не отпускай меня.

Домой я мчалась «на всех парах», не желая упускать ни секунды. Уже слишком много времени потеряно из-за моей глупости, я не могу позволить утерять большее. Вспоминая о Лёше так и хотелось улыбаться. Широко-широко, во все тридцать два. Слушая игру Валеры у меня в голове действительно будто что-то щёлкнуло и жирным, красным шрифтом бежали строки «Ты сейчас должна быть с Агаповым. Не теряй времени, его терпение не вечно.». Тревожные колокольчики тут же дали о себе знать, но я пыталась унять этот рой мыслей. В голове был он, говорить хотелось только о нем и слышать тоже. Почему-то я была твердо уверена, что парень дома. Затаился где-то в саду или в своей комнате и ждёт, когда сама додумаюсь и приду. Я ни в чем его не виню. Знаю, что затягивала с признанием чувств, которые упорно заталкивала внутрь души. А сейчас, от переизбытка эмоций всё вырвалось наружу: взорвалось, подобно фейерверку, такому разноцветному, радостному. Самому лучшему в моей жизни. Наспех расплатившись с таксистом, я буквально вылетела из машины и направилась на поиски своего только что осознанного счастья. — Чтоб тебя в центрифуге десять раз перекрутило, Ксения! Ну это же надо быть такой... — довести яростный монолог до конца мне не удалось – я случайно врезалась в маму, не заметив её в проходе. — Что ты там себе под нос бубнишь, милая? — усмехнулась женщина, вытирая влажные руки кухонным полотенцем. Весь дом охватил аромат полюбившегося всем пирога, и я отчего-то заулыбалась ещё шире. — Любовную тираду, мамочка. — так же легкомысленно ответила я. — У тебя все хорошо? Ничего не болит? — спросила она, напряжённо хмурясь. А после приложила руку к моему лбу, проверяя наличие температуры. — У меня все прекрасно, не волнуйся. — заглянула на кухню, но убедившись, что Лёши здесь нет, моя прежняя уверенность начала подтаивать. — Ты что-то ищешь? Или кого-то? — мама заинтересованно заглянула мне через плечо, напугав. — Не то что бы ищу.. а ты Агапова не видела? — как бы невзначай заинтересовалась я. Но она у меня женщина проницательная – все сразу поняла, и лишними допросами решила не мучить. — Если ты имеешь ввиду младшего..., — секундная пауза стала для меня длинною в вечность. — То нет, не видела, так как его дома нет. Уехал на свидание с Юлей. — Ах, на свидание! — с излишним восторгом крикнула я, всплескивая в ладони. — На свидании он, значит.. как думаешь, у них всё получится? — Что ты имеешь ввиду? — кажется, она ждала от меня честного ответа. — Ну, имею ввиду, будут ли они вместе? Мне кажется, Лёша проявит инициативу и предложит ей встречаться. — А мне кажется, что Лёше Юля нужна только как подруга. — как же мне хочется подтвердить эти домысли. Мама ушла к себе, а я, не понимая, чем руководствуюсь, побрела к его комнате. Оставила сумку у порога, сбросила с ног домашние тапочки и бросилась на кровать. Когда ложилась, даже не заметила бумажки на одеяле, поэтому, услышав шуршание под спиной, немного приподнялась. Это оказалась не бумага, а фото. Несколько маленьких полароидов, на каждом из них дата и несколько рифмованных строчек. Без лишних мыслей, сначала обернула картинки лицевой стороной и опешила, увидев наши с Агаповым снимки. Первый был сделан в лагере – кто-то завпечатлил нас сидящих на лавочке. Кажется, это была последняя дискотека. Дата оказалась соответствующей – 10.07.15. Второй – селфи, сделанное по дороге в университет пару недель назад. Мы застряли тогда в пробке, я вновь обиделась на парня и отказывалась разговаривать. А он, думая, что развеселит меня, принялся делать фото, смешно корча рожицы. Признаю, у него получилось. Даже сейчас губы тронула почти незаметная улыбка, а с уголков глаз сорвались пару соленых капель. Третий снимок был сделан рядом с новой квартирой Валеры. Когда мы помогали ему, Лида приняла решение всё фотографировать, так как ничего делать не желала. «Это всё на память, потом будем пересматривать.» – в этом и заключались аргументы подруги. На снимке Лёша тащит тяжёлую коробку, но всё-таки улыбается в камеру, а я иду сзади, хитро улыбаясь. Хотела застать врасплох и напугать, но не получилось. Теперь я решилась перевернуть фотокарточки и прочитать текст, старательно выведенный черной ручкой. На каждой стороне было по четыре строчки, которые я принялась читать одну за другой: ¹Ты меня видишь? Я здесь. И смотрю на твою улыбку. Между нами все очень зыбко. Но я твой – абсолютно весь. Это был только первый стих, а я уже тонула в наполняющей меня нежности и злости. На саму себя, что столько лет очевидного не замечала. Ты меня слышишь? Я тут. И шепчу тебе нежные фразы. Хоть я понял это не сразу, Но в душе моей чувства растут. На этих строчках слезы покатились сильнее. Даже представить не могу, как он жил все эти годы. Что думал обо мне. Не ненавидел ли? За такую глупость я дам ему письменное разрешение на любые нелестные слова и мысли обо мне! Ты меня любишь? Я – да. Наши звезды сошлись, совпали До последней мельчайшей детали. Я с тобой. Вечно твой. Навсегда. В голове отчётливо звучал голос Агапова, читающего мне эти стихи. Признающегося в любви. Хотя, каких признаний мне ещё надо после этих слов? Хоть я и читала их с бумаги, но прочувствовала всю его боль и любовь на себе, отчего мороз бегал по коже. Что делать дальше? Как поговорить? Чтобы не задеть каким-то лишним звуком, но объяснить все так, как было и есть? В раздумьях я сама не заметила, как уснула. То ли истерика так влияла на меня, то ли упомрачительный запах мужского одеколона, доходящий с каждого уголка комнаты. Но то, что я сплю в чужой кровати на данный момент меня абсолютно не смущало.