То, что мертво, умереть не может

Он почувствовал холод даже раньше, чем боль. И это было почти благословением. Его тело занемело так, что он почти не чувствовал, как копье Великого Врага пропарывает его насквозь. Он ощущал это скорее как поток холодной воды, текущий сквозь него. А потом, казалось, замерзло само время. Он падал на утоптанный снег целую вечность и за это время успел вспомнить и осмыслить все, что он увидел и пережил. За всю свою жизнь он так и не узнал ни своей настоящей цели, ни смысла чего бы то ни было. Даже его собственная смерть не принесла ответов, а вызывала лишь новые вопросы. Он думал, что это будет больно, похоже на ледяную хватку или боль от резкого порыва ледяного ветра. Бран рассказывал о древних временах, когда Дети леса, Белые Ходоки и Первые люди воевали между собой, и как Ходоки создавали себе подобных из пленных и убитых захватчиков из Эссоса. Он невольно задумался о том, что Белые Ходоки, даже будучи отродьями смерти, обладали какой-то извращенной добротой. Все-таки они возвращали умерших в мир живых и не давали им просто сгнить в земле. Может и в самом деле Ходоки видели свою цель не в убийстве всех живых, а в милосердии? Покончить раз и навсегда со всеми невзгодами, стерев их с лица земли, а потом вернуть всех погибших к жизни? Разве он не умолял о смерти, как об избавлении, когда Рамси привязывал его к кресту? Чем была его жизнь, как не страданием? И разве кто-то живет иначе? Все религии обещают что-то лучшее в загробной жизни, если ты будешь тянуть свою лямку, стиснув зубы, и страдать, пока не получишь успокоение в смерти. И это заставляло умирающий разум Теона еще раз напрячься: он ведь хорошо умер, да? Как его встретят там? Жил он… не слишком хорошо. Вероломный воспитанник того, кто был его отцом дольше, чем тот, кто породил его на свет. Вероломный изменник своего брата и короля. Да он даже среди Железнорожденных своим так и не стал. Размякший и возомнивший о себе после многих лет в Зеленых землях, решивший, что право первородства значит больше, чем заслуженное уважение соратников… Яра — она да, она показала, как живут настоящие Железнорожденные. Яра, которую он бросил в лапах безумного Эурона. Из-за страха, который крепко вырезал в его душе Рамси Болтон. Он пытался, как мог, исправить свои ошибки. Он спас Сансу, довел ее до своих, плыл с Ярой к Дейнерис Бурерожденной, а потом ворвался на борт «Молчаливой» и освободил свою сестру, которая сейчас сражалась вместе с Джоном Сноу. И сейчас он умирал, отдав свою жизнь, чтобы дать Брандону Старку еще немного времени. Чтобы у него был шанс успеть сделать то, что он должен был. — Ты хороший человек, Теон. Спасибо. Вот такие простые слова. Ничего величественного или поэтического, ничего из того, что не было бы сказано до него тысячам разных людей. Но эти слова исходили от Брана, который видел и знал больше, чем кто-либо в этом мире. Прошлое, настоящее, будущее. Теон так и не понял, как это работает, но ему это и не нужно было. Он знал, что Бран видел тысячи жизней тех, которые были, и тех, которые будут. И он, зная все это, назвал Теона хорошим человеком. Можно ли было верить его словам? Может, это всего лишь жест вежливости или поддержки человеку, который умирал ради него. Теон слишком долго жил в стыде, он был уверен, что не заслуживает ничего, кроме боли. И поэтому он сам захотел поверить Брану, поверить этому всевидящему и всезнающему существу, которое обитало в теле мальчика, которого он знал с младенчества. Он был хорошим человеком. Пусть и не всегда. Он запятнал свою честь, бросил семью, он был трусом, наглецом и грубияном. Но он, наконец, поверил в то, что прощен. Получить прощение было нелегко и последней платой стала его собственная жизнь. За свое искупление Теон Грейджой заплатил железную цену, как и полагается. А потом он умер. Но то, что мертво, умереть не может, но восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде. *** Смерть оказалась не такой, какой ее представлял себе Теон. Темноту он ожидал, а вот то, что он повиснет в воздухе — нет. В воздухе ли? Он боялся вздохнуть, чувствуя, что его волосы колышутся, словно под водой. Да и глаза щипало солью, словно он и правда оказался в морской воде. Похоже, Утопленники все-таки были правы. Он даже почувствовал что-то вроде гордости за то, что именно его вера оказалась верной. Во всяком случае, в вопросах смерти и загробной жизни. Но где тогда пир, который был ему обещан? Где русалки, которые должны были забрать его к себе, накормить, напоить и спать уложить? А потом он увидел огонь. Огонь в глубине вод… Теон поплыл в сторону источника света. Он все еще не рисковал начать дышать, но ему и не хотелось. Он плыл все ближе и ближе и огонь разгорался все ярче. И вот он, за большой скалой. Странное оранжевое сияние, и там, где на земле пламя мерцало и колыхалось, здесь он пузырился, заставляя воду кипеть. Теон, широко раскрыв глаза, смотрел на этот столб света и пузырей. А потом почувствовал течение за спиной… Только сейчас он обнаружил себя совершенно голым и это испугало его еще сильнее. Он резко оглянулся и успел увидеть только мелькнувшую тень. Теон осторожно подплыл к камню, на котором горел огонь, и повернулся к нему спиной. Затем он что-то услышал. Странный звук, какого он никогда раньше не слышал, но всегда знал. Он начался как гул в ушах, а потом становился все выше и громче. В нем слышалось легкое, веселое бульканье, которое вызывало больше растерянности, чем страха. И оно становилось все громче, пока не превратилось в оглушительный рев морского рога, от которого дрожало все вокруг. И этот рев наполнил душу Теона неописуемым ужасом. Он уперся спиной в камень, словно боялся, что его снесет мощным течением. Он был уверен, что источник звука находится где-то рядом. Он зажмурился, а потом, когда открыл глаза, увидел, что вокруг светового пятна костра мечутся тени. Словно они явились на шум. Собравшись с духом, Теон приготовился к встрече со своим создателем. Он подплыл к границе света. Его глаза почти ничего не видели в темноте, только те самые тени. Но потом раздался новый громогласный звук и в этот раз это был не зов рога, а голос, от которого сотрясалось все вокруг. Он говорил на странном и жутком языке и Теон не мог разобрать почти ни единого слова, но при этом каким-то чудом понимал все.

Не бойся, Теон Грейджой.

Слова, казалось, гремели прямо внутри его головы. Он медленно и осторожно поднимался из-за камня, пока не встал на него с ногами, чувствуя, как водный огонь бурлит под ними.

Не бойся, мой сын-слуга, мой жнец.

В этих глубинах ты не добыча-раб, а хищник-убийца-король.

Теон даже не делал вид, что понимает его слова. Он просто посмотрел в темноту и спросил как можно громче: — Ты… ты Утонувший Бог?

Утонувший, да. Но не такой, как юные-глупые-боги. Я старше-больше и тяжелее-сильнее.

Тон голоса стал другим. Словно… …Словно его забавляло, когда его называли богом.

Да.

Теон вздрогнул, услышав ответ на вопрос, которого он не задавал. Утонувший словно услышал его мысли. — Ты… Тот-что-обитает-под-волнами… Я могу войти в твои чертоги? — голос, которым он это спросил, был отчаянным, почти умоляющим. Неужели после всех перенесенных им страданий он все-таки получит свою награду?

Я есть Он. Но ты не войдешь.

Ты должен использовать свой дар-благословение-проклятие.

— Мой… дар? — он думал, что всех Железнорожденных Утонувший Бог благословляет одним даром и одним умением. — Какой дар?

Доброта-Храбрость-Воля.

Он произнес всего одно слово, но его точного значения понять было очень тяжело. Утонувший Бог и раньше говорил непонятные слова, но общий смысл Теон каким-то образом угадывал. Но здесь не понял ничего. — Но как? Как я могу использовать твой дар, если я мертв? Рев, который его оглушил, был таким, что он не удержался на одном месте. Теона отшвырнуло на несколько ярдов в сторону и он, едва поймав равновесие, торопливо поплыл обратно к огненному камню. Но в этот раз он хорошо понял слова своего бога.

ТО ЧТО МЕРТВО, УМЕРЕТЬ НЕ МОЖЕТ.

…но восстает вновь, сильнее и крепче, чем прежде, — мысленно закончил Теон. — Но что это значит?

Ты должен восстать-сражаться-жить. Ты исправишь то, что испортили юные-глупые-боги.

Это твоя участь-долг-судьба. Ты столкнулся с детьми-порождениями-инструментами Того-кто-несет-бурю.

Ты будешь снова. Но сначала подготовишься, чтобы создать мир, который будет жестче-сильнее, чтобы противостоять им. — Я не понимаю…

Утопи этот мир, Теон Грейджой.

И только тогда Теон почувствовал, что ему не хватает воздуха. И он вдохнул, забыв, где находится, и набрав полные легкие воды. Он схватился за горло, а потом начал всплывать сам по себе, словно кто-то тащил его за веревку вверх. Пока его тащили, Теон посмотрел вниз, ища своего бога, но там были только тени, которые, как оказалось, были связаны между собой. То ли веревками, то ли цепями… то ли щупальцами. Но он даже в этой кромешной тьме почувствовал на себе взгляд Утонувшего Бога. Легкие горели все сильнее, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Подумать только, он умирал в загробной жизни… Или он не умрет? Вода становилась все светлее и теплее, он уже видел свет над волнами… Но тут все вокруг снова потемнело, хотя он все еще чувствовал, что плывет сквозь волны. Он успел. Вынырнув на поверхность, Теон закашлялся, выталкивая из легких соленую воду. — …Ты в порядке? Первым, что он увидел, были склонившиеся над ним лица Эддарда и Робба Старков.