Прозрение

      Месяц минул с того момента, как Икса и Рауксан присоединились к анклаву Акслин. Дети по-прежнему держались особняком, общались с остальными жителями только лишь по поводу быта, шугались всего, словно два маленьких зверька; ко всему присматривались и всё подслушивали, тихо переговариваясь ночью, когда думали, что их никто не слышит. За ними наблюдала Акслин – жалость двигала ею, хотелось стать другом Иксы и Рауксана, своим примером показать, что её анклаву стоит верить. Друзьями же троица стала по инициативе Акслин, ведь девочкой изначально двигал выработанный рефлекс – всегда заботься о младших. Дети не принимали до конца анклав в качестве дома нового своего, а Акслин искренне не понимала, чем он им не угодил, и через себя старалась приблизить детей к жизни анклава.

***

Расположилась троица у курятника, в месте без лишних глаз и ушей.       – Я хочу узнать про всех монстров, и о способах защиты от них, чтобы можно было научить всех жителей всех анклавов, знаете, составить такой список, описание что ли, и чтоб рисунки были, ну как, как…       – Книга, – закончила за Акслин Икса, окинув ту слишком серьёзным для ребенка взглядом. Сказано это было ровным тоном, но не таким как у взрослых, упоминавших книги как вещи совершенно бестолковые. О том, что она не совсем согласна с этим утверждением Акслин задумалась лет в восемь, когда их анклав посетил старый торгаш и за кружкой хмельного упомянул умные и полезные книги, которые ему довелось повидать в Цитадели, но слова его были приняты за чушь выпивохи, и лишь Акслин впервые задумалась над идеей своего заветного списка монстров. Но идея её полностью противоречила всем уставам, которым учили её взрослые, а ведь благодаря именно этим своим взрослым она и смогла выжить в опасном мире, а мнение их всегда ставила выше своего. Икса продолжала молчать, испытывающе разглядывая Акслин, ожидая ответа на своё предположение. Мальчик схватил руку сестры, сжимая, будто силясь остановить её.       – Да, возможно, как книгу, – неуверенно ответила девочка. Рауксан отпустил руку сестры и теперь сидел, обхватив колени маленькими детскими ручками, грустно уставившись куда-то вдаль: – книги плохие, в твоём анклаве они под запретом, – выдал он.       – А в вашем? – будто о чём-то догадавшись, задала наводящий вопрос Акслин. Икса отвела взгляд, вторя брату, тут же помрачнела. «Их анклава больше нет» – вспомнила Акслин, теперь жалея, что спросила. Прежде белокурая девочка, а теперь лишь с белым пушком на макушке, нервно кусала губы, было понятно, что ей есть, что сказать, и очень хочется поделиться с кем-то, но нет уверенности в том, тем ли человеком является Акслин. Тайна распирала изнутри, хотелось банально пожаловаться на страшную несправедливость, а Акслин была так добра к ним всё это время, да и книгу свою вроде создавать собирается. Икса взвесила все «за» и «против» и решила, что не поделиться пережитым она не может.       – Мы, – робко, с опасением начала она, – наш анклав писал книги, у нас сказки были, словари, учебники. Мы знали, что это запрещено, но вот я до сих пор понять не могу – почему? Акслин же согласно кивнула, это непонимание было и в ней, а существование целого анклава с книгами очень удивило, и девочка внимательно продолжила слушать рассказ Иксы:       – К нам пришёл торговец, но необычный! С оружием, старшие потом говорили, что его прислала Цитадель. Узнал про книги и велел сжечь, как следует по правилам. Мы сожгли, а он ушёл. А старшие сказали, что не миновать беде, а через час пришли тощие и всех убили. Их было много, и они были настолько голодны, что крушили все, что только попадалось на глаза. И нас бы сожрали, но начался восход. При первых лучах солнца тощие попрятались. Они же ненавидят свет… Повисла гнетущая тишина, все неозвученные предположения заполнили воздух. Акслин обдумывала услышанную информацию, а брат с сестрой, казалось, перенеслись в события своей трагедии, переживая её заново. Неокрепшее ещё совсем, детское сознание оказалось теперь вновь уязвленным теми переживаниям. Тело окутали стаи мурашек, а ручки детские теперь отдавали лёгким тремором. Да, теми самыми переживаниями, о коих Икса с Рауксаном договорились не вспоминать более, а о рассказе кому-то и речи не шло. Но что сделано, то сделано. Гибкий детский разум пока не мог полностью осознать весь ужас произошедшего и в полной мере посочувствовать жертвам, но одно Акслин поняла точно:       – Вы же научите меня писать? – с улыбкой, полной надежды, спросила она.

***

      Учили Акслин письму всем тем, что только удавалось найти: веточками по земле, угольками на кусочках коры. Акслин мечтательно вздыхала каждый раз, как Икса вспоминала о гусиных перьях и стеклянных чернильницах, о тонких листах бумаги, на которых так удобно было писать. В шестнадцать Акслин полностью постигла эту науку и ждала своего совершеннолетия, дабы и в другие анклавы на поиск единомышленников отправиться, а вместе с тем и строила в голове целые предложения, которые планировала потом перенести в свою книгу-справочник про монстров. Бестиарий – когда-то умно подметил Роуксан.       Спустя три весны, проведённых братом и сестрой в анклаве, их уголок посетил очередной торговец, но очередной только для Акслин. Икса же осела, только увидев мужчину, а Роуксан ненавидяще бросился в сторону мужчины, но был заблаговременно остановлен сестрой. Она на одеревеневших ногах отвела брата в сторону, спряталась вместе с ним за сарай и не вылезала, пока торговец не скрылся за воротами.       – Это он, тот самый, который к нам приходил, – позже объяснила Икса.

***

      На своё восемнадцатилетие Акслин от старших получила свой личный свежевыкованный меч, лук и колчан, полный аконитовых стрел. В тот же день взяла заготовленную котомку с пожитками и собралась в уже так давно планируемое путешествие. Её догнали и Икса с Рауксаном, и тайком, прячась от чужих глаз, подарили небольшую баночку с чернилами из сажи и несколько остро заточенных перьев. – Бумагу найдёшь сама, но обещай, что будешь аккуратна, – криво усмехнулся парень, напутствуя девушку. Акслин, всхлипывая, крепко обняла друзей. Сплоченные не только постоянным совместным выживанием, но и тайной идеей, практически религией, они стали настоящей семьёй. Утерев слезы, девушка выдвинулась в путь.

***

      Далеко на Востоке высилась Цитадель – город, начисто свободный от чудовищ. Все упоминания о ней разрешались лишь в положительном ключе. А кто язык свой смел повернуть в сторону Цитадели с целью в чем-либо обвинить – те быстро таинственным образом пропадали. И как ни странно, именно в этом городке располагалась единственная в мире библиотека. Книги, находившиеся там, в основном были банальных содержаний, мол «Борьба с монстром» или какой-нибудь «Ликбез по выживанию». Но все это, на деле-то, явилось лишь легендами. Высшим людям, обитателям Цитадели не доводилось думать о выживании. Своеобразные такие патриции, в отличие от плебеев, простолюдин-обитателей анклавов. Обитатели Цитадели владеют грамотой, освоили даже торговое дело и успешно развивают народ свой, чего о населениях анклавов и язык сказать не повернется. Те, что из простых, просто не могут позволить себе думать о чём-то, кроме чудовищ. А само чтение, письмо, изучение грамоты считают бессмысленными занятиями, а слухи о Цитадели – детскими сказками.       Гай Монтэг. Мужчина средних лет. Обычный, как бы выразились в наше время, офисный клерк. Работает в одном из подотчетных министерств Цитадели. Отдел по борьбе с крамольной литературой. Что забавно, любая литература являлась по их мнению крамольной, а следовательно, подлежала утилизации. Но Монтэг на совесть выполняет свою работу и не задумывается даже о том, что фактически уничтожает ценные знания. Проще сказать, что его это совершенно не волновало, да и идти в одиночку против тоталитарной власти Цитадели не особо-то и хотелось. Типичный такой винтик системы, цепной пес, за неимением собственного мнения так слепо идет на поводу у людей, как оказалось, выступившими главными злодеями в этой истории. Да и себе дороже – сидеть смирно и не высовывать нос, не сметь разнюхивать что-либо, что тебя не касается. Вот он и сидел; платили хорошо, а значит бунт устраивать ни к месту.       Превращение книг в пепел – вот, чем Монтэг зарабатывал себе на пропитание. Безжалостно сжигал ценные страницы, что важнее, их содержание. Найти одну и ту же книгу в нескольких экземплярах было почти что нереально, а следовательно, уничтожая какое-либо писание, он разрушал идею. «Сжигать в пепел, затем сжечь даже пепел» – в конторе, где работал Гай, высказывание это стало высшим лозунгом. Упразднялась же вообще любая литература, что была невыгодна вышестоящим чинным лицам. Любое сказание, что могло бы подпортить репутацию такой идеальной в чужих глазах Цитадели. Настоящего рая на земле, кишащего уродливыми созданиями, монстрами. Монстрами, которые и создавались самой же Цитаделью лишь как оружие репрессий. Настоящее биологическое оружие. Даже смешно выходит – обычные смертные спасения своего в Цитадели ищут, но там его и не найти. Оттуда все беды и идут. Кишащие самыми разнообразными монстрами леса, поля и луга. Такая невинная, неопаханная рукой человека природа подвергалась страшной казни. Устрашающие чудовища без зазрений совести ходили по земле обетованной. Собственно, на них подробнее и остановимся. Цитадель была создана раньше любого из анклавов, и поселились на этом лоне природы лишь высшие сословия. Но недоволен оказался обычный народ, а дабы бунт прекратить и созданы были такие уродцы – лишь с целью расправы над людишками неугодными. Но как случается по любым законам жанра – над любым живым организмом очень легко потерять какой бы то ни было контроль. Искусственно выведенные чудища очень быстро «сбой» в своей работе дали и нападать стали даже на своих создателей. Поэтому и Цитадели отгорождаться пришлось, пуская детище свое уродливое в свободное плавание. С чего всё началось? Да с того, что возникновение монстров было с детальной точностью описано в фольклорном писании «История Цитадели». Старейшины, заправляющие городом, возмутились да сожгли со зла и книгу, и само племя, выпустившее творение сие в свет. Но, вот незадача, сами заигрались и утонули в своей лжи, и пришлось теперь каждую книгу сжигать. Целые отряды «пожарных», которые вместо тушения занимались поджогом, которыми ловко управляли теперь новые министры города.

***

      Известно стало и о новом аншлаге, в котором поселились настоящие книгописцы. Сначала обнаружены были сами книги, затем и их авторы, а после всемогущие министры направили туда стаю натренированных чудовищ. Столь удобно помыкать нечеловеческими видами. А особенно удобно то, что природу происхождения их никто и никогда не узнает. Все скрыто от никчемных людских глаз, и всё, что им остаётся – жить в постоянном, животном страхе, каждый день лишь задумываясь о том, проснешься ли завтра или будешь загрызан чудищем во время своего сладкого сна.       Немного отошли мы от темы – что-ж, у нас имеется уничтоженное поселение и ползущие сплетни о нескольких уцелевших книгах. Необходимо в срочном порядке отыскать сбежавшие от судьбы своей писания и устранить их, оставить лишь жалкую горстку пепла. На задание отправили самого почетного солдата-служителя Цитадели – Монтэга. Тысячи сожженных книг на руках и несколько десятков медалей за доблестную оборону города. Мужчина, обмундированный в пожарную, непрожигаемую форму пробирался через едва проходимые леса. А сзади за ним плёлся кровожадный, но к нему настроенный дружелюбно монстр. Ветви то и дело бились о лицо, а крики диких, неприрученных монстров пугали в достаточной степени, чтобы появилось желание бросить миссию. Но Гай не планировал отступать так быстро, ведь за дело обещали толстый конверт и хорошую такую процентную прибавку. Мужчина ухмыльнулся собственным мыслям и поплёлся дальше, разглядывая окраины. Это была вторая его вылазка за пределы Цитадели. Первая же была лишь в ознакомительных целях – посмотреть, как живут те, кому не дано узнать тайн великих, взглянуть на жалкое существование мизерных букашек. Он не насмехался, нет. Порой жители анклавов вызывали у него сожаление, и даже затаивалось рвение помочь несчастным. Но идея! Идея великой матери-цитадели была выше, и Монтэг ни за что бы не поступился ею. Или так он думал прежде. Забрёл на болото. Мерзкая тина окутала низ штанин, а идти было всё труднее. Измождённый, порядком уставший мужчина теперь плёлся еле таща в руках чемодан с личными инструментами. Наводок не было никаких. И как, собственно, искать? Поручили невыполнимое. Что-ж, он не из тех, кто сдается так быстро. Продолжал держать путь на восток.

***

      За четыре недели путешествия Акслин удалось посетить два анклава. Отличный результат для хромой девушки, впервые отправившейся в столь далекий путь. Посещения анклавов давало свои плоды, в обоих неизведанных ранее селениях ей рассказали про своих, местных монстров, и некоторых ей даже удалось увидеть, но и изрядно побегать тоже пришлось. К счастью, ближе к востоку обитали не несущие особой угрозы монстры. В одном из анклавов ей удалось купить драгоценные листы бумаги за четырёх куропаток. Жители использовали страницы строго для рисования, но у Акслин были на них свои планы. Единомышленников найти не удавалось, люди были по шею во внушаемой Цитаделью пропагандой, кидали косые взгляды, стоило Акслин лишь начать прощупывать почву. Ведь книги зло, чтение праздная забава, которая не защитит от монстров. Так утверждали все.

***

      Монтэг находился теперь на грани, четыре дня путешествия без возможности пользования привычными удобствами. Четыре дня без цивилизации. Четыре дня, окутанные хождением по мерзким и грязным местам. Четыре дня – столь мало – скажете вы. Но не для такой домашней пташки, кто ранее никуда дальше окраин Цитадели не выбирался.       Монтэг забрел в чащу леса, внимание его привлекла такая манящая, нерушимая тишина, которая словно влекла за собой, гласила и звала зайти внутрь леса без оглядки назад. Мужчина потупился, разглядывая раскалённого монстра позади себя, а после махнул тому рукой, приказывая следовать за хозяином. Прошли дальше, заходя в самую глубь. Бродил по кругу, наверное, часа три. Пока взор его не устремился на едва заметную страничку книги, торчащую из-под земли. С предвкушением осмотрелся и бросился вскапывать землю собственными руками. Тягучий мокрый дёрн неприятно залезал под ногти, но мужчину ни капли это не смущало. Одержимый идеей, он откопал сначала одну книгу. А после продолжал рыть, ведь увидел еще несколько грязных, порванных страниц, уголки которых торчали в почве.       Кладбище книг – так он заименовал это местечко. Монтэг отрыл порядком двадцати самых различных книг, таившихся в земле. Аккуратно, деловито складывал их в стопку для последующего сожжения. Двигался в исполнении своего плана, вкладывая в деяния всю свою педантичность. Исполнял отечественный долг, сжечь требовалось всё. Но спустя час, потраченный на выкапывание писаний, Гай изрядно устал и присел на корневища деревьев отдохнуть и насладиться свежим лесным воздухом. Откинул голову назад, а руки его нащупали очередную книгу в земле. «Надо же, сколько их тут. Человек, что закопал их здесь, заслуживает настоящей казни за неисполнение наказов Цитадели» – пронеслось в голове у мужчины. Раскопал очередную книжку, и, повертев в руках, неожиданно для самого себя открыл её. Пробежался грубыми, запачканными пальцами по мягкой, но такой заляпанной грязью обложке.       Монтэг смахнул крупицы грязи с корочки, а пальцем вытер остатки сажи и земли с названия. В руках он держал «451 градус по Фаренгейту». Ещё раз окинул напряженным, тревожным взглядом книгу и затем открыл её, прошептав эпиграф: «451 градус по Фаренгейту – температура, при которой воспламеняется и горит бумага». Теперь Монтэг сидел поникший. Боялся и взглядом дотронуться дальше до книги, не понимал, что за чернь он держит в руках и как она его настигла. Отдышался и огляделся по сторонам, и, убедившись, что рядом никого нет, кроме как кровожадного монстра в метрах пяти от него, Гай принялся читать дальше: «Жечь было наслаждением. Какое-то особое наслаждение видеть, как огонь пожирает вещи, как они чернеют и меняются» – Монтэг побледнел, схватился руками за волосы, которые, как показалось теперь, седели со скоростью света, и теперь вчитывался в каждую букву, каждое слово транслировал в своей голове еще по несколько раз – «…он нажимает воспламенитель – и огонь жадно бросается на дом, окрашивая вечернее небо в багрово-желто-черные тона. Он шагает в рое огненно-красных светляков, и больше всего ему хочется сделать сейчас то, чем он так часто забавлялся в детстве, – сунуть в огонь прутик с леденцом, пока книги, как голуби, шелестя крыльями-страницами, умирают на крыльце и на лужайке перед домом; они взлетают в огненном вихре, и черный от копоти ветер уносит их прочь».       Сердце пропустило удар, а из горла невольно вырвался полухрип. На глазах уже готовые покатиться вниз слёзы. И гортанный крик девушки, который пронесся эхом по всей чаще леса, и, разумеется, донесся и до Монтэга. Кровь от головы отлила в ноги, и сам мужчина уже готов был бежать, дабы никто его не заметил с книгой. Только он выбежал на поляну, собирался забрать ручного монстра и броситься в бега, как заметил, что чудовище уже нашло себе занятие интереснее: напротив него стояла девушка, закрывающая своими руками стопку книг от чудища, которое уже вытянуло шею и запрокинуло голову, распахнув свою уродливую пасть, полную острых зубов в открытом виде. Раскалённый. Монстр, который был изначально создан только лишь для сжигания книг. Сейчас его брали с собой исключительно на самые важные миссии, где требовалась его разрушительная, сжигающая сила. Пока раскалённый растил внутри себя огненный шар, Акслин в спешке, в панике и с замершей гримасой ужаса на лице открывала походный рюкзак, хотела уместить в него как можно больше книг, которые оказались в стопке, сложенной Монтэгом для последующего сжигания. Девушка обернулась, закрывая рюкзак и закидывая его обратно на плечи. Ещё раз взглянула на готового к бою монстра. Как вдруг взору её показался мужчина средних лет, стоящий с неумело запрятанной за пазухой книгой, дрожавший от страха, с грязными конечностями. Мужчина опирался на дерево и с непонимаем смотрел то на чудище, то на незнакомку.       – У Вас… У Вас в руках книга! – с надеждой в глазах вскрикнула Акслин и ринулась бежать к Монтэгу. Но вдруг монстр начал действовать. Накопив достаточное количество энергии для её последующего выброса, он с точной меткостью нацелился на девушку, которая в его глазах была лишь букашкой. Но Акслин была хорошо подготовлена. Огненный снаряд прошёл прямо над ней и попал в дерево, которое тут же вспыхнуло. В дерево, на которое опирался Монтэг. У Гая зашумело в ушах, упав на колени, он принялся судорожно соображать, а выбежавшая к нему девчонка уже успела выпустить пару стрел в монстра, но он знал, что все её попытки не имеют смысла. На каждое сделанное оружие Цитадель создавала новое химерное творение, и раскалённый был в высшей степени неуязвимым, лишь хозяева монстра знали способ его уничтожения. Фора в две минуты, в то время пока монстр собирает в себе новый огненный шар, давала время на размышления, но выход у Гая был только один – убить раскаленного, убить, и не за тем, дабы девочку защитить, а лишь потому потому что сам он страшную оплошность совершил, взялся за чтение и теперь рисковал быть уничтоженным своим же ручным монстром. Не тратя больше ни секунды на раздумья, Гай достал из кармана заветную склянку с ядом, и попасть надо было точно в пасть.       – Попробуй это, – сказал мужчина, протягивая Акслин открытую баночку с бесцветной мутной жидкостью, – целься ему в рот. Девушка поняла свою задачу быстро, и за мгновение стрела была уже пропитана ядом и спущена в монстра, готового нанести очередной пламенный удар. Монстр замер, словно сломался в нем механизм и развалился обугленными обломками, оставляя случайно встретившихся путников наедине с раскопанным кладбищем книг. Оба приходили в себя после опасной схватки, пытались унять неровный стук сердец. Гай вспомнил, с каким словами к нему подбежала девушка, и какое преступление она перед этим совершила, собрав в рюкзак книги. Поступить как обычно, а то есть наказать нарушителя в этот раз он не смог, слишком уж красноречиво выглядывала из-за пазухи собственная книга, слишком свежи были ощущения от строк, которые он прочёл в ней. Гай не знал, что делать, ждал следующего хода со стороны девушки.       – Меня зовут Акслин, – приветливо протянула она руку. Гаю ничего не оставалось, кроме как пожать ладонь и назвать своё имя. Он осознавал, что перед ним отступница закона, и приняла она Гая за своего, но он ведь каратель таких предателей. Или теперь уже нет? Сейчас он не мог дать точный ответ даже себе.       – Гай, значит, это всё Ваши книги? – спросила Акслин, разводя руками, указывая на всё что валялось под ногами, а мужчина опустил глаза, будто первый раз видя когда-то ценное эхо прошлой культуры.       – Нет, – задумался Монтэг, подбирая слова, – таких как я называют пожарниками, и я делаю с книгами то, что следует – сжигаю, – отчеканил мужчина уверенным, но всё еще немного дрожащим голосом.       – А Вы всегда читаете книги, которые сжигаете? – поинтересовалась девочка, оглядывая тело лежащего рядом былого монстра. Гай нервно рассмеялся, а значит Акслин все-таки заметила его непотребное занятие, – нет, – ответил он, – это карается законом. «Врёт, он точно читал. И книги не требует обратно, хотя видел. Какой противоречивый» – задумалась девушка, теперь уже внимательней разглядывая нового знакомого. Светловолосый, с покрасневшими глазами, неужели плакал? Одет в чёрный плотный комбинезон, что примечательно, видела она такой лишь однажды, на том самом торговце, что так напугал Иксу и Роуксана. Хмурит брови, будто стоит перед важным выбором. Хотя, он и по правде важный.       – А зачем вы сжигаете книги? – снова спросила девушка, склоняя голову и вглядываясь в глаза Монтэгу, словно отыскивая в них ответы, нагло роясь у него в голове.       – Они приносят вред обществу, – ответил Гай фразой, многократно вбитой в подкорку, – книги – это паразиты прошлого, которые привели наших к предков к такому мрачному настоящему.       – А разве… Разве в них нельзя найти ничего полезного? – Акслин снова улыбнулась, будто знала весёлый ответ.       – Полезного? Разумеется нет, – скорее убежденно, нежели убедительно ответил Гай, – разве ты считаешь по-другому? Акслин выдохнула и вдохнула ртом, набирая в грудь воздух. Она так ждала этого вопроса, в голове уже давно ютилась заготовленная речь, ожидающая своего времени, своего слушателя. Девушка раскрыла свой рюкзак, перебирая книги и походные вещицы, порылась на самом дне и торжественно достала три сложенных бумажных листа, развернула и с гордостью теперь демонстрировала Монтэгу изображения на них. На каждой стороне бумаги был небольшой рисунок монстра и дрожащий текст, как предположил мужчина, способы защиты и убийства.       – Их пока шесть, шесть монстров, которых я знала в детстве. Мне рассказали ещё о нескольких, но пока я не нашла бумагу. Я создаю справочник монстров, и думаю Вашему рассказу о раскалённом тоже найдётся место здесь.       – Тебя следует казнить, – скептично ответил Гай.       – Возможно, но зато я сама могу создать то, что может спасти мир, – и если утону по дороге, так хоть буду знать, что плыла точно к берегу. А Вы? Что Вы несете в этот мир, Гай? – произнесла девушка, наблюдая теперь за отстранённым, будто печальным лицом мужчины напротив, внимательно разглядывающим Акслин, но продолжила: – Вы заметили, как теперь люди беспощадны друг к другу? У нас общий враг, но Вы грозитесь казнить меня. Почему же я всё еще жива? Вы не похожи на других. Когда я начинаю говорить, вы на меня смотрите. И складывается впечатление, что Вы действительно слушаете. Я пыталась найти однодумцев, да все против меня хотят пойти. Лишь вы теперь сидите и слушаете думы мои. Зачем Вам это? Неужто вы в книге увидели то, что заставило Вас поменять мнение? Гай достал со внутреннего кармана книгу и ещё раз внимательно оглядел, но на этот раз страх открыть её был сильнее обычного. Девочка говорила без осуждений, казалось, что она познала мир и теперь хочет нести идею в массы. Но Цитадель. Разве эти надменные, спесивые министры дадут ей это сделать? Монтэг проникся, это нельзя отрицать. Он не мог принять до конца её слова, но и убить несчастную душу не позволил бы себе, не простил бы потом сердце своё.       – Монтэг, откройте книгу, – прошептала девочка.       – Зачем? Разве есть там что-то, что поможет людям?       – Нет, нет конечно, ведь книги не выложат вам сразу всё, чего вам хочется. Книги – только одно из вместилищ, где мы храним то, что боимся забыть. В них нет никакой тайны, никакого волшебства. Волшебство лишь в том, что они говорят, в том, как они сшивают лоскутки вселенной в единое целое. Гай вновь окинул Акслин задумчивым, но по-детски доверчивым взглядом, открывая книгу где-то в совершенно случайном месте. Девушка крикнула ему читать вслух, и он, пробежавшись глазами по тексту, начал:       – А книга… – это заряженное ружьё в доме соседа. Сжечь её… – Монтэг запнулся, – … надо обуздать человеческий разум. Почём знать, кто завтра станет очередной мишенью для начитанного человека? Может быть… я? Он взглянул на Акслин, которая сидела с загоревшимися от восторга глазами, и поникши, тихим, хрипящим голосом прошептал:       – Может быть, я? Акслин, что это значит? Здесь… Здесь отражение души моей собственной, что, чёрт подери, все это значит? Выходит… – он выдержал паузы, взвешивая риски того, что скажет далее. Но все же выдал, шёпотом:

– Цитадель обуздала наш разум…