Я улыбаюсь сейчас

Имя: Хашибира Иноске. Возраст: 22 года. Ранг: Киното. Прибыл в штаб в критическом состоянии. Судороги конечностей. Сильно обезвожен. По словам напарника, его неоднократно рвало, прежде чем он потерял сознание. Лихорадка и беспорядочные движения. Пришлось обездвижить ради собственной безопасности пациента и медиков. Диагноз: Острый бактериальный менингит. Примечание: положительный ответ на лечение отсутствует. По оценкам, пациент не переживёт ночь.

***

Лист бумаги выскользнул из ослабевшей руки, Аой упала на колени. Это было выше её понимания. Просто невозможно, чтобы там, за дверью перед ней… умирал Иноске. Она протянула дрожащую руку к двери. Все чувства проснулись одновременно. Страх, отчаяние… Аой лишь минутой раньше вбежала в Поместье. Она ждала своего любимого дикаря вечером, хотела устроить ему сюрприз. Но пролетевший мимо ворон выкрикнул, что с Иноске что-то случилось. Уже тогда Аой с лёгким беспокойством ускорила ход, чтобы скорее оказаться в Поместье Бабочки, но она не ожидала такого. Иноске не может быть при смерти…  Аой замерла перед закрытой дверью. Всё ещё стоя на коленях, она свернулась в комочек и коснулась лбом ледяного пола. Нет, у неё не хватит сил войти и увидеть Иноске на больничной кровати. Это противоестественно для него, такого наполненного жизнью. Может быть, если она не будет двигаться, то снова услышит его громкий счастливый крик? Иноске бросится на неё, повалит в траву, а она с притворной руганью скинет его дурацкую маску, чтобы ничто не мешало ей целовать любимые губы. А потом она…  «Он умирает за этой дверью, а ты думаешь о том, как плохо тебе?» В одну секунду Аой встала и распахнула дверь. И снова застыла. Иноске толстыми ремнями был привязан к кровати, он метался по постели в поту, с оскалом боли, но явно без сознания. Он выглядел таким измученным, обессиленным. Невозможно… — Аой! — окликнул её высокий голос. Только тогда Аой поняла, что Суми тоже была в комнате. Её лицо закрывала тканевая полумаска, а девушка казалась одинаково удивлённой и обеспокоенной тем, что в палате появился кто-то третий. — Ты должна немедленно уйти! Ты не принимала антибиотики и не надела защиту! — Суми не подходила ближе, но яростно кричала, перекрыв Аой путь к постели Иноске. — Нет, нет, я обязана быть здесь! — Аой не сдерживала слёзы. — Ты что-то упустила! Наверняка есть ещё какой-то способ помочь ему. Я медик, я нужна тебе! — Аой, не приближайся! В таком состоянии ты ничего не сможешь изменить! Ты только заболеешь и умрёшь вместе с Иноске! Возьми себя в руки! Искреннее сочувствие в голосе Суми немного отрезвило Аой. Да, она уже ничего не сможет сделать. Малышка Суми значительно превзошла её во врачебном деле за последние годы. Если кто-то и поможет Иноске, то только Суми. — Прости, — Аой скованно сделала несколько крошечных шагов назад. — Я… Я просто не… Кто-то схватил её за руку. На мгновение в сердце Аой вспыхнула надежда, что это тёплое и сильное прикосновение — его. Но надежда исчезла почти сразу же. Нет, Иноске всё ещё перед ней, страдает от боли, стиснутый ремнями. А она даже не может оказаться рядом, отделённая от любимого, словно непоколебимой стеной, фигурой Суми.  Танджиро Камадо был тем, кто бережно обхватил её ладонь. Он, должно быть, услышал шум из палаты друга. — Выведи Аой, пожалуйста, — тихо, но безапелляционно приказала Суми. Танджиро кивнул и ненавязчиво потянул Аой в коридор. Она последовала за ним и услышала, как за её спиной захлопнулась дверь. Безмолвные слёзы не утихали. — Я останусь здесь, — сказала Аой дрожащим голосом. Казалось, доброго Танджиро огорчило её желание, но когда он уже собирался возразить, Аой прервала его: — Я не буду делать глупостей и больше не войду в комнату, но я… я… — казалось, слова умирают и застревают у Аой в горле. — Я хочу быть рядом с ним, — всё же каким-то невероятным образом смогла выговорить она. Танджиро пристально посмотрел на неё. Он выглядел усталым и бесконечно печальным. Скорее всего, это он был тем напарником, что дотащил Иноске до Поместья. Даже спустя годы, потеряв Генью, Гию и многих других товарищей, Танджиро всё ещё не привык оплакивать друзей, каждый раз вновь встречая очередную смерть душой, полной боли. — Хорошо, Канзаки-сан, — просто ответил он. Похоже, Танджиро хотел добавить что-то ещё, но вместо этого оставил её в покое, что она оценила. Аой села на пол и прислонилась спиной к тонкой деревянной двери. Она не переставала плакать с тех пор, как вышла из комнаты Иноске. — Я хочу детей! — крикнула она в сторону запертой палаты. — Не уверена, придёт ли когда-нибудь в твой звериный мозг идея позвать меня замуж, но я хочу семью! Я никогда не говорила об этом, потому что знаю, ты был бы паршивым отцом. — Слышал ли её Иноске? Аой хотела бы, чтобы слышал. — Ты бы совершал самые безрассудные и безответственные поступки. Я бы никогда не смогла оставить тебя наедине с нашим сыном, ведь вы наверняка бы подрались… Но… — Она улыбнулась через боль и катящиеся по лицу слёзы. — Я знаю, что ты тоже хочешь детей. Я знаю, когда ты возьмёшь нашего первенца на руки, счастье на твоём лице будет невыносимо ослепительным. Я… я даже завидую нашему ребёнку. — Кажется, ей удалось фыркнуть. Ну не глупо ли? Тишина. Аой прижала колени к груди. — Пожалуйста, выздоравливай поскорее. Я знаю, ты поправишься, непременно поправишься! Но… пожалуйста, поторопись. Тебе удалось забрать моё сердце. Я, скучная и занудная дурнушка, влюбилась так глубоко, что не представляю жизни без тебя. Ты делаешь меня счастливой, цельной… — Рыдания вернулись, но Аой отогнала их. — А помнишь, ты… Ты сказал, что… когда я улыбаюсь, я самая красивая девушка в мире? Я помню. И пусть обычно я хмурюсь… — Аой улыбнулась. Не от радости, но и не по принуждению. Просто горько-сладко. — Я улыбаюсь сейчас. Когда ты очнёшься, я всегда буду улыбаться для тебя. — Аой почувствовала, как усталость овладевает ею. — Я люблю тебя, Иноске. Возвращайся ко мне, — прошептала она, засыпая. Аой спала. Ей снились озорные зелёные глаза, поцелуи и ощущение прощания, пронизывающее всё её тело. Хашибира Иноске умер в ту ночь перед рассветом, так и не придя в сознание.