Чужеземка

Чертоги Асгарда встретили их богатым убранством покоев, предлагающих комфорт и уют, от которого неутомимые путники успели отвыкнуть за время опасных странствий. Лив с неожиданным для себя равнодушием оглядела искусную резьбу на деревянной мебели, кажущуюся необыкновенно мягкой и удобной перину и пушистые ковры из звериных шкур. Она променяла бы это жилище, в любой момент грозящее стать золотой клеткой Одина, на дикие леса, сон у костра на голой земле и лёгкость, с которой ещё совсем недавно воспринимала происходящее. Уставшие мышцы заныли с новой силой, а по телу пробежала волна удовольствия, стоило ей опуститься в горячую воду, но голова оставалась тяжёлой, словно налитой свинцом. Лив закрыла глаза в попытке унять боль в висках и поднимающуюся изнутри горечь, но отголоски эмоций, слабые, спрятанные на самых задворках сознания, лишь набирали силу и грозились захлестнуть её. Часть нутра отказывалась верить в судьбу мальчишки-проводника, увязавшегося за ней по воле случая и заплатившего за это непомерно высокую цену, в другой же эхом звучали его слова, что оглушили её, точно пущенный в голову Мьёлльнир. Когда-то, стоя на палубе рассекающего водную гладь Скидбладнира, Лив при виде берегов Мидгарда ощущала лишь тоску. Её сердце тянулось почему-то не к дому, такому тёплому и хорошо знакомому, а к новым измерениями, полным загадок и опасностей, к богам и ётунам, к которым за их короткое совместное путешествие она успела привязаться, к Уллю, в чьих объятиях было так непозволительно хорошо… Лив помнила невольную вспышку радости, зародившуюся в груди от осознания того, что приключение не оборвётся на половине пути, ведь дорога домой тогда была для неё закрыта. Сейчас же, когда последняя нить связи с Мидгардом оборвалась, под её ногами словно исчезла невидимая опора. Даром, что Этьен был зелёным мальчиком годами младше её — став Исангримом и веками служа у Одина цепным псом, он понял, как здесь живут и кончают люди, и Лив от таких перспектив становилось не по себе. Вода в бадье совсем остыла, подводя сладкие мгновения спокойствия и одиночества к концу. Не обременяя себя необходимостью выбирать, Лив одела первое платье, что нашла в сундуке, — к счастью, оно пришлось ей впору, — и заплела длинные волосы в косы на здешний манер. Привыкнуть к местной моде оказалось несложно: быть может, Лив просто нравилась её необычность, почти что сказочность. Теперь подобные одежды станут такими же повседневными, какими раньше были футболки и джинсы. Её спутники рассеялись по небольшому помещению, тихо переговариваясь. Она опустилась на край лавки. — О чём с тобой говорил Исангрим? — поинтересовался Сагр. Лив была не в настроении разговаривать, а потому ответила кратким рассказом о смерти Ханара и новых деталях причастности Локи к происходящему вокруг безобразию, лишь вскользь упомянув историю Исангрима. — Так время действительно течёт неодинаково в разных мирах? — спросила она со спокойствием, которого не чувствовала. — Это так, — ответил за всех Улль. — Чем ближе к Асгарду, тем всё стабильнее. — И никто из вас, конечно, не удосужился мне об этом сообщить. — Прозвучало уже резче. — Так о чём же вы думали, когда планировали высадить меня в Мидгарде? — Прости, валькирия, — виновато нахмурился Улль, переглядываясь с остальными. — Нам действительно не пришло в голову, что ты этого не знаешь. — Я заметила. — Лив не хотела грубить, тем более возлюбленному, но сложившаяся ситуация злила её слишком сильно. — Но вы знали. И Один, конечно, знал и всё равно хотел сделать возвращение в родной мир моей наградой за выполненное задание. Изощрённый способ от меня избавиться, вне сомнения, ведь Мидгард другого времени, лишённый всего, что я любила, был бы мне так же чужд и опасен, как и любой другой из девяти миров. Но конечно, как глупая смертная могла догадаться, что возвращение домой и на Землю — два совсем разных понятия? Последнее предложение должно было быть насквозь пропитано ядом, но вместо этого прозвучало устало и сухо. Лица её друзей выражали палитру эмоций от недоумения до сожаления, но Лив едва ли было дело до их чувств в тот момент. Странствия подойдут к концу, и все они разойдутся по домам: Улль спокойно заживёт в Идалире, охотясь в родном лесу, Сагр продолжит тихую жизнь в обществе отваров и растений, Ванадис воссоединится с Дэгрун, Лиод и Андвари вернуться в мастерские, а Тор, быть может, будет прощен Всеотцом и вновь станет ему служить. Самой же Лив больше некуда идти: её жизнь полностью зависит от сомнительной милости Одина, а представить себя на месте Исангрима получалось пугающе легко. Хоть сбегай и объединяйся с Локи, да только она так не поступит после его предательства, к тому же, история про Рагнарёк, которую Лив читала ещё в бытность простой мидгардки, не прибавляла надёжности его амбициозным планам. — Меня ведь ждёт посвящение в валькирии? — спросила она у Лиод, и ётунка кивнула, глядя на неё с беспокойством. Лив вдруг вспомнила, что боевая подруга уже однажды интересовалась её моральным состоянием, и минутная вспышка эмоций, должно быть, не стала для неё сюрпризом. — Объяснишь, что там к чему, пожалуйста? — Ответом ей стал ещё один кивок, и они отошли в сторону для более приватной беседы. Лив из Мидгарда любила свободу и терпеть не могла, когда ей не оставляли выбора, но девушка-археолог умерла в проклятой пещере вместе с Этьеном, коснувшись загадочного ключа. Здешней Лив оставалось лишь смириться с тем, что её единственная дорога в будущее на данный момент — узнать, каково быть валькирией не только на словах.

***

Лив бродила по бесконечным коридорам чертогов Одина уже битый час, мысленно смеясь над самоуверенно брошенной Лиод фразой о том, что прекрасно помнит обратную дорогу. Царящий вокруг полумрак навевал меланхолию, и даже выброс адреналина при встрече с огромным волком не взбудоражил кровь уж слишком сильно — Лив почти привыкла ничему не удивляться за проведённое здесь время. Камень в её руке горел мягким светом — контролировать его яркость у неё теперь получалось куда лучше, — и отбрасывал причудливые блики на мрачные стены. Знакомая дверь неожиданно возникла из темноты, словно ведущий к Фенриру проход специально перенёс Лив в нужное место. — Долго же ты! — заметила Лиод, стоило ей войти. — А говорила, что помнишь дорогу. Лив лишь покачала головой и побрела к кровати, чувствуя острую необходимость в отдыхе. Из некогда красивых кос вылезло несколько прядей, и она потянула за вплетённые в волосы ленты, освобождая их. — Как испытание, валькирия? — спросил Улль. В его глазах плескалось то же беспокойство, с которым он смотрел на Лив немногим ранее, и отсутствие в них обиды или злости за её недавнюю грубость удивляло и радовало одновременно. — Что они для тебя выбрали? — Фрейя решила проверить, достойна ли я своей силы, и сразилась со мной лично. — Лив дала ей жару, — хохотнула Лиод. — К слову, дралась ты очень достойно, особенно для человека, не так давно впервые взявшего в руки меч. Мои уроки явно не прошли даром. Лив устало улыбнулась похвале, а Сагр удивлённо вскинул брови. — Ты победила? — Победила Фрейя, и это был более чем очевидный исход, — признала новоиспечённая валькирия. — Я лишь сделала подсечку, когда она нависала надо мной, и опрокинула её на пол. Травник хмыкнул, и Лив могла поклясться, что доля удовлетворения скользнула в его глазах, немного сглаживая заметно усилившуюся после их прибытия в Валаскъялв угрюмость. — Опыта у Фрейи, может, и побольше, но боевой дух валькирии сбивает с ног. Алайсиага в моём лесу проверила это на собственной шкуре, а ведь тогда ты действительно орудовала мечом впервые, — усмехнулся Улль и достал кости из своей походной сумки. — Не составишь мне компанию за игрой, если не слишком устала? — Почему бы и нет. — Лив подняла голову с подушки. Заснуть в комнате, полной недремлющих ветте, у неё едва ли получится, а общество охотника всегда дарило спокойствие и уют. — На что будем играть? — Даже не знаю, — хитро прищурился Улль, присаживаясь за стол и наблюдая за устроившийся напротив валькирией. — Есть предложения? — Может, на желание? Ради сохранения интриги. — Лив живо представила, как загадывает урок по стрельбе из лука в случае победы. Мидгардка никогда такого не пробовала даже ради развлечения, а вот деве-воительнице новые умения точно не помешают. — Как скажешь. — Улль, судя по загадочному выражению лица, тоже придумал своё желание. — Дамы вперёд. Она сцепились взглядами на короткое мгновение, и едва заметное напряжение повисло в воздухе. Кости сложились в одиннадцатку, и Лив едва заметно улыбнулась, предчувствуя победу. — Новичкам везёт. — Охотник невесело вздохнул и сгрёб кубики в охапку. — Но шанс у меня ещё есть. — Ну-ну, попробуй, — хмыкнула валькирия, но удовлетворение на её лице тут же сменилось удивлением, когда кости, покатившись по столу, повернулись к ней двумя одинаковыми шестёрками. Губы Улля изогнулись в довольной полуулыбке, а Лив деланно возмущённо скрестила руки на груди. — Сегодня всё-таки твой день, — признала она. — Итак, что же угодно богу охоты? Он бросил короткий взгляд на их спутников, но все они увлечённо занимались своими делами и не обращали внимание на происходящее в углу комнаты. — Богу охоты угодно украсть поцелуй у прекрасной валькирии. Глаза Лив сверкнули, и она легко поднялась со своего места, огибая стол и наклоняясь к внимательно глядящему на неё лучнику. Длинные пряди волос коснулись его лица, когда возле уха прозвучал тихий шёпот: — Зачем же красть, если можно просто попросить? Едва ли валькирия тебе откажет. Её пальцы скользнули вверх по скуле, гладя щёку, и запутались в каштановых волнах волос, когда Лив оставила на его губах поцелуй, удивительно нежный для её бойкой и решительной натуры. Ладони Улля легли на её спину, поглаживая и чуть надавливая, будто приглашая сесть к себе на колени, и валькирия поддалась, оказываясь в кольце его рук. Оторвавшись от желанных губ, она спрятала покрасневшее от смущения лицо в изгибе его плеча, и лучник прижал Лив к себе ещё ближе, наслаждаясь редким моментом умиротворённой близости. — Я хотела извиниться, — вдруг произнесла валькирия в складки его одежды. — Я была слишком резкой в выражениях сегодня. — Ты имела на это право. — Лив не видела выражения лица Улля, но его голос потерял былую лёгкую игривость, став серьёзным, пронизанным толикой печали. — Мы действительно не учли разницу в течении времени между мирами, и это могло плохо для тебя закончиться. И… мне очень жаль, что ты не попадёшь домой, Лив. Даже не представляю, как бы я отреагировал, скажи мне кто-то, что я никогда не вернусь в Идалир. — Разве ты не хотел, чтобы я осталась? — она чуть отстранилась, ловя глазами его карий взгляд. — Тебе пришлось бы пожертвовать всей своей мидгардской жизнью ради этого. Не слишком ли большая цена? «Большая, — мысленно признала Лив, — но она уже заплачена и не подлежит возврату». Тоска по дому вначале проявлялась в мелочах, вроде желания ощутить во рту горький вкус кофе вместо здешнего алкогольного пойла или ткнуть в уши наушники и забыться, слушая знакомые аккорды любимых песен. Потом мысли стали чаще возвращаться к старым друзьям и наверняка переживающим за неё родным, а теперь всё внутри сжималось от осознания утерянной свободы выбора и действий, от понимания того, что даже узнав новые миры и их порядки, она останется здесь чужой, живущей на птичьих правах мидгардкой. Ключ подарил Лив полную приключений жизнь, дорогих сердцу друзей и бога, пробуждающего внутри неизведанные чувства, но сколько заставил потерять… Лицо Улля даже при ярком свете огней оставалось скрыто тенью капюшона и от того казалось задумчивым и мрачным. Глаза, будто читающие её мысли сквозь отражающиеся в чертах эмоции, блеснули неожиданно решительно. — Я не верну тебе дом, но могу помочь обрести новый. Для тебя у меня всегда найдётся место, помнишь? Если ты этого захочешь, оно будет ждать тебя в Идалире. — Если только у Одина не войдёт в привычку делать мидгардцев своими полубогами на побегушках, — фыркнула Лив, пряча за иронией волнение, вызванное его словами. — Улль… Я очень хочу верить, что смогу воспользоваться твоим предложением. Ей представились усыпанные снегом вечнозелёные ели, насыщенные запахи дерева, хвои и чего-то съестного, только-только приготовленного и снятого с огня, в котором мерно потрескивали поленья, и горький шоколад в глазах лучника. В то короткое мгновение Лив отчаянно хотелось верить, что однажды именно эти ассоциации будут приходить ей в голову при мысли о доме.