Эльф знатного рода из Нарготронда

«Костры горят в глазах моих. Смотри, и ты увидишь в них борьбу…» Земля Легенд, Сансара

За ним пришли, когда ему снился Балар. — Остров! Остров! — Аринья, самый юный из двух фалатрим в команде, вскочил на фальшборт и повис над водой. Левой рукой он ухватился за ванты, а правой размахивал, приветствуя новую землю. Белая рубаха в синем небе напоминала крыло чайки. — Остров! Их ждала совсем-совсем новая, неизвестная земля — здесь не жили авари, не строили своих лёгких жилищ на деревьях, не собирали подаренные щедрой Йаванной плоды и злаки. Здесь не было морготовых тварей, а волки были лишь волками и охотились на оленей и зайцев. Здесь не было зла. Корабль срезал прозрачную — в бирюзу и зелень — волну, бросил брызги в глаза. Вода была солёной и тёплой. Он обернулся к остальным и… …проснулся. Вдали, в глубоких каменных коридорах, грохотали шаги и лязгало железо. — Орки, — предупредил он товарищей. Так вышло, что слышал он лучше других. Заскрежетала, отворяясь, решетка. Сквозь ругательства и звон подковок на тяжёлых сапогах различимо цокали по камню когти гаура. — Этого? Орки не стали дождаться, пока он неловко поднимется на ноги. Вздёрнули, толкнули к стене, несколькими сильными ударами — из-под молота вылетели искры, ужалив ладонь, — расклепали кандалы. К лицу поднесли факел, так, что затрещали волосы. Он дёрнулся, уберегаясь от огня. — Стой смирно! — заломили руки. Гаур рыкнул и сунулся ближе — пахнуло мертвечиной из пасти зверя. — Наверх! Попрощаться со своими он успел лишь взглядом. Если есть взгляд у слепого. Во дворе ему дали ведро воды, позволив умыться. Не били, не натравливали гаура и не издевались. И молчали, что, пожалуй, пугало больше всего. Приблизились лёгкие шаги, с тонким звоном кольчуги. — Точно он? Говорил не орк. Смертный или майя? По голосу не понять. — В седло. От орочьей лапы слева он увернулся, почувствовав движение, но тут же получил по затылку от стража справа. — Не по лицу! Стреноженного, с руками, стянутыми за спиной, его привязали к седлу. Отряд, похоже, был небольшим, но опытным — пары слов хватило, чтобы уже через несколько минут стук копыт отдался эхом под воротной аркой. Анфауглит — выжженная пустыня. Но сколько в ней жизни, если много лет ты провел в каменном мешке! Есть солнце — оно греет левое плечо и щеку, карабкается всё выше. Есть ветер — пыльный, душный, несущий толику той жизни, что пробивается из почвы, растёт и расцветает там, на юге. Есть топот копыт и ощущение мощи скачущего галопом коня. Шкура под пальцами была мягкой и шелковистой. Они ехали долго, переходя с галопа на шаг и рысь. А когда путь закончился, на него навалилась туча. Орочья речь, орочий запах, орочья ненависть — она стояла в воздухе клубящимся туманом. Всадники, не снижая скорости, разрезали морготово войско насквозь, спешились. Ему освободили руки. Земля легонько кружилась под ногами. Они ехали на юго-запад, в этом он был готов поклясться. Значит… Барад Эйтель! Со склонов — он помнил их так четко, словно видел сейчас, в этот миг! — тянуло сосновой хвоей и чистой водой множества родников, стекавших с Эред Ветрин. А ещё — металлом и кожей. Металлом брони и мечей, кожей щитов. Он втянул воздух — рывками. Горло перехватило. Фингон вывел войска! Союз, о котором успел шепнуть последний из попавших в морготовы темницы пленных, заключён… И пусть Нарготронд не пришел, пусть Ородрет и народ Подземного города забыли о тех, кого потеряли мёртвыми и пленными, пусть… Всем сердцем, всем существом, он пожелал — пусть победят! Его схватили за плечо, вывели вперёд. — Смотрите, эльдар! Смотрите внимательней! — голос у морготова прислужника эхом прошелся по склонам холмов. — У нас дома ещё много таких! Но коли желаете застать их живыми — поторопитесь! Сознание того, что сейчас произойдёт, упало на него как небо. Дёргайся! Трепыхайся, бабочка! Сбивай с крылышек невесомую пыль. Заставь других полететь на твой свет и твой страх. Тяжёлые шаги справа… Вся сила измученного тела ушла на одно — не закричать. Он сам шагнул навстречу, успел за мгновенье до того, как его швырнули наземь. Земля ударила по губам горьким запахом вытоптанной пижмы. Взвизгнул меч палача и обрушился. Со вторым ударом он закричал. С третьим — забыл себя… А потом боль перехлестнула за край и исчезла. Свет и цвет вернулись в ослепшие глаза, подул пахнущий морской солью ветер, позвал за собой… Последнее, о чём подумал Гельмир, сын Гуилина, эльф знатного рода из Нарготронда, было: Хорошо, что Нарготронд не пришёл… Хорошо, что Гвиндор не видит…