Lady and the Tramp

      Следующим утром Истомина улетела в Пекин. Маша старалась абстрагироваться от ночных выяснений отношений, так как в Китае предстояла серьезная работа. По плану она будет комментировать командные соревнования по фигурному катанию, а также женские одиночные. И так как российские одиночницы сильнейшие на данный момент, внимание к этому виду программы будет повышенное.       Прилетев в столицу Китая, пройдя документальное оформление и аккредитацию, Мари окунулась в работу. В олимпийской деревне она появлялась только вечером, а остальное время, с самого раннего утра, находилась на катке, давая бесконечные комментарии и короткие интервью.       — Мария, завтра стартуем с командника, готова? — к задумчивой Истоминой подошёл Алексей Ягудин.       — Кажется, да, технически-то я готова, а вот морально немного переживаю, — честно призналась она.       — Не переживай, всё будет отлично, если что, я тебя прикрою, — подмигнул Алексей, чем окончательно расслабил Истомину.       День Х наступил довольно быстро. Первые пятнадцать минут эфира Маша немного переживала, поэтому Алексей заполнил собой эфир, но дальше всё наладилось. Она нашла тот самый контакт с происходящим на катке и своими мыслями. Первый день командных соревнований прошел довольно ровно, но и не без срывов. Четырехчасовая трансляция завершилась, а Мари получила похвалу от коллег по съемке.       В сумке завибрировал телефон, она машинально потянулась к нему и глянула на экран. Снова Макс.

****

      Все эти дни он звонил не переставая. Вначале он практически заблокировал ей линию, чем вынудил её написать смс с просьбой не звонить, так как всё равно она разговаривать не хочет. Но Макс не унимался, а пытался достучаться до Мари, чувствуя свою вину перед ней. Его гениальная идея дозвониться через Софи тоже оказалась провальной. Теперь она не берёт трубки с них обоих.       Всё, что ему оставалось, — смотреть трансляции из Пекина и слушать её голос, который обращен не к нему, а ко всей стране.       — Ты с ума сошел? Во сколько ты проснулся? — из своей комнаты вышел сонный Шевелев и увидел Зайца, который лежал на диване и глядел на экран телевизора.       — В 4:20 я встал, а это, получается, 3,5 часа назад, — Макс глянул на свои наручные часы.       — Ты обычно в это время в баре ещё пьёшь и домой не собираешься, — Шевелев прошел чуть в глубь гостиной, чтобы посмотреть, что с таким интересом смотрит Макс. — А-а-а, ну всё понятно, — на экране телевизора Истомина давала интервью, коротко рассказывая о российских фигуристах. — Макс, может, не стоит так изводить себя?       — Ну, у меня по-другому не бывает, — он с грустной улыбкой пожал плечами. — Она не отвечает на мои сообщения, хотя бы так на неё посмотрю, — после этой фразы он вновь бросил взгляд на экран.       — Мария, и последний вопрос, — к Истоминой обратился интервьюер. — Чего вам больше всего не хватает в Пекине? Или здесь всё чудесно?       — Хм, дайте подумать, — она чуть улыбнулась. — Это странно, но детского питания. Я привыкла есть грушевое пюре после тренировок, а тут такого явно нет, — смутившись, ответила Маша.       — Ну посмотри, какая милая! — Заяц смотрел только на неё. — И как тут не влюбиться?       — Что, прости? — Шевелев уже находился в кухонной зоне и готовил себе утренний кофе. После реплики Загайского он аж выронил ложку из рук, которая звонко ударилась об пол.       — Сергей Владимирович, да. Я, по ходу, влюбился. И мне пиздец, — произнес на выдохе Макс.

****

      Командные соревнования завершились победой Олимпийского Комитета России. Но радовались фанаты недолго, так как в СМИ просочилась информация о сомнительной пробе Камилы Валиевой. Сказать, что Истомина была подавлена, — это не сказать ничего. Медальную церемонию отложили, журналисты атаковали не только Камилу, но и весь коллектив журналистов из России.       До соревнования одиночниц оставалось несколько дней. До конца не было ясно, допустят ли Валиеву до них. Все эти мысли Мари гоняла по кругу в своей голове, курсируя между катком и олимпийской деревней.       Сегодня она даже вышла на лёд и немного покаталась, просто чтобы вернуться поздно в номер и сразу плюхнуться спать, а не гонять тяжелые мысли в своей голове.       Подойдя к двери своей комнаты, она с удивлением обнаружила на пороге коробку без опознавательных знаков. На крышке черным маркером было написано «Istomina», и всё. Взяв её в руки, она вошла в номер. Поставив коробку на кровать, Маша с опаской открыла её и обнаружила ещё одну коробку, уже почтовую.       — Ну хоть теперь ясно, что это из Москвы, — задумчиво произнесла она, разрезая маникюрными ножницами упаковочный скотч. Открыв коробку, она даже прослезилась. Возможно, сказались напряженные дни, или всё-таки она скучала по человеку, который отправил ей… грушевое пюре. Сквозь слезы она даже не смогла подсчитать, сколько упаковок Фрутоняни лежало в коробке. На дне притаился листок А4, сложенный пополам.

Хоть ты и не разговариваешь со мной, я хочу, чтобы твоя вторая Олимпиада была такой же чудесной, как и первая. Тебе ведь этого не хватало, правда?

      По телу разлилась приятная теплота. Как же она скучала по этому ощущению, а ведь такую эмоцию дарит только этот парень. Да, да, как бы паршиво Макс себя ни вёл, своими поступками он заставляет сердце трепетать даже в такое ментально сложное для Истоминой время.       Она достала из спортивной сумки телефон и открыла переписку с Зайцем. Естественно, он был не в сети, так как у Москвы с Пекином огромная разница во времени.

Ты не представляешь, насколько ты вовремя. Спасибо за подарок!

****

      Короткая программа у женщин прошла великолепно. Камила собрала волю в кулак и откатала феноменально, поставив очередной рекорд и набрав фантастические девяносто баллов. Также девочки Аня Щербакова и Александра Трусова заняли второе и третье места соответственно. Мария в компании Алексея Ягудина аплодировали им стоя.       А вот произвольная программа разбила сердце Истоминой вдребезги. Камила выступала последней, так как выиграла короткую. И с первого неуверенного тройного Акселя Мари поняла, что это начало драмы. К концу программы она уже поднялась с комментаторского кресла и тупо смотрела, как Ками морально рассыпается на глазах. И она вместе с ней. Казалось бы, это не её Олимпиада, не её соревнования, по идее, она тупо приехала отработать контракт и прокомментировать соревнования. Но она не может не оставить часть себя на льду, это её любимый с детства спорт. И она прекрасно понимает, скольких сил стоит выступать на высочайшем уровне. Это настоящая трагедия на льду, которую увидели в прямом эфире по всему миру.       — Я… я просто не могу говорить, — голос предательски дрожал. — На ваших глазах сломали ребенка, сломали спортсменку. Да как она вообще выдержала этот прессинг? — Машу уже было не остановить. — Ей не давали спать ночами, таскали по судам и кабинетам. Эти здоровые мужики журналисты, которые её преследовали и кричали в спину всякую грязь. Сейчас она не была похожа сама на себя. Её просто сломали психологически. Даже мне сейчас настолько больно и обидно, что я не представляю, какие эмоции сейчас испытывает Ками. Всё, что сейчас произошло, — это не по-человечески и не по-спортивному, — выдав эмоциональную тираду, она скинула с себя наушники и направилась в подтрибунное помещение, где постаралась хотя бы немного успокоиться.

****

      — Соня, ты можешь по-человечески объяснить, что случилось? — Гаус протянул ей платок.       — Да ну, — она махнула рукой в сторону экрана огромного офисного телевизора, на котором парни обычно рубятся в фифу, и продолжила реветь.       — Что за кипиш, на съемки нельзя уехать, — произнес Макс на выдохе и плюхнулся в кресло прямо в пуховике.       — Там… Ками… А Мари, там… — от эмоций Соня просто задыхалась и не могла закончить предложение. Но Макс и не слушал. Он увидел, как Истомина произносит пламенную речь со слезами на глазах. Конечно же, операторы не упустили возможности заснять слезы юного комментатора. По телу пробежала холодная дрожь. Он ни разу не видел её слёз, да и не хотел видеть. А тут внезапно он увидел эти бесконечно грустные голубые, почти синие глаза. И будто силы стали покидать тело, он же понял, что ничего не может сделать в данную минуту. Ничего.       — Когда она прилетает? — сухо спросил он.       — Я не знаю, она не отвечает на мои сообщения, — Софи задумчиво пожала плечами, перебирая в руках бумажный платок.

****

      Мари первым рейсом вернулась в Москву. Ситуация усложнялась тем, что вместе с ней этим самолетом летела часть сборной по фигурному катанию. Из-за этого в аэропорту собралась целая делегация, через которую проскочить было сложно. Не дав ни одного комментария, хотя это неправильно, Истомина добралась до такси и направилась в сторону дома.       Только переступив порог своей квартиры, Маша зависла в гостиной, отвечая на бесконечные телефонные звонки. Самый длительный и тяжелый разговор получился с мамой, она рассказала ей всё, даже то, чего не показывали по ТВ. Мама прекрасно понимала её переживания, так как спорт стал частью и её жизни.       Но Мари всё ещё испытывала тревогу. Это невыносимое чувство несправедливости не давало ей покоя.       Она минут сорок стояла под душем, пытаясь смыть эти ощущения. Получалось паршиво.       Раздался стук в дверь, чем вывел Истомину из тягостных мыслей и ванной заодно. Она только успела натянуть на себя белье и носки, а кардиган застегивала уже по пути к входной двери.       — Я не даю никаких комментариев, и являться в десять вечера прямо домой — это верх неприличи… — она не успела договорить фразу, так как увидела за дверью Макса, сосредоточенно подпирающего дверной косяк.       — Неприличия, ты хотела сказать? — он грустно улыбнулся. — Это точно про меня. От неожиданности с Истоминой спали все защитные маски. И она превратилась в хрупкую девушку, которой тупо нужна поддержка. Маша начала хватать ртом воздух и пытаться контролировать надвигающуюся волну истерики.       — Эй! Ты что? — в его глазах мелькнуло переживание. Он, не дождавшись приглашения, вошёл в квартиру и прижал девушку к себе. Она уткнулась ему прямо в грудь и утонула в тепле его расстегнутого пуховика. Запах сигарет, парфюма и чистой футболки — это Максим. Да, сейчас она поняла, что ей не хватало его рядом, хоть она и обижалась первое время. — Принцесса… Ты как? — еле слышно произнес он.       — Не очень, — ответила она, пытаясь наладить дыхание и не зареветь. Макс одной рукой продолжил обнимать ее, а второй захлопнул за собой дверь.       — Расскажешь? — он заглянул прямо ей в глаза. Маша сомневалась. Нужен ли ему весь этот треп про её спортивные переживания? Макс будто прочитал её мысли и от раздражения вскинул руки. — Да емае, перестань думать, что ты обязана справляться со всем сама! — он не выдержал и психанул, после чего подхватил ее на руки и отнёс на диван. Потом скинул куртку, обувь и присоединился к ней. — Давай, расскажи, что там приключилось на Олимпиаде.       — Тебе правда интересно? — она смахнула слезы, которые всё-таки проступили.       — Да, — он утвердительно кивнул. Следующие двадцать минут Маша вещала историю о сомнительной пробе Валиевой, отмене церемонии награждения в командных соревнованиях и своих эмоциях от этой ситуации. Он внимательно её слушал, но это давалось ему с трудом, так как он никак не мог насмотреться на неё. Макс будто вечность её не видел, поэтому ловил каждое её слово, да и вообще был рад, что она не выставила его за дверь в первую секунду.       — Кстати, а ты специально так делаешь? — она смущенно отвела взгляд.       — Как? — Макс сделал вид, что не понимает, что она имеет в виду.       — Ну, смотришь будто в душу, трюк для девчонок? — с ноткой раздражения произнесла Мари.       — Ну-у-у, как тебе сказать… — он мимолетно улыбнулся и вновь посмотрел ей прямо в глаза, точно также.       — Я тут душу изливаю, а ты флиртуешь? Я не поведусь на это, — усмехнулась она и, взяв пустой бокал с журнального столика, направилась в кухонную зону.       — Знаешь, я не был бы так уверен, — он пошел следом за ней. — И вообще, почему ты меня боишься?       — Я не боюсь тебя.       — Окей, опасаешься.       — Как минимум, потому что у тебя боксерская перчатка набита на предплечье, почему, кстати? — она чуть приподняла край правого рукава футболки, но вовремя остановилась, одернув руку.       — Тайский бокс люблю, — коротко пояснил он, проследив за ее рукой. — И перестань ты смущаться, — после этой фразы он ловко снял с себя футболку и заставил Машу слегка покраснеть.       — Не думала, что буду оценивать твой торс, но видно, что ты занимаешься, — она нервно рассмеялась.       — Так что, если к тебе кто-то прикоснется, башку проломлю, — он подался чуть вперед, сокращая расстояние между ними.       — Пока меня касаешься только ты, — Мари нервно поправила волосы, пытаясь отвлечься от его глаз, татуировок, красивых широких плеч.       — Мне можно, я ведь не планирую тебя обижать, — он смотрел на неё и просто не мог оторваться, как же это сексуально. Она смущена и в то же время виден её внутренний огонь, а ещё, если учесть тот факт, что она, безусловно, обладает прекрасными формами, то это джекпот. Макс никогда не испытывал проблем с девушками, но всегда получал либо смущенную нимфу, либо развязную куклу, а тут все вместе. И сегодня он её не упустит, ни за что, иначе фантазии поглотят его голову окончательно.       — А у тебя есть тату? — задал он логичный вопрос.       — Да, одна есть, — кивнула Мари, понимая, что эта беседа балансирует на грани флирта и конкретных действий.       — Хм, ну, на ногах не вижу, — он скользнул взглядом вниз. — Руки твои я тоже видел, на них ничего нет. Где она?       — Её мало кто видел, на самом деле, — пояснила она. — Да и к тому же мне неловко её показывать, — Истомина попыталась уйти в сторону, но Макс ловко остановил её, преградив путь и положив руку на столешницу.       — Покажи.       — Ты ведь не отстанешь? — он кивнул и улыбнулся.       Мари повернулась к нему спиной и стянула кардиган со своих плеч, после чего перекинула волосы вперед. Макс увидел небольшую татуировку между лопаток. Олимпийские кольца.       — Сделала сразу после Олимпиады, когда вернулась в Канаду, — произнесла Мари, смотря через плечо.       — М-м-м, как красиво, — он аккуратно провел подушечками пальцев по тату, чуть касаясь, отчего по телу Мари табуном пробежали мурашки. Он, естественно, это почувствовал. — Нервничаешь? — стоя сзади, он уткнулся носом ей в шею, а после обхватил руками её талию.       — Потому что ты слишком близко, это опасно, — прошептала Мари и попыталась убрать его руки с талии, но он только сильнее прижал её к себе.       — А в чем опасность? Боишься не устоять? — как же он прав. Она боится провалиться в эти чувства.       — Просто какой-то внутренний стоп, — произнесла она через плечо.       — Тс-с-с, просто говори о своих ощущениях, — он медленно залез ладонью под кофту и провел по ее обнаженному плоскому животу. — Нравится?       — Да, — прошептала она.       — А так? — он добавил вторую ладонь, а сам переместился ближе к ее лицу. Так как он находился очень близко, она просто кивнула. Он продолжил изучать ее тело и спустился рукой ниже, к краешку трусиков. — М? — задал он короткий вопрос, после чего Мари впервые тихо простонала, давая полный картбланш его рукам. Он всё понял и опустил руку ещё ниже… От удовольствия Мари приподнялась на носочки и подняла плечи, отчего кардиган предательски съехал, обнажив грудь. Свободной рукой Макс стал расстегивать пуговицы на её свитере, продолжая целовать Истомину в шею. Когда с последней было покончено, она машинально опустила руки вниз, стряхнув ненужную одежду на пол. Через плечо он жадно разглядывал её обнаженное тело, до конца не понимая, почему она подпустила его так близко.       Макс уже откровенно ласкал ее там, чувствуя, что Мари расслабляется в его руках.       Честно, он много раз представлял их первую ночь, но не думал, что это будет именно так. Чувственно. Спонтанно.       Мари подалась вперёд и грудью легла на столешницу. Он еле ощутимым движением стянул с неё предпоследнюю деталь одежды. На ней остались только белые носки, которые только добавляли Маше сексуальности.       Стыдно в этом признаваться, но именно такой поддержки ей не хватало. Чувство тревоги стало отступать чуть ли не сразу. Единственное, о чем она сейчас думала, как не сойти с ума от бесконечной волны удовольствия, которая вот-вот накроет её с головой.       Он провёл головкой члена вверх и вниз по ее клитору, раздразнивая ещё сильнее. Мари прогнулась в спине и замерла в ожидании.       — Сделай это, иначе я с ума сойду, — на выдохе произнесла Истомина, не осознавая до конца, насколько это прозвучало сексуально.       Он сжал в руках ее талию и вошёл. От такого резкого движения Истомина аж согнула правую ногу в колене, но тут же опустила ее на пол для сохранения баланса.       Максим двигался плавно и четко, заставляя её стонать всё громче и громче. Маша закрыла глаза и на секунду даже потерялась в реальности, ощущения внизу живота были настолько приятные, что она прикусила нижнюю губу и не почувствовала вкус крови у себя во рту.       Загайский взял её за плечи и притянул к себе. От резкого движения она запрокинула голову назад, и Макса накрыла волна её темных и влажных волос. Запах миндаля ударил ему в нос, и он вспомнил, как впервые увидел её на льду. От неё пахло ровно так же, миндалём.       Макс развернул её к себе и стал страстно целовать. Забавно, что это всего лишь второй их поцелуй, но при каких обстоятельствах. Неделю назад она говорить с ним не хотела, а сейчас…       Максим подхватил Мари на руки и через секунду они уже наслаждались друг другом на диване. Находясь сверху, он вошёл в неё вновь. По телу табуном побежали мурашки.       — М-м-макс… — она прижалась к нему бёдрами ещё сильнее. В ответ он продолжил жадно целовать ее губы. Цепь на его шее холодным металлом обжигала ее ключицы. Мари положила руки ему на лицо и почувствовала колючую щетину. Они уже близко. Оба. Так как эмоции захлестнули с головой и не дали этому моменту длиться дольше. Макс перестал двигаться внутри неё и просто накрыл её своим телом. В гостиной стояла полная тишина, нарушаемая только их глубоким дыханием. Спустя минуту первой заговорила Мари.       — Помнишь, ты сказал мне: «Одно твоё слово, и я тебя больше не отпущу»? — шепнула она ему на ухо, отчего он поднял голову и посмотрел на неё.       — Так… — он не мог перестать смотреть в её глаза, голубые до неприличия.       — Останься со мной сегодня, — ещё тише произнесла она, будто смущаясь.       — Хм… надо подумать, — он улыбнулся.       — Эй! Я искренне прошу! — усмехнулась Истомина и шлепнула его по плечу.       — Окей. А я искренне отвечаю, что лучшего предложения я в жизни не получал… — он провел двумя пальцами по её щеке. — Я останусь… — прошептал он и поцеловал её вновь.