Двуспальная кровать — идея дерьмовая, не находишь?(TT)

***       Генри сидит рядом с Чарльзом на перекрёстке посреди пустыни рядом с мотелем, ожидая Элли и её машину.       Солнце спускается за горизонт, окрашивая небо в красный.       День жаркий.       До ужаса жаркий, а они ещё должны вернуться на базу.       В такую погоду легче застрелиться, чем подождать минуту другую, но Генри и Чарльз терпят.       Терпят даже с учётом, что их точно отчитают. В очередной раз. По причине того, что Чарльз опять просеял дорогостоящий вертолёт, а Генри снова спрыгнул с вертолёта с неподобающего расстояния от земли.       Итог у них разный, но, одновременно, похожий: Генри подвернул стопу, а у Чарльза ломается "Чарльз-никогда-не-становившийся-старшим".       И они сидят на скамейке, угрюмо вглядываясь в горизонт и ожидая Элли.       Где-то вдалеке их поджидают стервятники, трещат цикады, поющие о последних днях. О последних минутах их жизни, приближающиеся с каждой секундой всё ближе и ближе.       Нет, это не Элли в машине. — Простите, ребят, но мотор заглох. — Офигенно. — Эй! У вас хотя бы рядом мотель есть, а ваще хрен знаю где переночевать. — Насколько ты далеко? — Поверь, тут ещё нет песка. — Мда-а-а, далековато. Удачи, люблю тебя! — Спасибо, вы тоже держитесь.       Чарльз отстранённо смотрит на Генри, и тот с полусекунды понимает, что им пизда. — Я заебался, пойдём в мотель, — говорит Чарльз.       Генри ворчливо соглашается, и Чарльз помогает ему ковылять до мотеля "Алые паруса".       Они с трудом добираются до входа, где нести Генри дальше до ресепшена помогает администратор. Мужчина даёт им бинты, помогает наложить тугую повязку, и там же, недолго думая, с громким "Ха!" берёт ключи в руку. И снова по той же программе, они добираются до комнаты. — Специально выбрал тот, откуда прекрасно виден ваш горящий транспорт, сэр, — бодро сообщает администратор, вызвав противное хихикание у Генри и игнорируя раздражённый взгляд Чарльза.       Посреди покрасневшего от заката песка, уткнувшись носом об землю, со сломанными пропеллерами, язычками пламени и отлетевшим хвостом лежал почерневший вертолёт Чарльза. — Ах, как был прекрасен громкий звук взрыва, я уж начал думать, что война началась, сэр. — Мило, — коротко говорит Чарльз с нечитаемым выражением лицо. — Благодарю, и добро пожаловать в "Алые Паруса", — сообщает администратор, после кладёт на прикроватный столик ключи от номера и с чопорным шагом выходит из номера, пожелав удачи и скорейших выздоровлений.       "Странный мужик", — думает Генри.       Он лежит на кровати, всматриваясь в узорчатый потолок и пытается игнорировать тупую боль. Чарльз, засовывавший в пододеяльник одеяло, замечает недовольную гримасу на его лице, хотя старался меньше смотреть на Стикмина.       От неловкости. — Эм... Генри, помочь? — Угу.       Пиздец неловко.       Потому что комната, без их ведома выданная на растерзание несла в себе столько недочётов, которые делали это окончание дня всё хуже и хуже: спартанский интерьер, не предназначенный для парочек, просто изумительный вид с окна на горящую детку и двуспальная кровать, величественно расположившийся посередине комнаты.       И Чарльза волнует мысль, что ему придётся спать с Генри. Очень сильно. Потому что...       Ладно, он взрослый и самодостаточный парень. Взрослый и самодостаточный парень, который в свои 28 не умеет контролировать своё тело во время сна и временами падает на пол, из-за чего ему пришлось прикупить кровать по-больше. — Милая кроватка, — комментирует Генри и ехидно улыбается, двигая бровями.       Чарльз угрюмо смотрит на него и фыркает, но всё равно ложится рядом поверх одеял и, как и Генри, всматривается в узоры потолка. — Тебя не волнует, что мы будем спать вместе? — спрашивает Генри.       Ему любопытно. По той причине, что Чарльз никак себя не вёл. То есть, не то, чтобы никак, а скорее ещё как ворчливо. Обычно улыбчивый Чарльз сейчас превратился в злобного старикана, усеявшего свою удочку вотвремя рыбалки — только некоторый момент назад тот улыбался и хвастался, что словит просто огроменную рыбину. — Ну... — Ну? — Боюсь сломать тебе руку, когда будем спать, — Чарльз признаётся, заставив Генри озадаченно застыть на месте. — Чё? — Или превратить твои кости и мышцы в кашу. — Всмысле? — Короче, — Чарльз тяжко вздыхает. — Я очень сильно ворочаюсь, поэтому боюсь, что скину тебя... — немного думая, продолжает: — ...и себя.       Генри только хихикает, затем громко смеётся, вызвав у Чарльза ещё более угрюмый вид. Он поворачивается к пилоту и обнимает одной рукой, уткнувшись тому в плечо. — Да ладно, всё же не может быть натсолько плохо. — Ужасно. — Неа. — Да-а. — Чё реально-реально? — Да, вобще. — Мы можем это проверить, — внезапно говорит Генри, заставив Чарльз задохнуться. — Что?! — Типа, проспорим, — агент улыбнулся, обнажая ряд зубов. — На что? — недоверчиво спросил Чарльз.       Генри пожимает плечами: — Можно на обычное желание. — О боже, — Чарльз страдальчески стонет. — Каковы условия? — Если мы поспим более или менее нормально, то выигрываю я, а если плохо, то ты. — Пиздец, — бурчит пилот, заставив Генри хихикнуть.       Чарльз думает, что всё пройдёт плохо, что всё! Конец! Он неосознанно сделает и так больному Генри ещё хуже. Может он разрушит дружбу, может разобьет что-нибудь, после оплачивая штраф, или вывихнет себе руку, как когда-то давно.       В итоге, Генри выиграл.       Грёбаный Генри Стикмин получил свою долю желания, и Элли, приехавшая днём, удивлённо уставилась на них: на очень злобного Чарльза и очень довольного своей жизнью Генри. — Вы ебанулись? — Это Генри ебанулся! — обиженно говорит Чарльз. — И что он сделал?       Боже, твою ж мать. Элли чувствует себя мамочкой из-за своих мальчиков. — Он связал меня! Он сжулничал! — Мы не говорили, что нельзя жульничать, — вставляет свои пять копеек Генри. — Ты признаёшь, что это было жульничество! — возмущается Чарльз. — Утром ты говорил, что это не так! — Пф-ф-ф, не помню.       Элли тяжко вздыхает и хочет повернуть руль резко направо, чтобы они все попали в аварию. Но всё равно недоверчиво улыбается: — Идиоты. ***