шерлок преодолел несколько метров, которые отделяли поляну от первых рядов деревьев. Только азарт и холодная уверенность. Шаг в неизвестность…***
Все жители анклава собрались у ворот. Слишком редко здесь появлялись неожиданные гости, хоть последний месяц и можно было назвать исключением. Сначала тощие разгромили соседний анклав, и выжившие вереницей потянулись к воротам. Позже появились двое, которые не знали о монстрах ничего от слова совсем. Как будто из другого мира. Только на следующий же день их убил скакун, а искалеченные тела нашли совсем рядом с анклавом. И вот теперь снова с громким скрипом открылись ворота. Защитная стена сомкнулась за спиной незнакомца, но никто не решался нарушить тишину. Дети разглядывали гостя с интересом и нескрываемым страхом. Здесь страх прививали чуть ли не с самого рождения. Здесь страх спасал жизни, не тот безумный, животный, а разжигающий кровь, заставляющий оборачивается на каждом шагу и прислушиваться к каждому шороху. Шерлоку хватило пары секунд, чтобы понять: гостей здесь не любят. Тем более тех, кто отличается. А Шерлок отличался. Так неправильно и красиво, по-настоящему величественно он выглядел в пальто, с густыми кудрями рядом с людьми в грязной поношенной одежде не по размеру. Только вовсе не восхищение отражалось в чужих взглядах. Подозрение, неверие. Страх. Шерлок разглядывал местных с почти научным интересом, как разглядывают крыс в клетках. Взгляд свысока, полный всё той же уверенности, улавливал мельчайшие детали. Запёкшаяся кровь на одежде, совсем короткие взъерошенные волосы, едва покрывающие голову, бегающие глаза, как у диких зверей, готовых броситься на врага, стоит им почувствовать опасность. Из толпы жителей анклава вышел один мужчина. Невероятная сила и уверенность читались в его глазах, во взгляде из-под сведённых грустных бровей. Девочка лет шести сжалась в комочек за его спиной, вцепившись тоненькими пальчиками в грубую ткань штанов. — Кто вы? — короткий вопрос нарушил тишину. Теперь Шерлок стал ещё яснее ощущать на себе чужие пронзительные взгляды. И вроде стоило ожидать чего-то подобного, но вопрос всё равно застал врасплох. Шерлок понятия не имел, что отвечать. — Я вам не враг. Шерлок поднял руки, спрятав пистолет в карман пальто, словно показывая, что при нем нет оружия. Больше вам знать не обязательно. Как ни странно, этого хватило. Не чтобы окончательно рассеять подозрения, но чтобы хоть немного снять повисшее в воздухе напряжение. Мужчина наклонился к девочке, ласково провел по маленькой головке, покрытой тонким слоем тёмных волос, что-то прошептал и сделал этот решающий шаг навстречу незнакомцу. Две ладони соприкоснулись. Двое по-настоящему сильных людей скрепили этим рукопожатием собственные судьбы. Тогда у них просто не было выхода. Для Шерлока, который вовсе ничего не знал о происходящем вокруг, это был единственный шанс. Тогда они смотрели друг на друга с явным недоверием, стараясь заглянуть как можно глубже, раскрыть сущность друг друга. Но это рукопожатие стало символическим началом. Началом совершенно нового пути для Шерлока Холмса. Он смотрел в глаза неизвестности, протягивал ей руку. Он не знал, чем это всё закончится. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько слабым. Только одно он знал точно. Он сделает всё, что в его силах. Мужчина представился главой анклава, что, впрочем, и так несложно было заметить. Шерлок предпочёл пропустить мимо ушей слово анклав. Мало ли какие странности здесь творятся? А первой странностью стало просто бессмысленное правило — обрезать волосы. Никто толком ничего не объяснил. Шерлока просто поставили перед фактом. С такими кудрями здесь жить нельзя. Только какой-то мальчишка лет семи с затаённым страхом прошептал: — Это чтобы вас не убили длиннопалые. Конечно, Шерлок не обратил внимание на эту фразу. Только одна безумная идея закралась в сознание. Все эти странности могли следовать из какой-то неизвестной ему древней религии. Шерлок едва ли думал о собственных волосах. Только когда пальцы вместо привычных густых кудрей нащупали только острые концы совсем коротких жёстких волос, стало не по себе. Словно на секунду вернулся тот сверхъестественный потусторонний холод. Почти ничего не объясняя, гостя привели в какое-то сооружение, которое и домом назвать было сложно. Тогда Шерлок впервые увидел её. На вид ей нельзя было дать больше семи лет. Одежда висела на ней мешком. Старая рубашка с заплатками на локтях уже потеряла свой настоящий цвет, полы были неровно обрезаны, нити торчали во все стороны, рукава закатаны чуть ли не на половину длины. Штаны же на этом фоне казались почти новыми. И пусть неровные стежки выдавали их происхождение, ткань ложилась ровно, обволакивая очертания детских ножек, и только немного пришлось подвернуть штанины, чтобы они не касались пола. Старенькие запачканные кроссовки уже давно лишились шнурков и, наверняка, сменили несколько хозяев. Короткие чёрные волосы едва покрывали маленькую головку. Девочка выглядела также жалко и невзрачно, как и всё здесь. Но глаза… Огромные карие глаза горели искренним интересом, и ни капли страха не отражалось в них. Девочка сидела в углу, прижав колени к груди, отчего её маленькая фигурка казалась ещё меньше. Какой-то парень притащил несколько тюков, которые, похоже, здесь заменяли людям кровати, забросил их в угол и исчез, так ничего и не объяснив. — Это детская хижина, вы здесь ненадолго. После того, как не стало новеньких, глава решил не рисковать. Да и взрослые дома заняты поселенцами уничтоженного анклава, — девочка неожиданно оживилась, даже легла на живот лицом к незнакомцу, чтобы продолжать разговор. Только Шерлок говорить не спешил. Слишком много всего вдруг навалилось на него, а сознание вконец отказалось анализировать бешеный поток информации. — Зачем обстригать волосы? Что за глупый обычай, — Шерлок даже не ждал ответа. Слова сами вырвались, когда вместо привычных кудрей ладонь наткнулась на острые концы коротких волос. — В вашем анклаве не было длиннопалых? — искреннее удивление отразилось на лице девочки, тут же сменившись ещё большим интересом. — Им нужны только волосы, поэтому нас они не трогают, хоть и приходят иногда ночью. Ни одна жертва длиннопалого ещё не оставалась в живых. Шерлок только усмехнулся, пусть по коже и пробежал лёгкий холодок от почти зловещего шепота. Теперь уже в тихом голосе явно звучал страх. И только этот страх, искренний, слишком реальный, не давал сравнить слова с одной из тех страшных историй, которые дети рассказывают друг другу ночью, прячась под одеялами или сидя у костра в лагерях. Шерлок не успел вставить и слова, когда девочка вдруг подскочила и вытащила из-под тюков пару длинных шерстяные носков. — Почти забыла. Это вам. Надевайте, когда ложитесь спать, если не хотите встретиться с сосущими. Нет. Это уже точно перебор. Шерлок вгляделся в лицо девочки, стараясь различить хоть намёк на шутку, но она выглядела совершенно серьёзно. Он сам не понял, зачем взял эти носки. Колючая шерсть обожгла руки, в нос ударил резкий запах лука. Но на лице девочки всё ещё не было ни намёка на улыбку. — Наши не очень приветливы, — она кивнула на дверь. — Просто последние дни всё идёт не по плану. Население увеличилось почти вдвое, а тощие, уничтожившие соседний анклав, пытались напасть на наш. Тогда многих не стало… После того, как не стало новеньких… Шестерёнки снова пришли в движение. Картинка наконец начала потихоньку складываться. Другие исчезнувшие тоже попадали сюда… — Ты говорила о новеньких. Расскажи всё, что помнишь. Девочка совершенно не смутилась, когда голос Шерлока в секунду стал холодным, почти ледяным и привычно твёрдым, когда пронзительный взгляд серых глаз забегал по комнате, в очередной раз оценивая обстановку. — Их было двое. Мальчик лет пятнадцати и взрослый мужчина. Они были какими-то странными, не верили нам, твердили, что никогда не слышали о монстрах, возмущались, называли всё глупым розыгрышем. Мы хотели их предупредить и предупреждали. Только они не хотели ничего слушать. А утром их не стало… Девочка нарочно избегала слова смерть, стараясь сделать её менее реальной, менее близкой, будто это могло помочь. На секунду в воздухе повисла тишина. Шерлок пытался осознать только что услышанное. — Я помогу вам во всём здесь разобраться. Кстати, я Айлин. — Шерлок Холмс. Их ладони соприкоснулись. Маленькая ручка, совсем холодная, уже загрубевшая от недетской работы, покрытая мелкими царапинами с огромным шрамом на тыльной стороне. Детская ручка, но такая неправильно сильная. Ладонь человека, который пережил слишком много. Уже в эту секунду Шерлок понял, что попал в настоящий ад. И вроде у него не было причин доверять Айлин, но странная искренность и непритворные эмоции делали своё дело. Она казалась настолько чистой в своей запачканной рубашке, настолько живой, настоящей. Наверное, Шерлок просто слишком привык к фальши, привык видеть во всём подвох, привык скрываться за масками, привык, что люди играют роли и строят из себя чёрт знает кого. Этой ночью Шерлок так и не заснул. Шорохи слились в единый шум, который после привычного завывания ветра и гудков запоздалых машин, той ночной тишины Лондона, казался почти зловещим. Пистолет теперь лежал не в кармане, а совсем рядом, чтобы в любую секунду можно было до него дотянуться. Нет, Шерлок не верил в монстров, в глупые страшные истории, которые рассказывала Айлин. Только всё равно было не по себе. Но этой ночью ничего не случилось. Шорохи не переросли в нечто большее. Шерлок даже решился выйти на улицу, сжимая в ладони пистолет. Зловещие контуры деревьев вырисовывались на фоне тёмного неба. Слабый диск луны едва освещал землю. Где-то у стен ходили дозорные, вооружённые копьями и луками. Сбежать за пределы анклава вовсе не представлялось сложным. И пусть основные ворота охранялись изнутри, стены не казались непреодолимыми, тем более в тех местах, где в небо вздымались пустые давно не используемые сторожевые башни. Несложно было понять: цель охраны — не впускать. Выходить ночью из анклава решился бы только безумец. Утро наступило слишком быстро. Стоило солнцу только показаться за горизонтом, а Шерлок уже был готов, пусть и сам не знал, к чему должен готовиться. Он уже твёрдо решил во всем разобраться.***
— Здесь все верят в эти рассказы о монстрах? Искреннее непонимание отразилось на лице Айлин. Непонимание, смешанное с удивлением и уже зарождающимся в глубине карих глаз восторгом. — Вы ничего не знаете о монстрах? Шерлок не знал, что ответить. Говорить правду значило выдать себя окончательно. Но это единственный способ раскрыть дело. Шерлок не отдавал себе отчёта, когда вместо того, чтобы пойти к главе или, по крайней мере, к взрослым людям, чтобы вновь положиться лишь на самого себя и исследовать обстановку, затеял разговор с ребёнком. Как бы безумно и бессмысленно это ни звучало, Айлин была единственной, кому Шерлок хоть немного доверял. И сейчас этот совершенно наивный вопрос и пронзительный взгляд огромных выразительных глаз заставили его начать действовать. — Да, не знаю, — Шерлок говорил всё также уверенно и спокойно, ни намёка на шутку не было в твёрдом голосе. — Вы из Цитадели? Она существует? Я знала! — Айлин вскочила на ноги, вскинув руки в победном жесте. Искренняя улыбка отразилась на её лице. Благоговение и восторг звучали в тихом голосе. В эту секунду в детском сердце зародилась надежда, маленькое семечко попало в благодатную почву и в ту же секунду пустило корни. — Я не из Цитадели. Я не могу об этом говорить. Айлин кивнула с максимально серьёзным видом. Она не выдаст. В эту секунду Шерлок понял, что не зря доверился именно ей. Айлин рассказала обо всём, о чём сама только знала. Зловещей волной холод пробегал по коже от подробных описаний монстров и самых изощерённых способов убийств. Для Шерлока это было чем-то невероятным, почти неправдоподобным. Для Айлин уже стало нормальным и обыденным. Шерлок ещё не до конца верил, стремился придерживаться законов логики. Следующую ночь по праву можно было назвать роковой. Шерлок проснулся от тихого голоса Айлин прямо над ухом. Ладонь на автомате нащупала пистолет, пальцы крепче сжали холодный металл. Шерлок совсем тихо поднялся на тюках, прислушиваясь к каждому шороху, но ничего, кроме завывания ветра, больше не нарушало тишины. — Вы забыли надеть носки, — страх и облегчение сливались в тихом голосе. Шерлок уже нащупал под тюком колючие носки и наклонился, чтобы натянуть их на ноги. Пусть он всё ещё не верил, слишком убедительно говорила Айлин, да и не хотелось портить отношения с единственной знакомой в этой глуши. — Чёрт. Резкая боль вдруг пронзила кожу, настолько неожиданно, что Шерлок снова схватил пистолет, который было вернул на прежнее место. — Это ничего. Я успела его прогнать. У меня двух пальцев нет на левой ноге, тоже сосущий. И только теперь Шерлок заметил то, о чем говорила Айлин. Серая простыня в ногах пропиталась тёмной кровью. Шерлок окончательно стал частью этого ада… Кровь и боль. Они пропитали здесь буквально всё. Они стали чёртовой частью этого мира. Неотъемлемые составляющие смерти, её вечные проводники.***
— А что это? — Айлин вертела в пальцах пистолет, внимательно разглядывая его, как нечто нереальное. Конечно. Откуда здесь у людей пистолеты? Шерлок в секунду выхватил оружие и снова спрятал в карман пальто. — Из него можно убить. Это для защиты. И снова всё тот же восторг в глазах и настоящее непритворное уважение. Айлин видела в Шерлоке защитника, покровителя, того, кто наконец вытащит её отсюда. И пусть она давно разучилась верить, пусть детские мечты погрязли в пучине жестокой реальности, пусть сердце напиталось болью и страхом. В этом все дети. Они поверят. Что бы ни происходило, им достаточно малейшей надежды, чтобы снова поверить. Но стоит уничтожить эту надежду, и хрупкая детская душа не выдержит удара. Сердце, которое столько раз нещадно пронзали острым лезвием, покрытое грубыми шрамами, не выдержит разочарования. Ребёнок всегда остаётся ребёнком. И каким бы сильным он ни старался казаться, где-то в глубине души всегда будет жить тот самый беззащитный малыш. Айлин казалась взрослой в теле ребёнка. Только глаза, эти огромные выразительные глаза выдавали её с головой. Каждая эмоция отражалась в них. И пусть Айлин уже почти разучилась плакать и смеяться, привыкла быть сильной, просто потому что слабым здесь не место, в ней всё ещё была жива та девочка, которая прижималась к груди мамы, чтобы услышать ласковый голос, чтобы напитаться этой силой. Только мамы не стало. Айлин научилась быть сильной без чужой помощи… Шерлок понял это позже. Теперь же он смотрел на Айлин лишь как на средство для достижения цели, на источник информации, не обращая внимание на неожиданно вспыхнувшее в груди доверие именно к ней. Именно к этой девочке. Здесь Шерлок впервые поверил в нечто невероятное и сверхъестественное. Просто невозможно было не поверить, когда просыпаешься среди ночи из-за ласкающих тело длинных холодных пальцев, корни под ногами вдруг оказываются ловушками и на твоих глазах утягивают человека под землю, а на другой день у ворот анклава появляется изуродованное тело без головы — очередная жертва скакуна. Шерлок не заметил, как перед тем, как заснуть, стал класть у изголовья смоченое ядом копье и надевать носки из козлиной шерсти. Пистолет теперь лежал под тюками, спятанный от чужих глаз. Шерлок привык жить по инстинктам, не зная ни даты, ни времени. Единственное, что удерживало в реальности — календарь. Скорее одно только слово, за которым скрывались лишь пометки карандашом на стене. Шерлок слишком быстро освоился в совершенно чужом для себя мире, быстро стал его частью. Вечно холодный и уверенный, он почти ни с кем не разговаривал. Но острый взгляд замечал каждую мельчайшую деталь. Шерлок всё ещё представлял яркий контраст с остальными жителями анклава. И пусть привычное пальто сменилось жалкой поношенной одеждой, а вместо кудрей голову покрывали лишь совсем короткие зачёсанные набок волосы, он всё ещё был другим. У Шерлока Холмса всё ещё не было страхов. Всё ещё горела уверенность в холодном взгляде, азарт кипятил кровь, когда рука крепко сжимала копьё. А здесь у каждого были свои страхи. Они обретали собственную сущность, становились почти осязаемыми. И все сливались в один — страх смерти. У Шерлока всё ещё была цель. Нечто, что заставляло его бороться. Шерлок смирился, но не сдался, продолжал судорожно искать выход, любую возможность выбраться из этого ада и вернуться в нормальную жизнь. Раскрыть дело. Там, в Лондоне, у каждого были свои цели, каждый к чему-то стремился. Здесь единственной целью людей стало просто выжить. Там смерть была чем-то ужасным, невероятным. Здесь — слишком обыденным, настолько близким, что люди уже привыкли жить, ощущая её холодное дыхание. Айлин оставалась единственной, с кем Шерлок общался. Он и сам не заметил, как привязался к ней. Эта девочка слишком быстро стала его слабостью. Каждый раз он возвращался в хижину после дежурства или обходов, после очередного исследования территории, и слышал одни и те же слова, произнесённые тихим детским голоском, в котором звучали нотки страха и облегчения. — Я знала, что вы вернётесь. Даже когда упыри напали на совсем небольшой отряд за воротами анклава, когда все погибли, и лишь Шерлок, истратив два из пяти драгоценных патронов, успел спастись, Айлин обвила тоненькими ручками его шею, уткнулась лицом в грудь, словно старалась спрятаться от всего мира, и также совсем тихо прошептала: — Я знала, что вы вернётесь. Айлин просто верила в Шерлока, цеплялась за него, как за единственную возможность. Айлин полюбила Шерлока той искренней и чистой любовью, как ребёнок любит родителей. Ребёнок не может жить без любви, без заботы. Она тоже не могла, после смерти мамы ей так судорожно не хватало простого тепла, что она ухватилась за едва знакомого человека. Айлин нашла в Шерлоке защиту. Холмс не обращал на это внимание, прекрасно понимал, что происходит, но упорно блокировал лишние эмоции. Только невозможно вечно притворяться. Любая маска треснет. И эта непритворная детская любовь окончательно растопила толстый слой льда, давно покрывавший почти окаменевшее сердце, и в глубине его совсем тихо, несмело забились чувства.***
— Я всегда хотела длинные волосы… — Айлин мечтательно вздохнула, с сожалением глядя на осколок, в котором отражалось хорошенькое личико, красота которого уже давно спряталась за тенями и бледностью кожи. — Я, когда маленькая была, мечтала о мире, где не будет монстров. Как мы с мамой сбежим туда и будем жить вместе. Шерлок тихо поднялся с тюков и подошёл к Айлин. Крепкие ладони, уже покрывшиеся мелкими шрамами, сомкнулись на маленьких ручках. Осколок с тихим звоном стукнулся о деревянный пол и разлетелся вдребезги. Её плечи мелко дрожали, по щекам катились слёзы, оставляя едва заметные дорожки на щеках. Он притянул её к себе, проводя ладонью по грубой ткани рубашки. Она прижалась к нему всем телом, окончательно доверилась, отдалась в руки почти чужому человеку, незнакомцу из другого мира. — Ты здесь не задержишься? Вернёшься обратно? Ты… Новый этап этой странной близости… Шерлок едва сдерживал эмоции. Маска безразличия лопалась под волнами тепла, смешанного с болью. Он готов был забрать все её чувства, все её страдания, уничтожить, стереть в порошок каждого, кто причинил ей боль. И в эту секунду он понял, ради чего должен раскрыть дело, ради чего на самом деле боролся всё это время и будет бороться. — Вернусь… Но только с тобой.***
Темнота накрыла собой всё вокруг, затянула мир в пучину страха. Ночью здесь царил ад. Шерлок давно понял основное правило этого мира: главное — пережить ночь. Шорохи слились в единый шум, который словно окружал, загонял в ловушку. Здесь несложно было сойти с ума. Но Шерлок привык не обращать внимание на копошащихся за окнам длинопалых и пробегающих мимо сосущих. Они вовсе не представляли опасности. Днём было не до размышлений. Всё вокруг крутилось в бешеном вихре. Ни единой свободной секунды. Ночь стала временем размышлений. И пусть Шерлок судорожно старался прогнать лишние мысли, они, как назойливые мухи, лезли в голову, не давая погрузиться в спасительный сон. Только теперь мысли были не о деле. Шерлок признался. Наконец признался сам себе, принял происходящее. Айлин стала ему дорога. Айлин стала его слабостью. Стараясь не шуметь, он опустился на колени перед спящей девочкой. Слабая улыбка светилась на бледном лице. Пусть только во сне она могла быть счастлива… Шерлок готов был все изменить. Она казалась такой нежной и беззащитной в бледном свете луны, но такой неправильно красивой и сильной. Боль, страх, надежда и любовь. Как маленькое сердечко ещё не разорвалось от бури противоречивые чувств? Как она ещё не сломалась под градом разочарований, под тёмным пологом смерти? Шерлок провёл ладонью по острым кончиками коротких тёмных волос. Грустная улыбка тронула губы, тут же сменившись прежней печатью холодной уверенности. — Я заберу тебя отсюда. У тебя будут длинные волосы. Я обещаю. У Шерлока Холмса есть только один страх. Не сдержать обещание. Потерять её.