Партнеры

Не видеться с кем-то в тесном пространстве корабля — дело почти невозможное, разве что этот кто-то безвылазно сидит под замком или прикован к постели, но у Вудса нет никакого желания сажать свою партнершу по покорению Нассау под замок — с «Делисии» все равно не сбежишь, кругом море, а здоровью мисс Гатри определенно могли бы позавидовать многие лондонские дамы, щедро платящие эскулапам. Несколько месяцев в заключении разве что прибавили ей бледности и худобы (иногда Вудс пытается представить, как смотрелся бы на её коже тропический загар), а в остальном она словно и не проходила через изматывающий судебный процесс и не сидела в камере, где её соседями были лишь крысы — цепкость и энергия этой молодой особы впечатляли столь же сильно, как протоколы судебных заседаний с её участием. «Нет, сильнее». (Они заключили мирный договор, тогда, в его каюте. Шаткое перемирие двух отчаянных игроков, поставивших все на кон и вынужденных поневоле доверять подельнику. Вудс дал себя убедить, что их союз имеет смысл, но вечерами не может заснуть, перебирая в памяти каждое её слово, словно взвешивая на невидимых весах. «Если я ошибся — я рискую потерять все». В родном Бристоле его назовут дураком и будут правы.) Когда они не обсуждают Нассау и детали предстоящего предприятия, он часто видит её на палубе. Поначалу — в сопровождении миссис Хадсон, но затем все чаще — одну. Хадсон слегла с морской болезнью через неделю после отплытия, так что его затея обеспечить мисс Гатри должное для дамы в этом путешествии сопровождение провалилась. Вряд ли она особенно страдает от этого, уж точно не после Нассау, но женщина на корабле, да еще молодая и красивая, неизбежно будет привлекать мужское внимание. Кругом снуют матросы, цепкие, как обезьяны, они карабкаются по вантам, офицеры чуть что бросают на неё любопытствующие взгляды. После откровений мисс Гатри о Вейне и Тиче переживать по поводу приличности этих прогулок по палубе и вовсе смешно, но Вудсу было бы спокойней, если б миссис Хадсон могла исполнять свои обязанности. Даже если никому не придет в голову докучать даме, люди и тут найдут, о чем помолоть языком. Но, по крайней мере, это не Лондон, говорит он себе. (Лондон — место, которое может дать тебе все, что пожелаешь, надо лишь поведать ему нужную историю. Выбрать нужную версию того, что ты можешь рассказать. Нужную версию себя.) Вудс невольно ищет мисс Гатри взглядом каждый раз, как выходит на палубу, и ощущает дурацкий укол разочарования, когда её там нет. Поначалу он старается не заговаривать с ней без необходимости. Ни к чему давать лишний повод для сплетен, особенно сейчас, когда Хадсон не в состоянии исполнять роль её компаньонки: и так уже сам факт присутствия бывшей королевы воров здесь — повод для косых взглядов коммодора Чемберлена и других офицеров. (Коммодор с самого начала почти не скрывает ни своей антипатии к самому Вудсу, ни того, насколько скептично относится к цели экспедиции. Не такого помощника Вудс хотел бы иметь, но слишком многие из тех, к кому он обращался, отказали. Он холодно игнорирует все, поначалу завуалированные, нападки Чемберлена — чем ближе к Нассау, тем более раздражающим тот становится.) С квартердека «Делисии» видны все шесть кораблей, растянувшиеся почти на милю по испещренной гребнями волн серо-зеленой поверхности океана: крохотный «Глочестершир» плетется в хвосте, «Целеустремленный» идет почти параллельно «Делисии», оправдывая свое название. «В этот раз все получится», — говорит себе Вудс, испытывая тихую гордость при виде своего личного флота. Месяцы переговоров с важными господами в Лондоне, часы в чужих гостиных, проведенные в ожидании нужного момента, все эти ужины и обеды — порой он думал, что охотиться за испанскими кораблями у побережья Южной Америки было менее утомительно. Опустив подзорную трубу, он сдержанно кивает поднимающейся на квартердек Элинор Гатри, кутающейся в шаль и очевидно мерзнущей — день выдался прохладный. Видно, сидеть внизу, в обществе Хадсон, совсем тоскливо. Он не нанимался ее развлекать, но все же, глядя, как она ежится на холодном ветру, испытывает что-то вроде угрызений совести: быть пассажиром в долгом морском путешествии — невесело, а мисс Гатри, верно, не с кем поговорить, кроме него и миссис Хадсон. Неудивительно, что она готова мерзнуть на палубе — здесь хотя бы что-то происходит. — У меня в каюте неплохая библиотека, если желаете, можете воспользоваться ей, — это простой жест вежливости, в конце концов, говорит себе Вудс, его трудно заподозрить в чем-то большем. Он не ищет сближения с ней, просто… Мисс Гатри бросает на него удивленный взгляд: — Я далека от изящной словесности, — после паузы качает головой мисс Гатри, — Законы и бухгалтерия — единственные виды книг, которые меня интересуют вот уже много лет, — она слегка улыбается. Кажется, это первый раз, когда он видит её улыбку. — Законы?! — Вудс отмечает, что она не упомянула Библию. — Чтобы получать прибыль, нарушая законы, иногда надо эти законы хорошо знать. Не всегда, конечно, но это вещь полезная. Мгновение он смотрит на неё в удивлении — странно слышать о знании законов от скупщицы краденого, но эта женщина, если подумать, ходячее опровержение слишком многих расхожих истин. Молча кивает. — Законы и арифметику, — добавляет мисс Гатри, плотнее запахивая шаль на груди. В её деловитых интонациях в этот момент есть нечто знакомое и успокаивающее одновременно. . Следующим вечером, открыв на стук в дверь, Вудс обнаруживает Элинор Гатри на пороге каюты. — Миссис Хадсон стало лучше, — без предисловий сообщает она. — Рад слышать, — он больше не сможет видеть Элинор без сопровождения, мелькает досадливая мысль, только под бдительным надзором прислуги, которую сам же к ней приставил, либо в присутствии секретаря. — Она уже прочитала не по одному разу все свои книги. Если ваше предложение еще в силе, не одолжите нам что-нибудь почитать? — Для прислуги Хадсон много читает, вечно сидит, уткнувшись в книжку, когда есть свободное время. Книги стоят недешево, её скромная личная библиотека осталась еще с тех времен, когда был жив её муж. Джон Хадсон служил у него на корабле, погиб во время того боя с галеоном из Манилы. С тех у неё вряд ли есть деньги на покупку новых книг — она в одиночку содержит троих детей, — и Вудс подозревает, что она успела прочитать почти все, что стояло в книжном шкафу у него дома. — Конечно, я… — он собирается сказать, что завтра пришлет миссис Хадсон книги с юнгой — время уже позднее — но мисс Гатри деловито кивает и, шмыгнув мимо него внутрь, тут же принимается изучать содержимое книжного шкафа. Судя по тому, как она морщит лоб, имена авторов на корешках ей мало что говорят. — Сборники законов на верхней полке справа. — Вряд ли они заинтересуют миссис Хадсон. Я читала ей вслух «Путешествие пилигрима». — А, — картина реальности, в которой Элинор Гатри читает Хадсон сочинение Баньяна, столь абсурдна, что Вудс не находится с комментариями. — У вас есть что-нибудь… менее занудное? — Менее занудное, чем Баньян? Это будет что угодно, полагаю. Элинор тихо смеется. «Мисс Гатри, — напоминает он себе, — для тебя она мисс Гатри и всегда должна быть. Вы не друзья». Элинор снимает с полки одну из книг, задумчиво глядя на корешок. — Это вы написали? — Вудс вздрагивает. Он совсем забыл, что держит эту книгу на полке, среди прочих. В том, что Элинор держит её в руках, есть нечто болезненно-интимное: как прикосновение пальцев к открытой ране. — Корабельный журнал кругосветной экспедиции. Пришлось написать к нему предисловие, но даже в таком виде это почти столь же занудно, как Баньян, — он сам не знает, хочет ли, чтобы она это прочитала. Хадсон читала, но это совсем другое — её муж служил у него на корабле, это и её история тоже. Когда после некоторого колебания Элинор ставит книгу обратно на полку, он испытывает странное разочарование. Только закрыв за ней дверь каюты, Вудс осознает, что так и не перестал мысленно называть её по имени. (Иногда он спрашивает себя, что думает Сара обо всем этом: считает ли, что у него опять ничего не получится? следит ли за новостями или ей все равно? Она ненавидела его амбиции — или то, что он не мог разделить их с ней? «Вечно тебе нужно быть не как все, — недовольно бурчала она, — Иногда мне кажется, ты делаешь это мне назло». Он знал, на самом деле она так не думала. Они оба знали, дело было в другом, и в какой-то момент это другое стало слишком тяжким грузом для их брака. Наверное, если бы тогда, после возвращения из кругосветки, он признал, что вся затея с манильским галеоном была ошибкой, она бы его простила.) Чем ближе Багамы, тем чаще они с Элинор (мисс Гатри, напоминает Вудс себе) остаются наедине, словно слетает шелуха приличий. Оправившаяся от нездоровья миссис Хадсон каждый раз дежурит у двери с книжкой в руках, но эта уступка тому, что подобает, уже не кажется такой важной. Вудс помнит это чувство: в прошлый раз тоже так было. И в позапрошлый. Каждый чертов раз, как он уходил в море надолго. Словно часть его погружается в летаргический сон, усыпленная покачиванием палубы, шумом волн и скрипом снастей, голосами матросов, напевающих шанти. Приходится напоминать себе о том, что все еще важно, но уже не ощущается въевшимся в кожу и кости. (Если все сложится как надо, он останется на Нью-Провиденсе на несколько лет, не меньше. Он никогда там не был, но часто пытается представить: маленький остров, место дикое и заброшенное в сравнении с другими колониями; население, не менее, чем наполовину, состоящее из разного рода сомнительных личностей и соответствующие этому нравы. Не столь забытое богом место, как пиратское поселение на Мадагаскаре, может быть — в глубине острова еще живут потомки поселенцев с Бермудских островов, плантаторы, которые, если ему улыбнется удача, станут будущим Нью-Провиденса. И все же бесконечно далекое от Англии, от всего привычного. Он взял с собой книги, которые любит читать, и личные вещи, которые ему особенно дороги, но знает слишком хорошо — этого недостаточно, это лишь вопрос времени, когда это место поглотит его целиком. При этой мысли челюсть начинает ныть в месте старого ранения. Это не повториться , обещает он себе. ) — Плантаторы внутри острова, расскажите подробнее о них. Насколько прибыльны их плантации? — Они продавали урожай или моему отцу по заниженным ценам, или контрабандистам, английским или испанским, которые высаживались с другой стороны острова, — интонации Элинор — мисс Гатри, тут же одергивает себя Вудс, он стал слишком часто мысленно называть её по имени — завораживают. Расчетливость, ум, уверенность все в себе, отсутствие типичных женских ужимок. Поразительная женщина. «Не будь дураком, она не для тебя». — После смерти отца я пыталась заключить с их лидером, мистером Андерхиллом, договор о сотрудничестве. Я предложила ему перевозить их сахар и продавать в других колониях легально. — И что из этого вышло? — Меня арестовали раньше, чем мы смогли реализовать этот план, — на мгновение маска холодности сползает с лица Элинор, она выглядит усталой. — Об этом в протоколах судах не было ни слова. — Им не было бы интересно, — пожимает плечами она. — И я не хотела компрометировать мистера Андерхилла. — Он ваш друг? — Нет, но и не враг. Он не сделал мне ничего плохого и не меньше моего хочет изменить жизнь на Нью-Провиденсе. Холодная уверенная улыбка снова играет на губах Элинор, но вечером, когда Вудс не может заснуть, ему вспоминается её уставший взгляд. «Какую историю рассказываешь всем ты?» (Он думает, что хочет узнать настоящую Элинор, но это настолько плохая идея, насколько вообще можно себе представить.)