666 ударов в минуту

      Гермиона моргнула несколько раз и, уверившись в более-менее реальности происходящего, соизволила подскочить на кровати, во все глаза уставившись на пару, казалось бы, абсолютно одинаковых рыжих парней. - Что, чёрт возьми, происходит? - тихо, будто голос пропал, проговорила девушка, в то время как старший Уизли, нахально завалился рядом с ней, заложив руки под голову. Сердце юной сумасшедшей неожиданно громко забилось, даже близнецы услышали и лучезарно улыбнулись; Джордж оказался по другую руку Грейнджер и повторил позу брата. - Я, наконец-таки, вернулся, - тянет Фред, и звук его голоса на мгновенье превращается в писк, слышный одной лишь заучке. Она ничего не понимает, не желает понимать, находясь где-то между миром собственных фантазий и странной реальностью.       Это пугает.       "...пока она лежала посреди огромного кратера, степенно наполняющегося свежими трупами. Друзья, товарищи, знакомые, враги... Лишь застывшие лица, лишь нестерпимая боль и нежелание мириться с реальностью. Ей не хватает сил вновь подняться. Она даже мысленно отступает от своей затеи продолжить сражение. Слишком сложно, ей просто не по плечам. Гермиона только вяло смотрит на развернувшуюся битву, раскинув руки в нелепом расслабленном жесте, и пытается остановить слёзы, орошающие чужие мертвецкие тела. Разноцветные лучи, стремительно вылетающие из волшебных палочек, заполнили собой и небо, и землю, сталкиваясь с противным скрежетом, впиваясь в груди магов, мгновенно, а, может, и мучительно долго, уничтожая их. Воздух пропитался ненавистью и отчаяньем, которые пахли потом, кровью, палёным мясом и жжёными волосами.       Ещё чуть-чуть, и всё закончится. - Мы победили. Волан-де-Морта больше нет. - Она вновь плакала, только уже от счастья, переполняющего сердце, захватывающего мутнеющее сознание. - Победа, - срывается с потрескавшихся девичьих уст. И время неожиданно продолжает свой бег. Волшебники отмирают и яро машут руками, кидаясь к друзьям, знакомым с душащими объятьями.       Они выиграли.       Ад, наконец-то, закончился...       Гермиона возвращалась в тот фееричный момент снова и снова, будто скованная киноплёнкой, которую невозможно проигнорировать. Тёплая улыбка Гарри придавала сил, но и она начинала меркнуть, тьма сгущалась, поглощая невинное сознание девчушки, напоминая самые ужасные поступки, совершённые ей когда-то.       И перед взором вновь и вновь прорисовывался уродливый лик безносого Волан-де-Морта, его беспощадная свита, слетевшая с катушек Беллатрикс. Алые огоньки преследовали Гермиону повсюду - наблюдали всегда, без каких-либо перерывов. А она пыталась бежать, погружаясь тем самым в пучину безумия, неизлечимую болезнь, не решаясь вернуться назад.       В отдалении слышится смех друзей и родных - они счастливы, однако Грейнджер не способна дотянуться до них. - Конец! - выкрикнул кто-то из собравшейся в приличную кучу толпы. - Добро выиграло! Опять! - как-то истерически выпалил Рон.       Слёзы бегут по щекам, и Гермиона запоздало замечает, что из глаз вместо солёной воды течёт кровь. Волшебница кричит, раздирает горло истошным рыком, протягивает ладони к спасительным иллюзиям, но ни звука с её стороны. Будто её нет.       Страшно.       Одна. В темноте. В пустоте..."       Гермиона ворочается, вспоминает некоторые кошмары, хотя её глаза раскрыты и немигающим взглядом смотрят в потолок. Всё смешивается в один непонятный, несуразный ком, где переплетаются нити нескольких реальностей, отчего голова нещадно болит и раскалывается.       Рыжеволосые мальчишки с интересом поглядывают на подругу, не мешают ей, лишь сжимают её крохотные, мелко подрагивающие ладошки. " - Я люблю тебя!"       Грейнджер вздрагивает. Кто это сказал? Кому она небезразлична? Гарри или Рон? Стоп. Их ведь не существует. " - Слышишь, дура, я люблю тебя! - продолжает надрываться мужской голос, сотрясая сознание кареглазой "гриффиндорки". Сначала она не видит его, а после, подойдя ближе, прикрывает рот, распахнутый в немом крике, руками. Нет. Нет! Этот человек не способен любить! - Как ты можешь, Риддл?! - также громко отвечает Гермиона. - Твоё сердце - камень, душа - холодная ледяная глыба. Ты не способен на чувства. - Тогда что же я испытываю к тебе, Грейнджер?! Ты ведь и сама всё прекрасно понимаешь! - Мы не можем быть вместе... - Эй! Опять эти идиотские отговорки? - Мы из разных миров, Том. Я схожу с ума, понимаешь? Рано или поздно моя индивидуальность окончательно исчезнет, - грустно шепчет Гермиона. - Я не позволю! Тебя вылечат, вот увидишь. И всё у нас будет хорошо, как прежде. - Прошлого не вернёшь, милый, - улыбается и плачет одновременно; так больно смотреть на него - такого родного, любимого, - что сердце сжимается в жалкой попытке исчезнуть. - Только посмей меня забыть, Грейнджер, - угрожает ей парень, а после нежно обнимает, утыкаясь носом в неровно остриженные каштановые кудри. - Из-под земли достану, учти. - Хех, попробуй ТАКОГО забыть. Никогда, Том. Я буду любить и помнить тебя, обещаю..."       Гермиона не может дышать. Она захлёбывается от слёз, да и горло сдавила чья-то невидимая рука.       Девушку охватывает лихорадка, та самая предсмертная агония, которой пугают грешников. Грейнджер выгибается, царапает руки, но видения не отпускают, поглощая силы пациентки. - Гермиона! - слышит она чей-то отдалённый крик; большие руки охватываю голову и резко дёргают вперёд - шатенка делает глубокий вздох и быстро моргает, не понимая, что только что чуть не произошло. Риддл облегчённо улыбается и мягко гладит пациентку по плечу.       Гермиона оборачивается и видит, как Фред сливается с Джорджем в один целый организм, и не верит очам свои. Неужели, Томас и есть лекарство от её "проблемы"? Почему рядом с ним невзгоды отступают и психоз превращается в реальность?