Высший замысел

Он почувствовал, как что-то коснулось реальности, перекраивая ее. Все менялось, разрушая прошлое, которое он помнил, искажая вселенную. Видение висящих на границе миров колонн поблекло, возвращая его в знакомый зал, залитый алым светом. Знакомый укол, леденящий душу, и... .. ядро Домино очнулось от вечного проклятия, лёд отступил, возвращая планете жизнь. Тысячи, миллионы людей выходили из своих домов в недоумении, поднимали головы, глядя на небо. А ведь несколько мгновений назад они все покоились мертвыми телами под толстой коркой льда. На бесплодной земле вновь вырастали деревья, распускались цветы, преображая некогда пустынный мир, запели птицы, вернулись звери, встал погибший король, отпуская свой меч, обнимая жену, тело которой какую-то вечность назад было горстью пепла, рассыпавшись от удара молнии. Один за другим поднимались убитые, темные, светлые, представители разных миров, они задирали вверх головы, глядя на стрелу огня, расчертившую пополам небо, завершившую их бесконечную войну. Благодатная сила не делила погибших на врагов и друзей, равно милостивая ко всем, она заполняла вселенную ликованием. Рассеялись клубами дыма три древние ведьмы, остались жалкими старухами, чьи беззубые рты растянулись в мечтательных улыбках. Их больше не держала магическая тюрьма, откуда нет возврата, отпустила, подарив свободу, тьма. Им стало доступно давно утраченное, и умиротворение наполнило их сердца. Во взрытом магией котловане, собрался из миллиардов пылающих искр не демон и не человек, уничтоженный когда-то чужой могущественной силой. Полы его лилового сюртука колыхались на ветру, а льдисто-прозрачные глаза выражали лишь недоумение. Сотни метров выжженной земли под его ногами за мгновения покрылись травой, в которой призрачными огоньками распустились цветы. И небо безмолвного мира раскроил сияющей стрелой стремительно летящий Дракон. Ожидание невероятного чуда пронзило сердце сквозь багряные латы. В глубине, не имеющей дна, заплакала от боли нимфа, закрывая лицо руками. Возвышавшийся над ней чернеющий трон почему-то был лишь грудой камней, а ненависть и страх в сердце сменились чем-то далёким и неуместным. Серые, мертвые одежды ее вновь стали алыми, и она подняла голову, видя, как сквозь немыслимые километры воды пробивается полоса золотого свечения, вселяя в сердце неописуемую надежду. В царстве вечного льда, три потерянных в веках солдата стояли, не в силах сдержать слез, видели, как лиловые искры становятся телом их товарища, которого любили как сына. Он стоял перед ними, виновато улыбаясь, так же, как и всегда. Словно его не убило вражеское заклятие. Немного шатаясь, он обнял своих братьев по оружию и посмотрел вверх, где должно было быть небо и откуда сейчас призрачным светом лилось золотистое сияние, освещая холодный мертвый мир. Здесь же, совсем рядом с ними Ледяная змея ощутила, как возвращаются ее погибшие дочери, как они жаждут увидеть ее, и как она сама хочет воссоединения. Ее морозное дыхание звенело хрусталем в восхищении, а все ее существо чувствовало изменения, происходящие в целой Вселенной. Высшая, божественная милость, так долго ждавшая своего часа, наконец вернулась в их мир. На острове, сокрытом от чужих глаз, из дымки тумана выходили тени. Феи и маги, убитые сотни лет назад, вставали один за другим, смотрели друг на друга, ничего не понимая. Они хмурились и улыбались, замечая врагов и друзей, и грани между этими понятиями стирались как стирается грань между песчаным берегом и волной. Феи стрекотали крыльями, глядели лиловыми узкими глазами на солдат, и их ненависть таяла, растворялась в золотистом свете стрелы, разделившей пополам небо. Возвращались домой сыновья и дочери, близкие и чужие. Высокий смуглый маг улыбался, сжимая в руке посох с лиловым набалдашником. Он стоял по пояс в воде и смотрел на пляж Гардении, на воду, на небо, и ничего не напоминало о том, что секунду назад он был лишь прахом, рассеянным над океаном. Как и все, он поднял голову, наслаждаясь золотом силы Дракона. Последним был он, ощущая чужое присутствие. «Ты был тем, кто убивал, кто нёс разрушения и смерть, кто был тьмой в ее истинном обличье», — полумысль-полуобраз заставила его вздрогнуть, — «ты верно служил ей, чувствовал всю ее боль. Ты хотел отомстить за нее, исполнял ее волю, мне жаль. Зло изменило ее, а ты достоин свободы». Это не могло быть правдой, ведь он ждал смерти, милостивого дара своей Госпожи, знал, что череда рождений не будет бесконечной. Чувства, такие чужеродные, забытые и уничтоженные Волей Феникса, нахлынули на него, склонили к земле, и он стоял на коленях на каменном полу в зале, через алые витражи которого врывался золотой свет. И тело поддалось его силе, стало таким чужим, обычным, смертным, багровый доспех рассеялся миллиардами блеклых искр, исчезая в небытие, словно его никогда не было. Осколки собрались воедино, склеились намертво, разбитый вакуум вновь стал целым. Вернулись такие непривычные, такие человеческие чувства, вернулась память о Родине, о цветущем саде, в котором пели птицы и порхали бабочки, о короле с таким знакомым лицом и о его дочери со знакомым даром, вернулось то, что так давно было уничтожено, разрушено и стёрто. И пожилой мужчина тяжело поднялся с пола, слыша, как с шипением за его спиной закрывается портал, чьего назначения он больше не помнил, как падают на каменный пол четыре осколка Кодекса. А Великий Дракон золотой полосой летел через пространство и время, и между его рогов сиял немыслимым светом цветок Реликса.