cuisse de nymphe effrayée

《Истинная красота до уродливости бездумна. Интуитивна. Интуитивно ощутима человеком, что её наполняет, интуитивно умиляет зрителя — и само осознание, злое, поджимающее губы от идеальности умирает в муках, потому что вы очарованы. Ощущаете эту тонкую вибрацию, от самой красоты к человеку, к вам, будь это линза камеры или радужка вашего острого, придирчивого глаза, который сам дорисовывает красоту на месте этого казалось бы пустого взгляда, просто сомкнутых губ, простого поворота шеи и совершенно безрассудно покачивающихся волос, — истинная красота не требует дополнений, стараний, она есть либо ее нет. И уж тогда придётся замыливать другим взгляд личностью. Так почему мы «выдумываем», когда красота интуитивна и говорит не через голосовые связки, а сквозь наши души на особой волне? Потому что вы ловите эту волну. Вам хочется её словить. Ваше подсознание полоснуло ножом сахарно-лимонную корочку мозга с оглушительно соблазнительным хрустом, прорывая воспоминания. Воспоминая, которые заполонили всю черепную коробку, и не отдавая себе отчёта человек, которого вы почувствовали (красными щеками, душой, быстрым перекрещеванием ног в его сторону) становиться для вас уютным. Нежный оттенок глаз — осколок совсем раннего детства, когда солнце заглядывает через окно, заставляя поблескивать голубо-розовые шторы, а голос, который врезается вам в память точно такой же как и тот самый голос, что когда-то бессознательно заставил вас ощущать себя по-другому. И любовь к анализу, и собственному непогрешимому рассуждению — вздор, патология души и этого века, мы можем лишь пытаться объяснять этот мир себе. В который раз себя же убеждая в том, что все на свете не обязано иметь объяснений. Некоторые вещи илюзорны и их нужно уметь ухватить, заставить замереть. Некоторые вещи помогают забыть, кто ты есть. И это главная красота. А рядом с вами я забываю даже собственное имя. Мне хочется стать тенью, светом, отражаться и распространяться на вашем лице, мягкой коже, без глупого переживания, что кто-то увидит. Заподозрит. Ощутит все то, что я ощущаю в вас. Мы изучаем французский по книгам, я мучаю вас глаголами и чопорностью, но ведь и меня это все выматывает — Виктория, вы цвет бедра испуганной нимфы. Само ощущение, как и цвет кожи — французы чертовски правы во многих отношениях, и в названии вещей особенно. Губы твои — строгие, сомкнутые, казалось бы обычные и не дарующие надежды, приобретаю цвет детей Эдуарда Четвёртого, хоть и смешит это, ведь мне бы хотелось, чтобы у наших детей был особый цвет. Прости за дерзость, и я вижу лёгкий смешок, ведь ты знаешь меня, мою любовь к тебе, мое пристальное внимание и преданность честности, которую я постоянно тебе высказываю. Рядом с тобой невозможно не быть честным. Ласковым. Мягким. Даже слишком мягким. Но я держу себя в руках, проводя/отводя взгляд от нежной, наверняка нежной, шеи nymphe effrayée, и лишь улыбаюсь кратко. Сиеминутно. И снова исправляю твои неправильные глаголы. Будущая королева, не воспринимайте все это всерьёз. Ведь больше ничего кроме этого ни мне, ни вам не остаётся. Я за вашей спиной, безмолвен, обезоружен истинной красотой. Моим ощущением истинной красоты. И это не должно приносить вам проблем. Пусть вас хранит святой Валентин, пусть подберёт вам достойного короля Англии. Но только не сейчас. И это момент я всей душой буду оттягивать, в очередной раз перебирая свои чувства, желания, и нагло анализировать, превращать в эссе и наши высокопарные разговоры. L'amour est un sentiment égoïste. С улыбкой, прощаюсь.》 *** 《С улыбкой, читаю. Ничего не обещаю. Но и я могу сказать о красоте. Пару слов. Наедине. Так любовь — предрешенность? 》 *** 《L’amour est la sagesse du fou et la deraison du sage. Перевод обсудим позже. Жду.》