Близкая далекая звезда

Последние две недели Мона непрерывно занималась исследованиями, экспериментами и подработкой. За грудой книжек и бумаг она просиживала целыми часами и почти не выходила на улицу, целиком окунаясь в астрологические знания и теории. А все потому, что моры как обычно было катастрофически мало, и за аренду дома заплатить было совершенно нечем. Все некогда отложенные дела вдруг всплыли, заставляя обратить на себя внимание, и с силой привязали астролога к стулу. Однако, с долгами по большей части было покончено, и колдунья наконец смогла позволить себе прогуляться. Хотя, наверное, это была не лучшая идея. Ведя непрерывную работу, враг притаился на виду у всех – в стенах города. Скарамучча, занимаясь какими-то невыносимо значимыми для страны - и в той же степени скучными для него – делами, был вынужден остаться в Мондштадте на неопределенный срок и периодически вызывал юного астролога на бой. Почти полностью словесный бой. Или же это она его вызывала…? В целом, неважно. У колдуньи было множество различных невероятно интересных приборов и из Сумеру, и из Фонтейна. Все они позволяли притронуться к невероятным знаниям, несомненно. Однако пару дней назад Шестой из Предвестников Фатуи узнал от своих шпионов о том, что среди прочего у Моны в лаборатории есть еще и одно загадочное зеркало. Кажется, оно должно было обладать какими-то невероятными свойствами и состояло… полностью из жидкости. Может, какая-то святая вода? Об этом в отчете ничего конкретного не было. Поэтому, наконец дождавшись отлучки Моны Мегистус, Сказитель незаметно для стражи проник в ее квартиру, чтобы лично изучить инструмент и определить его возможное значение для личных исследований. Сняв шляпу у входа и повесив ее на гвоздь так, будто каждый день здесь бывает, Скарамучча осмотрелся. Внутреннее убранство дома восхищало своим абсурдным контрастом: максимально дешевая и простая обстановка и дорогие приборы ученого. Юноша усмехнулся, глядя на все это. Аккуратно перемещаясь между стеллажами, шкафами и столами, он искал взглядом зеркало. Огибая все выступы мебели и хаотично разложенные вещи, Сказитель не задевал ничего, контролируя каждый кусочек своего костюма. Даже длинные рукава в традиционном инадзумском стиле не могли сбросить на пол ни одну из карт звездного неба или сверток. Как актер, он прекрасно чувствовал свое тело и все его движения. Спустя несколько минут Предвестник обратил свое внимание на пустое блюдо, стоящее на верхней полке. Рисунок на нем выглядел удивительно и нежно. Легкие полутона краски рождали изображение лотоса. Хм, совсем не похоже на все остальные предметы в комнате, посвященные целиком и полностью лишь одной теме – космосу. Рядом стоял какой-то бутылек, но надпись на нем закрывал край шкафа. Недолго думая, Скарамучча попытался достать блюдо, для чего пришлось встать на стул (почему Эи создала его таким низким?). Вскоре блюдо оказалось на столе. Его бледно-розовый рисунок причудливо отражал солнечные лучи из приоткрытого окна, преломлял и наделял их каким-то новым цветом. На бутыльке было написано: «Зеркало истины». Парень скептически хмыкнул. По инструкции, размещенной на задней стороне, необходимо было вылить немного жидкости на поверхность блюда так, чтобы дно скрылось. Еще раз хмыкнув для вида (даже перед самим собой), юноша открыл бутылек и аккуратно разлил какую-то мутную воду. Но ничего особенного не увидел. Подавив разочарованный вздох, Скарамучча решил поставить бутылек на полку. Но повернувшись обратно, он все же заметил нечто интересное. Странные частицы в воде отражали свет под разными углами, перемещаясь, и контуры лотоса стали постепенно пропадать. Традиционный рисунок Ли Юэ постепенно превращался в однородную бледно-розовую массу, залитую светом. Так было, пока Сказитель не заметил в ней кое-что еще – себя. Юноша заглянул в зеркало и увидел там не того, кого привык ловить краем глаза, проходя мимо окон мондштадтских домов. На него смотрел молодой странник с длинными волосами. Правда, молод он был только лишь на вид, уже имея при этом за спиной несколько прожитых веков. Так давно… На нем не было улыбки, по крайней мере, не веселой точно. Неся на себе бремя вечной жизни, потерянной жизни без какой-либо цели, он не нуждался в подобной роскоши. Казалось, что искренняя радость – удел владеющих собственным сердцем, способных познать то, что ему недоступно. Он выглядел как приговоренный к пожизненному сроку преступник. На самом деле это не выражалось какой-либо нотой печали или еще чем… Кукла давно привыкла носить лицо, как маску, некий образ. Оно менялось, но не передавало настоящих эмоций. Порой их и вовсе не было. Когда люди вокруг смеялись, стоило лишь сделать вид, что ему также весело. Однако в тот момент он думал о другом. Но было то, что его выдавало, - тени, пролегшие под глазами. Только они были в силах намекнуть на возраст юноши. За маской с первого раза их было не так легко заметить. Однако в них будто застыли все века, затаилось все, что было спрятано в сердце: больное и печальное. Взглянув туда, Сказитель вновь почувствовал биение жизни вокруг него, как тогда. Как проходили десятки лет стороной: строились дома и забрасывались; создавались знаменитые школы и разрушались, придумывались великие техники и забывались. И все проходило, а он оставался. Сидел на пристани, ожидая корабль, а рядом шли люди. Одно поколение сменялось другим, и он видел в сыне отца, в незнакомом лице – знакомое. Он был незримым свидетелем или же даже зачинщиком перемен, но лишь из-за кулис. Как будто пришел на скучный спектакль, вполголоса говорил и вполуха слушал. Он всегда там стоял, в тени. В тени Инадзумы как самый нелюбимый ее сын. «Я – Куникудзуши» - произносил каждый раз. Он молча смотрел, не отрывая взгляда и не шевелясь. Где-то в кустах за окном послышался приглушенный свист – сигнал от подчиненных о приближающейся угрозе. Мона Мегистус что-то забыла? Или прошло уже так много времени? Уши заложило, и Скарамучча не сразу понял, что дверь со скрипом открылась, и застучали по полу каблуки. Предвестник обернулся, медленно пытаясь поймать шокированный взгляд астролога. Закрыв спиной блюдо, он смотрел на девушку невидящими глазами. Мысли его были не здесь. - Ч-что ты делаешь в моем доме?! – наконец взвизгнула она с раздраженным лицом, - Неужели заделался мелким воришкой? У вас же, Фатуи, столько денег, как можно…! Астролог самозабвенно предавалась вспышке праведного гнева, хмуря лицо и упирая руки в бока. Сейчас она выглядела такой живой и… радостной? Как будто она наслаждалась выплескиванием эмоций на него… Эмоции. Чувства. Парень прояснел лицом, как будто что-то вспомнил. Что-то, что очень давно забыл. - Я ждал тебя. Ты слишком долго ходила, - серьезно произнес Скарамучча, потирая рукой шею – прямо по линии, по которой он когда-то впервые отрезал свои волосы. Мона замолчала, не зная, как реагировать. Скарамучча же легким движением открыл окно и выплеснул в него содержимое блюда. Приблизившись к девушке, он взглянул в ее лицо без тени улыбки, такой привычной для его лица Предвестника. Мегистус смотрела на неожиданного гостя в недоумении. - Давай сегодня не будем мериться силой или мастерством стихий. Я бы хотел просто поговорить, - парень взял ее за руку и повел в жилую комнату, обходя препятствия. - Что…? Кхем, в таком случае, у меня есть отличная тема для разговора: нам нужно обсудить немыслимо высокую арендную плату и цены на продукты! – воскликнула Мона, следуя за Скарамуччей. - Ну и глупость, Мегистус, – фыркнул Предвестник, протянув руку к шляпе, висящей на гвоздике. Но не стал снимать. Пусть его сердце – фальшивка и не умеет чувствовать так, как это делают люди… но может, что-то изменится, если ему попробовать поучиться? Например, у этой девушки, со всей страстью изучающей небо. Остался ли он таким же спустя столько веков? - Кстати. Потом ты заплатишь за то, что вылил, Скар.