О родственных связях, неожиданной дружбе и настоящем Поттере

Если бы пару месяцев назад Северусу сказали, что Рождество он проведет на Гриммо 12, он бы только покрутил у виска: «Что за сюр?». А теперь он сидит смирно в темно-зеленой гостиной, прижимая к груди подарок для Гарри, набор юного зельевара. Он надеется, что в пацане проснется хоть что-то от матери, а талант Лили к зельям был действительно уникален. Отмахивается от мысли, что они могли бы вместе получать Мастерство в этой области, и магглорожденная девчонка перещеголяла бы его, Принца-полукровку, как пить дать. — Смотрю на твои патлы, зараза бледнолицая, и думаю только о том, что надо было тебе шампунь подогнать к празднику! — Блэк ухмыляется и становится слишком похожим на того чересчур наглого мальчугана-сорванца, кем был в Хогвартсе, закидывает ногу на ногу. — Я бы на твоем месте не вякал, оболтус гриффиндорский! У вас был не факультет, а зверинец под красно-золотым знаменем, боюсь находиться с тобой и твоими блохами в одном помещении, вы количеством возьмете, — Снейп закатывает глаза и цокает языком, когда собеседник в открытую гогочет, признавая «поражение». — Рассмешил! А с подарком прогадал немного, — Сириус сдерживается, чтобы не произнести ненавистное Снейпу «Нюниус», — Гарри еще и двух лет нет, какое зельеварение? — Пригодится, — леди Блэк, как всегда, с непревзойденной осанкой и невозмутимым лицом, бесшумно подходит к сыну со спины. Оценивает взглядом подарок в руках гостя и кивает медленно. — Спасибо, Северус, ценная вещь для Гарри. Гость кивает чинно, будто находится на приеме у Министра, честное слово! И Сириус уже два месяца забавляется от его поведения — Снейп одновременно боится и уважает его достопочтенную матушку. А за саму матушку сына даже гордость берет, общается сразу с тремя полукровками, считая Гарри, и носом не ведет, хотя он видит — ей сложно переступать через себя. Отношения с мамулей за это время сдвинулись с мертвой точки исключительно благодаря ребенку в доме и заботе о нем, свои личные драмы они пока не обсуждают — не готовы до конца открыться друг перед другом, тем более простить. И оба уверены — простить не получится. Ремус приходит, как обычно до жути серьезный и настороженный, но при виде малыша, который тут же спешит, неловко перебирая ножками, встречать его в коридоре, на лице с некрасивым, еще розовым шрамом появляется улыбка. Он садится на корточки, разводя руки для объятий, подхватывает и подбрасывает в воздух Гарри, безостановочно хихикающего. — Стоило бы сначала снять верхнюю одежду, молодой человек, — недовольно подмечает Вальбурга, наблюдающая за всем из дверного проема в столовую. — И вам счастливого Рождества, мадам, — Ремус кивает для проформы и тут же снова отвлекается на радостного ребенка. Кикимер стряхивает пыль с голов сородичей, «украшающих» стены, и бурчит что-то про волков-недомерков, грязные улицы Лондона и излишнее потакание маленькому мистеру Поттеру.