Биение сердца

— Аарон, отведи Агату в её покои. Уверен, она очень устала, — скорее приказывает, чем просит Даниил, и переводит усталый взгляд на Агату. Рыцарь коротко кивает, а принц делает несколько шагов в сторону Агаты, и она замирает в ожидании очередного прикосновения. Он тянет руку к её лицу, но, когда девушка, к его удивлению, не пытается избежать контакта, горько усмехается и, сжав кулак, отходит назад. Кажется, что ему требуется приложить все силы, чтобы с трудом приподнять уголки губ и сделать этот жест хоть и отдалённо, но похожим на улыбку. — Доброй ночи, Даниил, — произносит она и слегка опускает голову, чтобы избежать его взгляда. — Доброй, Агата. Нервным жестом он указывает на Аарона, призывая её как можно скорее уйти, словно более не мог выдержать её присутствия. Повинуясь, Мара поспешно шагает за порог вслед за рыцарем, который уже удалился из комнаты, но перед тем как скрыться в коридорах, она оборачивается, чтобы лишь на мгновение поймать тяжелый взгляд принца и впервые заметить тёмные круги под его глазами. В широких коридорах замка было непривычно многолюдно. В алых и чёрных костюмах меж гостей кружила прислуга с подносами, предлагая алкоголь, от одной мысли о котором Агате уже становилось дурно. Стены были украшены лентами, а по подсвечникам и люстрам вилась лоза; белоснежный мрамор был усыпан лепестками цветов, и девушка поёжилась прикидывая, сколько растений было погублено за зря. То тут, то там мелькали улыбки изысканно одетых дам и господ, ведущих негромкие светские беседы за бокалами вина, а когда Агата проходила мимо пар, они замолкали, склонившись в почтительном приветствии. — Мара Агата, — улыбались мужчины. — Вам удивительно к лицу это платье, — щебетали дамы. Они вели себя так вальяжно, словно Агата была очередным их собеседником. Ей делалось неуютно от того, что люди, которых она видит впервые, с такой лёгкостью произносят её имя. Хотя наверняка каждый из присутствующих знал легенды о марах и, девушка была готова поспорить, что многие пришли лишь для того, чтобы увидеть диковинную зверушку в золотой клетке. Агата с недовольством отметила, что мысли в голове начали путаться. Уже очень скоро она перестала понимать, откуда доносятся голоса и были ли они реальны вовсе, или же звучали лишь в её голове. «Чёртово вино», — взвыла она про себя, когда огни подсвечников вдруг пустились в пляс. Белоснежные стены, мрамор пола и потолка сияли, сливаясь в одно огромное белое пятно. Шагала Агата по полу или по потолку, и шагала ли вовсе, она не знала, а незамедлительно начавшийся звон в ушах дезориентировал ещё больше. С каждой секундой он нарастал и уже вскоре стал невыносим, поэтому девушка прижала ладони к ушам, чтобы хоть немного заглушить его. Её губы против воли шевелились в немой мольбе о помощи, но все, чьи имена приходили сейчас на ум, были уже мертвы. Ирина больше никогда не споет песню, а Анна не возьмет за руку, чтобы разделить с ней страх. Когда Агата наконец запнулась о собственную ногу, она почувствовала странное облегчение. Всё в миг вернулось на свои места, но только для того, чтобы она поняла, что летит вниз, а не вверх. Осознав, что падения не избежать, она выставила руки вперед, чтобы хоть немного смягчить болезненное падение на мрамор. Ещё некоторое время ей не придется носить платья, ведь на коленях будут красоваться внушительные синяки. Но прежде чем она успела соприкоснуться с полом, на её талию легла тёплая рука. Аарон легко притянул девушку к себе, помогая сохранить равновесие, и отстранился, одаривая её пристальным взглядом зелёных глаз. — Ваша юбка очень длинная, — он резко опустился на одно колено, расправляя алый подол её платья, — вам стоит быть осторожнее и чаще смотреть под ноги. В оцепенении Агата глупо моргала, наблюдая за его действиями. И что было более абсурдным она не понимала: то ли видеть его у своих ног, то ли наблюдать за тем, как унизительно он касается её одежды. Когда он повёл пальцами по её щиколотке, она вздрогнула, а когда зло взглянул на неё исподлобья, нервно сглотнула. — Ах, с госпожой Агатой всё в порядке, какое счастье! — доносились голоса справа. — Ничего страшного, господа! Она лишь оступилась! — произнёс мужчина слева. Со всех сторон встревоженно гудели очевидцы, и наконец Агата поняла, к чему был этот номер. Мысли всё ещё не складывались в отдельные слова, поэтому она с благодарностью взглянула на Аарона, который на мгновение изумлённо распахнул глаза, но тут же негромко фыркнул и отвернулся. Он ловко поднялся, предложив девушке руку, а когда она замешательстве уставилась на его ладонь, слабо сжал её локоть и потянул в ближайший безлюдный коридор. Агата постепенно приходила в себя понимая, что в её дурноте было виновато не вино, а шумная обстановка. Теперь она хоть и слабо, но различала знакомые коридоры, которые вели вовсе не в её покои. В конце этого располагалось панорамное окно, которое сейчас было распахнуто настежь, из-за чего помещение было наполнено свежим вечерним воздухом. За стеклом располагался небольшой каменный балкон, к которому и направлялся Аарон, делая слишком широкие для Агаты шаги. Наряженная для праздника, она неуклюже семенила за ним, проклиная чёртовы туфли. — Аарон, пожалуйста, чуть медленнее, я не успеваю за тобой на этих дурацких каблуках — пожаловалась она отмечая, что вино всё-таки развязало ей язык — и вообще ты можешь меня отпустить, я уже могу идти сама. Но юноша не отпустил и даже не повернул головы в её сторону. Не сбавил шаг, всем видом показывая, что ему плевать, лишь жестом предложил выйти на балкон, придерживая невесомую тюль, а когда девушка шагнула на улицу, накинул свой длинный кафтан на её плечи. Она была готова запротестовать и скинуть его, но тут же поёжилась, почувствовав прикосновения холодного ветра к щекам и ключице. Недовольно сжала воротник, запахивая кафтан, невольно отмечая его приятное тепло и запах. Она помотала головой, выбрасывая постыдные мысли из головы. Как же унизительно это было! При жизни она никогда не позволяла себе жаловаться даже сёстрам. Будь то изнурительные тренировки в храме или сбор ягод в середине зимы в замёрзшем лесу, будь то ночной кошмар или слишком туго затянутый корсет на королевском балу. Всё это она выдерживала стойко, пускай и была одной из самых младших. Мара давно отказалась от жалости к себе. Но когда она впервые позволила себе слабость, пожаловавшись на такую незначительную вещь, и не получила в ответ ничего, кроме молчания, внутри что-то сжалось. Волнами поднималась какая-то глупая детская обида, из-за которой хотелось сесть на пол и расплакаться, тереть лицо руками и выть. И будь кто-то другой на её месте, кто-нибудь непременно должен был подойти и успокоить, погладить по волосам и прошептать, что всё наладится. Но она не была плачущим ребенком, а Аарон кем-то, кто мог её успокоить. Вообще ей было трудно представить Аарона в этой роли, но всё же пусть и не успокоил, но хотя бы наконец с участием взглянул на неё, как всегда, и… Поток её мыслей остановился, когда она наконец осознала. Ведь так было с тех самых пор, как она появилась во дворце. Не он ли единственный во всём этом треклятом замке сочувствовал ей? Конечно, был и Даниил, который пускай и не сразу, но первый отнёсся к ней, как к гостье, а не как к пленнице. Но вспоминая о том зачем он её поднял, всё же он скорее переживал за Николая, нежели за неё, и она не может его в этом винить. И Елена, которая всегда старается поддержать словом, но и по сей день смотрит на неё, как на потерянную куклу. Марина и Инна, лучшие служанки, о которых можно только мечтать, но разве может она грузить их собой ещё больше? Дмитрий и Николай, слуги во дворце и стража. Все они смотрят на неё с такой откровенной жалостью, что у неё челюсть сводит. Порой она просто сбегала от всех этих взглядов, избегая контакта даже с теми, кто был ей ближе всех во дворце, но раз за разом они находили её вновь. Хватало уже того, что она, безвольная, и сама себя жалела, хоть и не хотела этого признавать. И только Аарон, который в первый же день закрыл глаза на все её несчастья, относился к ней, как к самому обычному человеку, смотрел на неё так, будто стремился понять, а не пожалеть. И несмотря на то, что сейчас он был всего лишь в нескольких шагах от неё, ей его не хватало. Зажигались первые звёзды в вечерних сумерках. Уже не пели птицы и ветер шелестел листвой тише, готовясь к ночи. Последние солнечные лучи окрашивали небо в тёмно-алые тона, отражались от искрящегося снега и касались белого камня балкона. Проследив за дорожкой света, девушка увидела, как она отражается в стекле окна и опускается на плечо Аарона. Он стоял полубоком в проёме, сложив руки на груди и, закрыв глаза, хмурился; напряжённо о чём-то размышлял, что было заметно по его слегка подрагивающим ресницам и едва видимой складке между бровями. Ветер перебирал его аккуратно уложенные чёрные пряди, завившиеся на концах, отчего его всегда строгий образ делался несколько мягче. Его руки неестественно побелели и, заметив вновь расстёгнутые верхние пуговицы, девушка поёжилась, борясь с желанием подойти и застегнуть их. Она не сразу вспомнила про кафтан на её плечах, который был таким уютным и мягким, что она даже не ощущала его веса, словно он всегда был частью её одежды. Не сразу вспомнила о том, что всё это время Аарон ждал её, стоя на сквозняке лишь в одной тонкой рубахе. Агата сделала несколько шагов в его сторону. Стук каблуков эхом отозвался в её ушах, когда юноша наконец бросил на неё короткий взгляд из-под полуопущенных ресниц. Нет, он никогда не жалел её, и она была бесконечно благодарна за это. Каждый раз на лице Аарона читалось участие, и как бы он ни старался скрыть его за строгостью или колкостями, Агата всегда могла получить от него немую поддержку. Даже сейчас, когда он молчал и старался выглядеть отстранённым, при взгляде на неё его глаза наполнились теплом. Когда она появилась во дворце, он всеми силами старался оградить её от интриг, кипящих в белоснежных коридорах, порой даже от навязчивого Даниила, следующего за ней по пятам, а сегодня и от старых скептиков-вельмож на балу. А после того как она укрепила нити жизни Николая, лишившись возможности делать что-либо руками, Аарон стал ими для неё. Теперь уже он не отставал от неё ни на шаг, работал с травами и перемешивал отвары, но не жаловался, даже если смешно морщился от их неприятного запаха, поил любимым клюквенным морсом и напоминал, что пора сменить повязки. И только сейчас она вспомнила тот взгляд, которым он смотрел на неё, силой удерживая её покалеченные руки в ледяной воде. Он кричал вместе с ней, хотел если не забрать, то хотя бы разделить её боль, но не мог. Поэтому лишь аккуратно, словно прикасаясь к хрусталю, бинтовал запястья. Аарон быстро отвёл взгляд и уставился в пол, когда Агата подошла ближе. В последний раз она незаметно сжала кафтан на плечах, позволяя себе мимолётную слабость. Наконец сняла и протянула юноше, но, когда он принял одежду из её рук, не отпустила, а положила ладони поверх и по привычке глубоко вдохнула. Она многое понимала, пускай и отрицала. Но яснее всего было то, что её просьба поднять Анну тревожила Аарона даже больше, чем Даниила. Он стал нервным и молчаливым, а каждый взгляд, коих стало немного, брошенный в сторону Агаты, был наполнен такой глубокой печалью, что она невольно печалилась вместе с ним. Почему? Ведь это было верное решение, и Анна действительно заслуживала всё это: великолепный дворец, красивые платья, служанки и шумные балы. Всё это было не для Агаты. В жизни её удерживает лишь месть и, когда она свершится, Агата вновь уйдёт на покой, а Аарон вскоре забудет о ней и вновь вернётся к нормальной жизни. Ведь Агата не была принцессой для дворца и рыцаря. Но Аарон был рыцарем для принцессы и дворца. — Извини и, — прошептала она и провела рукой по ткани, касаясь холодного запястья юноши, чтобы ощутить его лёгкую дрожь; на мгновение замерла и сжала губы, решаясь, — спасибо… За всё. Юноша дернулся так резко, что Агата инстинктивно сделала шаг назад, остерегаясь опасности. Она проследила за кафтаном, мягко упавшим на пол, а затем удивлённо взглянула на Аарона, чтобы встретиться с его широко распахнутыми глазами. Он бесцеремонно схватил её за руку, из-за чего она коротко ахнула перед тем как он потащил её за собой в ближайшую комнату. Это оказалась библиотека, в которую Аарон буквально втолкнул девушку, закрывая за ними дверь. Агата, потеряв равновесие, сделала несколько неуклюжих шагов вперёд и, всё-таки наступив на подол платья, начала падать. Она зажмурилась, почувствовав невесомость падения, но, когда ощутила тёплое прикосновение, подняла глаза на Аарона, удерживающего её в вертикальном положении. — Что ты себе позволяешь?! — Агата сжала кулаки и слабо стукнула его в грудь, — Почему ты злишься на меня? Я же извинилась! — Да не сдались мне твои извинения! И благодарность твоя тоже! Девушка оцепенела от неожиданно резкой и громкой речи. Всё, что она могла сейчас, так это глупо уставиться на Аарона, встречаясь с полным ярости взглядом, осознавая угрозу в его голосе. Он был выше, даже когда она стояла на каблуках, но до сих пор Агата не замечала насколько. Да и это было не важно, ведь он ещё никогда так опасно не нависал над ней. Если в бою на клинках они были примерно равны, то в рукопашной схватке Аарон выходил явным победителем, и мысль отбиваться казалась маленькой и ничтожной. Такой же, какой она чувствовала себя в руках того, кого впервые испугалась. У него были широкие ладони, которые сейчас до боли сжимали её плечи. Все были на празднике и позвать на помощь она не могла, а выбраться из его железной хватки и подавно. И единственное, чего она сейчас желала, так это стать маленькой и незаметной, сжаться в клубочек и укрыться от опасности. Мара никогда в жизни не думала, что может так сильно бояться человека. Так, как Морока, который только что поднял её из земли. — Больно, отпусти… — всхлипнула она, — оставь меня в покое! — она крепко зажмурилась. Раздался громкий шлепок. Он эхом отразился от стен где-то в глубине пустой библиотеки и растворился в темноте. Руки Аарона соскользнули с её плеч, и он сделал несколько робких шагов назад, прикладывая ладонь к покрасневшей щеке. Юноша изумленно хлопал глазами, глядя на Агату и, кажется, был напуган не меньше, чем она сама. — Я… — лишь успел прохрипеть он. Мара подхватила юбку и, сбросив туфли, босиком помчалась вглубь помещения, к лестнице. Осознанно или не специально, ей было плевать, он Аарон отступил точно к двери, отрезая ей путь к побегу. — Подожди! — раздалась мольба позади, — Агата! Аарон бросился за ней, следуя недалеко позади, но, благо, девушка не пропускала ни одной тренировки, поэтому с лёгкостью перемещалась между стеллажами, скрываясь от преследователя. Она любила большие библиотеки, особенно ту, что была в храме её сестёр. Много лет назад она была самой большой на континенте, но, когда Агата впервые переступила порог этой, поняла, что библиотека в теперь уже разрушенном храме не идёт ни в какое сравнение с нынешней королевской. Первый её этаж был в три раза больше, к тому же по бокам, прижимаясь к стенам, в которых так же аккуратно были расставлены древние фолианты, вверх поднимались две длинные лестницы. И пусть Агата проводила здесь большую часть своего времени, прячась от короля и Даниила, она всё равно с лёгкостью терялась даже в тех коридорах, в которых была совсем недавно. Девушка интуитивно мчалась вперед, игнорируя мольбы Аарона позади, и наконец оказалась в самой неубранной части помещения, отведённой под медицинскую литературу. Многие лекари приходили сюда в надежде найти лекарство для Николая, но разочарованные бросали книги там, где читали их, поэтому вокруг творился невероятный хаос. То тут, то там на полу валялись груды книг. Среди этого беспорядка было легко спрятаться, поэтому Агата облегчённо выдохнула и мысленно поблагодарила Богиню за то, что она привела её именно сюда. Ковры смягчали её шаги, поэтому она могла без опаски ступать вперёд, прислушиваясь к шагам Аарона где-то вдалеке. Даже в дневное время библиотека находилась в полумраке из-за небольшого количества окон и бессчётного множества книжных шкафов, тянущихся к самому потолку, а сейчас, в вечернее время, здесь было так темно, что Агата с трудом различала собственные ноги. Обычно прислуга зажигала подсвечники ближе к обеду, но сегодня, в праздничный день, люди старались провести как можно больше времени в тронном зале среди роскоши и крепких напитков, поэтому ни у кого не хватило времени позаботиться о библиотеке. Легко ступая на ощупь в темноте между очередными стеллажами, девушка вздрогнула, когда вновь услышала голос Аарона, и чуть не запнулась об очередную стопку книг на полу. Несколько из них упали с негромким глухим стуком, но даже этого хватило, чтобы Агата услышала приближающиеся шаги. «Проклятье!» — выругалась про себя девушка и поспешила прочь от места, где уже была готова спрятаться. Её глаза постепенно привыкали к темноте, поэтому теперь она увереннее перемещалась между столами и полками. Если бы она пошла обратно, то непременно столкнулась бы с Аароном, и теперь двигалась в более светлую часть помещения к большому панорамному окну. Это был тупик, но только сейчас она подумала о том, что, скорее всего, он будет искать её в укромных тёмных местах, где было логичнее всего спрятаться, и вряд ли сунется сюда. Она шла, ориентируясь на свет и, повернув за очередной стеллаж, оказалось лицом к полному лунному диску. На несколько мгновений холодный свет ослепил её, поэтому она зажмурилась и, касаясь полок по обе стороны от неё, вслепую шагала по узкому коридору к окну. Ворс мягкого ковра приятно щекотал её ноги, а когда она подошла вплотную к широкому подоконнику и вдохнула свежий ночной воздух, наконец открыла глаза. Мара завороженно глядела в полнолунную ночь. На серебряный диск и бесконечную россыпь звёзд на высоком ночном полотне. На раскинувшийся внизу сад и лабиринт, в котором то тут, то там мелькали скульптуры и фонтаны, а в его центре располагался большой хрустальный купол, под которым цвела оранжерея. В её центре рос огромный вековой дуб, из-за которого вверху купола сделали отверстие, чтобы не мешать его росту. Теперь его могучие ветви раскидывались над лабиринтом, а лозы, свисающие с них, тянулись к земле. Агате страстно хотелось увидеть этот дуб летом, когда ветви усыпаны сочной листвой, а лозы цветут, но сейчас, зимой, дерево было укрыто снегом и с него свисали лишь безжизненные нити. Она глядела вдаль, преодолевая поля, упиралась взглядом в безжизненную полосу Бесконечного леса на границе с Сератом. Горько усмехнувшись, Агата вдруг ясно осознала, что её мечте не суждено сбыться, ведь вряд ли она будет тянуть с убийством Северина до лета. И вряд ли будет медлить, когда Даниил наконец отыщет могилу Анны. Девушка чувствовала тяжёлую усталость во всем теле. Она не знала как долго играет в прятки с Аароном, но боль в ногах подсказывала, что уже достаточно давно. Заприметив угол между полкой и стеной, так удачно скрываемый от глаз кипами книг, она тяжело опустилась на мягкий ковёр и тут же ощутила неприятный холод от стены. Но искать более уютное место у неё уже не было сил, поэтому, лишь только она прикрыла глаза, как тело само привалилось к холодной поверхности. Агата потеряла счёт времени и, погруженная в собственные мысли, чувствовала себя в безопасности. Вряд ли Аарон найдёт её здесь, но… Разве она не была в безопасности рядом с ним? Чего она боялась? Конечно, наверняка она бы тоже разозлилась на его месте, кричала бы, сжимала бы его руки, но никогда бы не причинила вреда. Постаралась бы уберечь, как он всегда это делал. И ведь его мимолётная ярость тут же отступила, стоило ей ударить его. Он снова смотрел на неё привычным взглядом, а дрожащему голосу, молящему о прощении, она была готова простить. Но теперь ей не оставалось ничего, кроме как спрятаться от него. Она не была готова к его мольбе, к его печальному взгляду и нежным прикосновениям, но в памяти, как на зло, всплывали картины их утреннего танца. Такого непринуждённого и интимного. Агата вспоминала, как он легко вёл её за собой, как просил довериться и как она действительно положилась на него. Как же чертовски обидно ей было! За того, кто был рядом и всегда помогал, и именно ей пришлось мучать его своим выбором. А теперь она мучалась и сама. Если бы они могли встретиться при других обстоятельствах! Если бы только она не была привязана к Мороку и на самом деле была жива… И если бы Аарон поддержал её сегодня, а не осудил вместе с Даниилом, всё было бы намного проще. Сейчас бы она не сомневалась и не чувствовала, как по её щекам катятся слёзы.

***

Агата с трудом открыла глаза. В размышлениях она не заметила как провалилась в сон, но прошло немало времени, на что указывал лунный диск, величественно сияющий в самом центре безоблачного неба. Гул в тронном зале стал тише, а огни в саду погасли. Девушка потянулась, отмечая резкую боль в спине и шее. Теперь она всерьёз задумалась о шутках про двухсотлетнюю старуху, которые сейчас казались не такими уж и смешными. Она неуклюже поднялась, опираясь о стену, повела плечом, разминая, и вдруг почувствовала, как по её спине что-то скользнуло. На мгновение Агата задумалась припоминая, что кроме платья на ней ничего не было, а когда обернулась и упёрлась взглядом в тёмное пятно на белом ковре, вздрогнула. Кафтан небрежно валялся на полу, а его серебряная вышивка сверкала в лунных лучах. Девушка вновь устремила взгляд к окну и увидела свои туфли на подоконнике. От мысли, что Аарон всё-таки нашёл её, внутри клубилось какое-то мягкое и тёплое чувство, благодаря которому Агата уже не чувствовала прохлады зимней ночи. Она неосознанно улыбалась думая о том, что он вернулся на балкон за кафтаном, чтобы укрыть её, подобрал разбросанные туфли и принёс ей. Делал это так аккуратно, что даже не потревожил её сон и теперь наверняка сидел где-то недалеко, вновь ожидая. И последняя мысль заставила её вздрогнуть. Мара наклонилась и подняла кафтан. Он был таким же тёплым и мягким, и она неосознанно прижала его к груди, вдыхая запах Аарона. Ненавидела, чувствуя себя безвольной и слабой, но так хотела прижаться к нему крепче. Она не хотела, чтобы юноша привязывался к ней, но, когда осознала, было уже поздно. И теперь она должна была это исправить. Сделать ему больно сейчас, чтобы потом не было больнее. Некоторое время она приводила мысли в порядок и, зачем-то глубоко вдохнув, наконец выглянула из своего укрытия. Аарон сидел на стуле в конце коридора, облокотившись локтями о колени и склонив голову вниз. В полумраке он выглядел таким беспомощным и холодным, что Агате захотелось обнять его и, прижимаясь ближе, согреть. Запустить руки в его чёрные локоны, которые в лунных лучах казались почти прозрачными, и почувствовать их мягкость. Взглянуть в красивые зелёные глаза и улыбнуться. — Агата… Девушка мгновенно вышла из оцепенения осознав, что вот уже некоторое время они смотрят друг на друга. Услышав его тихий голос, она мгновенно растеряла всю ту уверенность, которую ей с таким трудом удалось собрать. Она тут же отвернулась и вновь скрылась за стеллажом понимая, что это укрытие вряд ли спасёт её, но не чувствовать на себе взгляда Аарона было намного легче. — Я не приближусь, если ты не позволишь, поэтому, пожалуйста, не прячься. Он говорил полушёпотом, словно она могла рассыпаться от громких звуков. Медленно поднялся на ноги, а когда девушка попятилась назад, приподнял руки в примирительном жесте. Сейчас Аарон и сам не понимал, смеет ли о чём-то просить после того, что случилось. Её взгляд и подрагивающие губы, будто она вот-вот расплачется… Всё это так ярко отпечаталось в его памяти, что теперь, закрывая глаза, он видит лишь её полное ужаса лицо. И теперь об этом напоминает пульсирующая боль в щеке. Абсолютно заслуженная. Он отчаянно проклинал себя и свою глупость понимая, что в своём стремлении уберечь и спасти Агату, он не принял во внимание то, что её жизнь ему не принадлежит. Что он не в праве просить её остаться. Не в праве привязывать к себе или осуждать за то, чего она хочет больше всего. За стеллажом послышалась возня и вскоре Агата вновь выглянула из-за него. Стараясь сохранить безразличное выражение лица, она совсем позабыла, что глаза всегда её выдавали.  — Ты можешь уйти, я не стану тебя останавливать, но… — он нервно сглотнул, поймав её полный печали взгляд, — прошу… Только прошу: выслушай меня. Не сразу, но она нашла в себе силы вновь выйти ему навстречу. Девушка должна была отказать, сорваться с места и как можно быстрее убежать, оставить его позади, ради его же блага, но почему-то не могла двинуться с места. А глядя на его подрагивающие руки, не могла отказать. Вместо того, чтобы покачать головой, слабо кивнула, сильнее сжимая ткань его кафтана. — Я… — он тяжело вдохнул, — я чертовски зол на тебя, Агата, но на себя ещё больше, я едва сдерживаюсь и мне действительно стоит держаться от тебя подальше, но… Лунный свет падает на девушку со спины и её серые волосы приобретают серебряный отлив. Юноша завороженно смотрит на её сияющие пряди с запозданием понимая, с какой лёгкостью свет проходит сквозь ткань её невесомого платья. Он тут же отводит смущённый взгляд и прикрывает рукой заалевшие щёки осознавая, что может видеть каждый изгиб её тела. Агата не сразу понимает резкую перемену его настроения, но, когда опускает взгляд и видит, насколько прозрачным кажется подол её юбки, робко выдыхает и крепче прижимает кафтан к груди, спеша скрыться в тени книжных полок. Когда она вновь поднимает на него глаза, Аарон снова кажется спокойным и даже несколько отстраненным. Агата не чувствует угрозы, но по её спине пробегает дрожь, когда он делает первый короткий шаг вперед, всё так же не опуская рук. И даже если она ясно осознавала, что должна остановить его, почему-то медлила, а когда разомкнула губы, не смогла произнести и слова. — Со всех сторон, из каждого ящика, я только и слышу, что твоё имя, — он делает шаг, — да в печёнках ты уже у меня сидишь, — шепчет он, делая ещё один, — и ты, на кого все чуть ли не молятся, на самом деле оказалась такой неуклюжей и вредной, и я бы никогда не подумал, что в то же время ты можешь быть такой… Его томный голос наполнен тяжелой усталостью, которая так хорошо знакома Агате, а на такие детские колкости ей совсем не хочется отвечать. Зелёные глаза словно гипнотизируют и она, попавшись на уловку, одними губами произносит: — Какой? Он слабо улыбается, когда понимает, что его совершенно глупая провокация сработала, и, несмотря на её бесстрастное выражение лица, она внимательно слушает. Это придаёт ему сил и он делает новый, но уже чуть более уверенный шаг. — Такой, — он хмыкает себе под нос, словно что-то его развеселило, — эфемерной и недосягаемой. Всё это время Аарон сокращал расстояние между ними, и Агата теперь уже и не вспомнит, когда он оказался в такой опасной близости от неё. Она попыталась сделать шаг назад, но позади была только стена и теперь ей оставалось лишь сильнее вжиматься в неё спиной. — Ты — сказка, которую я чуть ли не каждый день слышал от одержимого Даниила, которую я знаю наизусть от корки до корки, — он подходит почти вплотную, прикладывая ладонь к стене рядом с талией девушки, отрезая путь слева, — которая теперь так близка, но и далека одновременно, — горячо шепчет, прижимая ладонь к стене у её головы, отрезая путь справа. Агата опускает взгляд вниз, когда в полной мере осознает близость Аарона и его тепло. Кончики её пальцев начинает покалывать, когда юноша склоняется чуть ниже и продолжает: — Которую я отчаянно пытался забыть, — он измученно опускает голову ей на плечо, — правда пытался… Но как я могу, если ты, самая настоящая, прямо сейчас стоишь передо мной. Изо дня в день остаёшься рядом, заставляя моё сердце биться чаще, — в доказательство он замолкает, и в воцарившейся на несколько мгновений тишине слышны лишь гулкие удары его сердца, — и после времени проведённого с тобой, я уже не уверен, кто из нас более одержим: Даниил или я. Кафтан вновь оказывается на полу, когда девушка, поддавшись порыву, прикладывает руки к его груди и чувствует, как он вздрагивает от прикосновения и шумно выдыхает, обдавая тёплым дыханием её шею и ключицу. Она чувствует учащённое биение под ладонями и отмечает, что, если бы её сердце не было мертво, оно билось бы также. — А говорил, что не интересуешься легендами о марах. Её голос звучит непривычно тихо и Аарон, резко отстранившись, ошарашено смотрит на неё. Его глаза сияют, когда он вдруг начинает негромко смеяться. — Почему ты смеёшься? — Агата хмурится, не понимая причины его веселья, — ведь ты правда это сказал! — Да, сказал, — сквозь смех произносит юноша, — но я так откровенно лгал, что даже ты должна была меня раскусить, — он широко улыбался. Отчего-то напряжение, которое ощущала Агата, наконец начало отступать. Вместо него появилось ощущение лёгкости и радости, которой Аарон, кажется, заразил и её. Губы девушки растянулись в ответной улыбке, когда она заметила лёгкий румянец на щеках Аарона и неосознанно коснулась его. В это мгновение лицо юноши сделалось серьезным, а взгляд затуманенным. Девушка лишь по привычке сглотнула, когда он снова сократил расстояние между ними. — Неужели это тебя волновало? — он вопросительно заглянул ей в глаза. — Нет, — старается соврать она, отводя взгляд в сторону, — мне всё равно. — Лгунья. Сначала он невесомо касается её плеча, отчего девушка робко вздрагивает. Аарон пристально смотрит на неё, когда ведет вниз по плечу, к предплечью и запястью. Когда переплетает их пальцы, отнимая её ладонь от своей груди и подносит к губам. Касается свежего шрама, оставшегося после излечения Николая, и выдыхает, чувствуя слабую дрожь её рук. Она в оцепенении наблюдает и лишь интуитивно опускает руки ему на плечи. Теперь уже не ясно, кто кого удерживает, ведь Аарон вновь упирается в стену, не прикасаясь к Агате. Она снова отметила разницу в их росте: юноша был выше чуть ли не наголову, и, если бы сейчас на ней были туфли, ему было бы удобнее её… — Можно? — шепчет он, и девушка ощущает его теплое дыхание на своих губах. — Аарон, — сдерживаясь, чтобы не податься вперед первой, она всё же делает последнюю попытку, — ты же знаешь… — Нет, — он выдыхает так, будто ему больно, — не хочу знать, — юноша закусывает нижнюю губу и горько усмехается, — и даже если я не смогу удержать тебя, я не буду жалеть. Агата закрывает глаза, когда Аарон наконец накрывает её губы своими. На мгновение она сжимает рубаху на его плечах, а затем обвивает руками шею и делает шаг вперед, прижимаясь своей грудью к его. Он медлит, не предпринимая дальнейших действий до тех пор, пока Агата первая не размыкает губы. Тогда он, словно получив разрешение, перемещает руки на её талию и лопатки, прижимая ближе, и жадно целует. Он нетерпелив, но не спешит углубить поцелуй, из-за чего Агата недовольно мычит, а когда он проводит кончиком языка по её губе, она чувствует первый сильный удар. Девушка разрывает поцелуй, упираясь руками ему в грудь, и отстраняется так резко, что больно врезается в стену. Запрокинув голову, она делает первый глубокий вдох. Аарон тут же обхватывает её плечи руками и, помогая сохранить равновесие, недоумённо наблюдает за тем как она, пытаясь что-то сказать, лишь лихорадочно хватает ртом воздух. — Сер… дце, — рвано выдыхает она. Юноша несколько мгновений хлопает глазами, не веря, а затем резко склоняется, к её груди и, задержав дыхание, прислушивается. — Бьётся! — в его голосе слышится улыбка, — оно бьётся, Агата! Аарон, кажется, радуется даже больше, чем сама Агата. Он выпрямляется и крепко прижимает её к себе, и так тепло смеётся, что ей плакать хочется. Бережно подхватывает девушку на руки, словно она фарфоровая, когда её ноги подкашиваются, и усаживает на подоконник. Становится перед ней на колени и, взяв её руки в свои, крепко сжимает. Девушка чувствует, как к её щекам подступает жар, когда он касается её запястий губами. Смеётся, видя её смущение и яркий румянец. Улыбается так широко и нежно, что вновь забившееся сердце Агаты обещает не выдержать. — Бьётся, — её голос дрожит, но она так счастлива произнести это вслух. Некоторое время Аарон не может оторвать глаз от её красивого, теперь уже живого лица. Под его пристальным взглядом она краснеет лишь сильнее и он снова смеётся, прижавшись лбом к её ладоням. — Если рядом со мной твоё сердце забилось вновь, то для меня нет ничего невозможного, поэтому… — в его голосе не осталось и доли веселья, а когда он отпускает запястья Агаты, та сама обхватывает его лицо руками, и он вновь обращает на неё серьезный взгляд, — прошу, подожди немного. Я отыщу могилу Анны, из-под земли достану ещё одного морока, сделаю, что угодно, только бы тебе вновь не пришлось умереть так скоро. Он поднимается и обнимает её за плечи, когда Агата дрожит, вспоминая страх смерти, успокаивает и обещает, что всё будет хорошо. Пускай и слабо, но она кивает ему, обещая подождать и принимает его руку, когда он помогает ей встать на ноги. Ни он, ни она не знают, сколько ей придется ждать, но Агата уверена, что тот, кто не отпускает её руку и ведет вперёд, непременно выполнит своё обещание.