Притяжение влюбленных сердец

Чудесным солнечным февральским днем супруги Штольман попрощались с Красноярском, и отправились в свое новое путешествие. На этот раз по льду Енисея. Яков тщательно упаковал большую часть багажа и заранее отправил его почтовой службой, поэтому ехали почти налегке, прихватив с собой лишь самое необходимое. Приисковая администрация отправила за гостями великолепные, удобнейшие сани - кошеву. Кошева была длинной, крытой, изнутри обитой мехом и войлоком, а снаружи покрыта просмоленной парусиной. С такими санями ни ветер был не страшен, ни морозы. Супруги могли с удобством вытянуться на подстилке из мягких кожаных мешков. Дорога опять предстояла не близкая. Впереди на козлах сидел ямщик, под его ногами располагался большой ларь с припасами - замороженным провиантом. Штольман улыбался, вспоминая как своеобразно они с Анной Викторовной попрощались с гостеприимной уютной гостиницей. Махнув рукой на великолепный завтрак, решив перекусить в пути, супруги все утро не вылезали из своей мягкой постели. И лишь необходимость срочно одеваться и собираться, нарушила часы их уединения. Как они бегали, внезапно обнаружив, что времени осталось всего ничего! После первых ста верст по руслу Енисея началась подлинно девственная, глухая тайга. Хорошо, что погода путешественникам сопутствовала отменная. Ямщик настоял, чтобы гости ехали только в светлое время суток. После захода солнца передвигаться было опасно. Причиной тому были высоченные извилистые наледи по всему руслу реки. Если взять чуть в сторону, столкновения и опрокидывания саней не избежать. Штольман обратил внимание, что каждые тридцадь-пятьдесят верст вдоль Енисея располагались огромные гряды с нарубленными и аккуратно сложенными штабелями дров. Здесь же, как правило, располагался крохотный домик, где обитал сторож. Вероятно, что летом золотодобывающая компания для доставки работников и гостей использовала пароход, и впечатляющее количество дров предназначалось именно для нужд пароходства. Путь на далекий прииск на вторые сутки свернул от русла реки и круто ушел в глухую тайгу. Однако и здесь рачительный хозяин проложил отличную дорогу и наладил телеграфную связь. Второй день путешествия подходил к концу. Ямщик вез супругов к гостевому дому, построенному специально для нужд проезжих путников, направляющихся на прииск. Рядом в избушке проживали смотрители, они заботились об отдыхе постояльцев и давали смену лошадей. Словом, компания богатейшего промышленника Восточной Сибири, несмотря на глухую местность, на удобстве гостей не экономила и деятельность свою вела с размахом, что было заметно уже с самого начала их путешествия. Штольман знал, что за ними вслед, опаздывая на сутки, на прииск едет еще одна делегация. Русско-английская компания собиралась приобрести у господина Негрена концессию на добычу золота в Забайкалье, взяв в аренду золотоносные участки тайги. Она направила на красноярский прииск группу, состоящую из инженеров и уполномоченных лиц для ведения переговоров. С ними же, как рассказала Анна Викторовна, ехал высокопоставленный англичанин - будущий муж Нежинской. Ну, Нина Аркадьевна! Она всегда поражала воображение Якова своей способностью приспосабливаться под обстоятельства, играть знакомствами вдолгую и на перспективу. Покопавшись в памяти, Штольман припомнил этого англичанина. Незадолго до отъезда Якова из Петербурга Николас О'Конор прибыл в столицу для службы в дипломатической миссии. Нежинская, выбрав себе именно этого мужчину на роль супруга (а что выбирала именно она, а не он, Штольман не сомневался), сделала блестящий ход. Чиновник по особым поручениям был готов аплодировать этому эталону изворотливости и цинизма и, как ни странно, удачи. Бывшая фрейлина, без сомнения, упрочит позиции в "английской партии", продвинувшись по иерархической лестнице ближе к своему наставнику и вдохновителю князю Разумовскому. Через супруга - англичанина она получит дипломатический иммунитет, который позволит ей беспрепятственно передвигаться по стране, и избегать преследования российских властей. Привязав родовитого простачка будущим ребенком, Нина Аркадьевна обеспечила себе будущее. Карьера фрейлины ее давно не прельщала, она тяготилась своими обязанностями. По расчетам Штольмана, Нежинскую уже должны были освободить. Оставит ли она, хотя бы на время, свои шпионские интриги? Может быть, сосредоточит свою энергию на будущем ребенке и женихе? Хотя, о чем это он. Тихая жизнь не для бывшей фрейлины. Нина всегда была очень амбициозна. В любом случае после отправки подписанных Анной бумаг, Яков считал свой долг перед Ниной Аркадьевной полностью погашенным. Достаточно уже участия в ее судьбе. Он помог ей настолько, насколько смог, и не единожды. Штольман упрекал себя и сожалел о романе с фрейлиной. Надо же было так вляпаться! Все его самонадеянность. Теперь он не желал вспоминать ее. Минуты их близости в памяти Якова навсегда окрасились чувством стыда и сожаления. Особенно последние встречи в Затонске, которых вовсе не должно было быть. Он был влюблен в другую женщину, и спонтанная близость с Ниной, их последующие встречи не принесли ничего, кроме еще большего разочарования и горечи. А еще он все это время чувствовал, что предает свою единственную любовь. После всего, что Яков узнал о Нежинской, ее роли в истории с карточным долгом, постель была лишь способом держать фрейлину ближе, защищая Анну, и использовать Нину как источник информации. Они оба играли, оба чувствовали неискренность, но это вовсе не оправдание. Он мужчина, и ему не делает чести эта история, какими бы намерениями он не руководствовался. Конечно, Яков Нину по-своему жалел и уж тем более не желал ей зла. Но и больших эмоций у него не осталось. Все прошло. И увлеченность, и страсть, и даже благодарность. Теперь все это вспоминалось с каким-то недоумением. Он ли это был? Нина всегда притягивала темные стороны его души - похоть, риск и безрассудный азарт, тщеславие, болезненное самолюбие. Она прекрасно видела все эти качества и умело играла в роковую влюбленность и страсть. Конечно, это был он. Но более Яков не хотел быть таким. Связавшись с Нежинской, он прошел по самому лезвию бритвы шпионских интриг и чуть не потерял в азарте борьбы самое дорогое - любовь, репутацию, свободу. Чуть меньше везения, и он пошел бы, вслед за Ниной Аркадьевной, в тюрьму, и вытащило бы его оттуда начальство, или нет, большой вопрос. Чиновником по особым поручениям были очень недовольны и ясно дали это понять. Его драгоценная барышня Анна Викторовна всегда знала гораздо больше, чем ей было положено. А может быть и не знала, но чувствовала. Она была в курсе его отношений с фрейлиной, но молчала, оставаясь долгие месяцы приветливой, добросердечной и снисходительной к слабостям и недостаткам других. Он бы так не смог. Ревновала ли она его к Нежинской? Анна никак не показывала этого, но если он обижал ее... Она тут же отталкивала его, строго обозначая свои границы. "Идите к своей Нине" - говорила Аня во время ссоры на берегу, надувшись и рассердившись. А он, идиот, не понял тогда, как сильно она переживает. Ушел, думая, что барышня Миронова его ненавидит. Она говорила, что никогда не простит, и Яков поверил. Он никогда не считал себя в полной мере достойным ее. На исходе дня ямщик подгонял уставших после долгого переезда лошадей и покрикивал на них, что есть мочи. На взгляд Якова, уж слишком усердно и громко. Он заметил, что Анна Викторовна, дремавшая у него в объятиях, от шума открыла глаза . Она лежала, молчала и тихим безмятежным взором смотрела куда-то вдаль, поверх окрашенных уходящим солнцем макушек деревьев. Яков немедленно устыдился всех своих тайн прошлого и воспоминаний. Да лучше бы, право, и не было ничего до нее. Анна улыбнулась. - О чем задумались, дорогая Анна Викторовна? - спросил Штольман, трогая губами ее нос, скулы, лоб, виски и согревая дыханием прохладную кожу. - О нашей с Вами большой дороге думаю, о приключениях, и всех тех событиях, что с нами произошли за эти два месяца. - тепло сказала Анна. - И каков Ваш вердикт? - поинтересовался Штольман. - Я думаю, что все, что с нами происходит, Яков Платонович, довольно захватывающе. Мы много видели, многое узнали. Иногда было трудно, но, в то же время, и очень интересно. Столько впечатлений! - с воодушевлением ответила Анна Викторовна. - Я хочу с Вами поговорить. Как раз таки о приключениях и интересной жизни. - вздохнул Яков. Он откладывал этот разговор, но куда уже дальше. - Я Вас слушаю, Яков Платонович, - напряглась Анна и с тревогой вгляделась в его лицо. - Анна Викторовна, как Вы уже знаете, в Забайкалье есть несколько крупных городов - Нерчинск, Сретенск, Чита. Там живет большинство жителей и сосредоточены основные блага и удобства, торговля и благоустройство. Эти города бурно отстраиваются и есть все необходимое для жизни. Но сам Нерчинский каторжный округ огромный, практически тысяча верст от одной каторги до другой. Главное управление каторгой находится в Каре - небольшом служебном городишке, с несколькими тысячами жителей. Это весьма специфическое место. Офицеры, чиновники, казаки и огромное количество ссыльных. По роду службы первые месяцы мне нужно будет находиться там. Если я оставлю Вас жить в городе, где для нас подготовлен большой дом, то приезжать смогу лишь раз в одну-две недели. Мы будем редко видеться, но Вы будете обустроены с комфортом и не будете ни в чем нуждаться. - сказал Штольман. - Яков Платонович... Ну как же так...Это все, что Вы можете мне предложить? Я не хочу так редко видеться! Как Вы можете так со мной поступать? - испуганно спросила Анна и огорченно скривила свои красивые губы. - Нет, Анна Викторовна, Бог мой, подождите обижаться, и дайте договорить. - торопливо сказал Штольман. - Есть вариант жить семьей в Каре, но я страшно переживаю, что Вам, в скором времени, наскучит деревня. Вы возненавидите меня за то, что я привез Вас туда, в это небольшое поселение, захотите в город. Там нет ни лавок с дамскими штучками, ни ресторанов и кондитерских, ни библиотек, ни даже больницы, за исключением тюремной. Три тысячи жителей, больше половины из которых каторжники и ссыльные на поселении. Имею ли я право везти Вас в такую глушь? - Ох, Яков Платонович! - воскликнула Анна. - Ну и напугали Вы меня. Нельзя же так неожиданно! Ну конечно я буду жить с Вами. В деревне, так в деревне. Лишь бы не разлучаться. - просто и однозначно сказала Аня. - Признайтесь, Вы специально пугаете меня? Она сердито потрясла его за плечо. - Я сам напугался. Вы не пожалеете о том, что забрались за мной так далеко? Не будете переживать и проситься обратно? Обещаете? - пытливо смотрел на нее муж. Сомнения в их паре были по его части. - Яков Платонович, ну что Вы придумываете! Не буду я ничего обещать. Прошу лишь верить в мою любовь и без обещаний. Все клятвы я дала в церкви на венчании. Почему Вы так плохо обо мне думаете? А Вы сами не пожалеете, что взяли с собой жену, ведь одни хлопоты со мной? - тут же парировала Анна. - От Вас одни радости! - не согласился с ее предположением Штольман. - А если хлопоты, то приятные. О ком мне заботиться, если не о Вас? - Я, дорогой Яков Платонович, найду чем заняться в Вашей Каре. А вообще, мне никто, кроме Вас, не нужен. И ничто не нужно. Ни магазины, ни ресторации, ни театры. Я хочу украсить Вашу жизнь, облегчить ее, а не разнообразить свою. - ласково ответила Анна, поглаживая мужа по плечу. - Я переживал об этом. - тепло сказал Штольман. - надо было раньше с Вами поговорить. - Я буду обустраивать наш дом, заботиться о Вас по мере необходимости, заниматься благотворительностью, помогать женщинам и детям в Каре. Буду давать уроки английского, надеюсь, будет кому. Было бы желание что-то делать, а оно у меня есть. Лишь бы не бездельничать! - сказала Анна. Яков начал ласково целовать жену в висок, чуть сдвинув ей шапочку. Какая она необыкновенная в свои девятнадцать лет! Умная, понимающая, смелая. И такая талантливая. - Огород разобьем и сад... - загадочно сказала Анна Викторовна. - Огород? А Вы умеете? - усомнился Яков Платонович. - Научимся! - рассмеялась Анна и, сдернув варежку, ласково запустила теплые пальчики мужу под воротник. - Я все устрою, Аня! Мы построим в Каре просторный светлый дом. Я подберу домашнюю прислугу и работников по хозяйству. Выпишем все, что нужно для комфортной жизни. Доктора для Вас привезем. - тепло сказал Штольман. - Доктора? - удивилась Аня. - А зачем мне доктор? - Должен же кто-то Вас наблюдать при беременности и родах. Я свою семью не доверю местным врачам. Наймем самого лучшего. - ответил Яков. - А я хочу, Яков Платонович, чтобы у нас наконец появился общий дом, где мы будем жить вместе. Не так важно, где, главное, что вместе. Распакуем все наши сундуки и коробки! - Аня засмеялась своим нежным добродушным смехом, согревающим всякого, кто находится рядом. Услышав ее смех, Штольман с наслаждением прикрыл глаза. Анна живо продолжила: - Мы украсим наш дом, чтобы жилось в нем радостно и уютно. Чтобы Вам хотелось возвращаться после службы домой! Анна поцеловала мужа и с радостным вопрошающим взором смотрела на него. - Мой дом там, где будет жить моя жена, а все остальное - дело наживное, - сказал Штольман. - лишь бы Вы выходили меня встречать по вечерам, и были здоровы, веселы и довольны, а большего мне не нужно. Яков привлек Анну для поцелуя и накинул тонкое шерстяное одеялко на полог, чтобы было теплее. Все таки мороз крепчал, на почтовой станции сторож говорил о -27 по Реомюру на термометре. Ноздри натруженных лошадок обледенели, сами лошади покрылись инеем. Далекие горы приобрели синий сумеречный оттенок. Но от поцелуев молодоженам было скорее жарко, чем холодно. Радость взаимности давала такое тепло, что они оба согрелись, и до самой стоянки молчали, нежно прижавшись к друг другу. Вскоре меж деревьев показалось очередное зимовье, построенное компанией Негрена. Услышав лай собак, сторож с женой вышли встречать гостей. Анне так понравилось зимовье, что она обошла избу снаружи, восхищаясь мастерством хозяина. Дом был богато украшен деревянной резьбой. Особенно ее восхитили красочные оконные наличники с вырезанными на них петушками и курочками. - Как здесь красиво! - сказала Анна, обрадовав своими восторгами семью сторожей. Такая хорошенькая, благородная дама и так искренне похвалила их скромный труд! Внутри избы все было готово к приему усталых путников. Печь жарко натоплена, большая семейная постель застелена, а крепкий дубовый стол накрыт белоснежной скатертью. - Яков Платонович, Вы не против, если я сейчас же лягу спать? - спросила Анна. - после бесконечной тряски в санях единственное, что я хочу, это лечь и не двигаться! Не дожидаясь ответа, она подошла к мужу и встала к нему спиной, чтобы он растегнул пуговки. Яков улыбался, глядя как его Аня нетерпеливо повела плечами, мол, растегивайте платье скорее, дорогой супруг! - А как же ужин? - усмехнулся Штольман ей в затылок. Он умело справлялся с бесконечным рядом пуговок и крючков. За два месяца Яков научился делать это ловко и быстро. - Вы ужинайте без меня, я так устала с дороги, что, кажется, сейчас усну прямо на ходу. - сказала Анна, махнув рукой и тряхнув освобожденными из прически кудрями. - Ну что Вы, отдыхайте. - с теплой иронией сказал Яков и помог разобрать жене постель. - Я Вас разбужу чуть позже? - Если добудитесь. - из последних сил пошутила она. Анна Викторовна в сорочке скользнула в постель белой рыбкой. Она с минуту повозилась, укладываясь, и тут же уснула. Ну вот, господин надворный советник, сегодня Ваша очередь заботиться об ужине! - усмехнулся про себя Яков. Обычно хлопотала Анна Викторовна. Она с удовольствием кормила его, и вообще стремилась проявить всяческое внимание супругу. Он, как и сама Анна, уже начал привыкать к этой ласковой обходительности. Как известно, к хорошему быстро привыкаешь. Ведь так приятно, когда рядом любящий человек, готовый помочь, поддержать, позаботиться, ободрить словом и делом. Штольман почувствовал воодушевление. Сейчас, пока его драгоценная отдыхает, он устроит все в лучшем виде! Что касалось провианта, зимние путешествия были гораздо легче летних. Компания господина Негрена отправила вместе с ямщиком для гостей полный ларь с замороженными припасами. Яков впервые видел такую предусмотрительность. В сундуке хранились превосходные супы, заранее сваренные, разлитые по мискам и выставленные на крепкий мороз. После застывания повар на миг устраивал тарелкам водяную баню. "BAIN-MARIE" - с улыбкой просветила его пару дней назад Аннушка, разглядывая мороженые припасы. После водяной бани суп легко отделялся от миски и отправлялся на хранение в ларь. Точно таким же образом было сложено аккуратными кусками мороженое молоко. Здесь же в ларе были припасены замороженные бифштексы, масло и яйца. Яков азартно вооружился кастрюлей и сковородкой, и за полчаса оттаял, поджарил и сварил превосходный ужин. У него, в отличие от хрупкой второй половинки, разыгрался просто зверский аппетит с дороги. Провианта положили столь щедро, что Штольман был уверен - доброй частью сундучка можно будет питаться еще несколько недель. Яков налил вина в бокал и немного пригубил, разглядывая супругу. Была надежда, что спящая красавица проснется от интригующих запахов, но она даже не пошевелилась. Анна спала, утомившись долгой дорогой. Она по-прежнему лежала, с наслаждением раскинувшись на кровати. Он усмехнулся. Вот так по-разному их организм реагировал на трудности переезда. Нужные бумаги были с собой и Штольман, поужинав в одиночестве и прибравшись, сел работать, намечая задачи на ближайший месяц. Курьер от прииска уверял, что даже сделав небольшой крюк в монгольскую Ургу за провиантом, в течение месяца они с караваном доберутся до Забайкалья и не позднее, чем в начале марта будут на месте. Надо будет послать телеграмму в Кару, чтобы готовили временный дом для них с Анной Викторовной. Слава Богу, она согласилась там жить и не взбрыкнула. Он написал распоряжения помощнику и задумался. Английская партия очень резво принялась скупать концессии на богатейшие месторождения драгоценных металлов Сибири и Дальнего Востока. Если русские купцы уступали в сделках не очень охотно, то покупка кабинетных земель, принадлежащих императорской фамилии, проходила без особых проблем. Не в его полномочиях было вмешиваться в этот процесс, но Яков, как человек государственный, приученный мыслить стратегически, готовил докладную записку на имя полковника Варфоломеева об укреплении позиций англичан в Сибири. Анна проснулась ближе к полуночи, проспав четыре часа. Яков как раз заканчивал с бумагами. - Яков Платонович, который час? - непонимающе спросила она, сев в постели. Штольман усмехнулся. - Поздно уже, почти двенадцать. Вы хотите что-нибудь? - поинтересовался он. - Ужин готов. - О нет, благодарю, оставим на завтрак! - покачала головой Анна Викторовна. Аня залюбовалась мужем, сидящим за столом. Его мужественными чертами лица, лучистыми глазами, которые смотрели на нее, неизменно лаская. Сильными руками, которые смотрелись просто восхитительно, выглядывая из-под подвернутых рукавов белой рубашки. Яков был очень красив и выглядел в этот момент так по-домашнему! - Идите ко мне, - попросила Анна, зарумянившись. Она протянула руку к мужу, не в силах дождаться. Яков налил вина и сел рядом, дав бокал супруге. Она не спеша пробовала напиток, смакуя вкус и смотрела на притихшего мужа. - Почему Вы молчите? - поинтересовалась она наконец. - Я заворожен Вами, - тихо улыбаясь, ответил Яков. Он очерчивал пальцами ее красивые скулы и убирал от лица пряди волос за уши. - Вы такая хорошенькая. Склонившись к ее губам, Штольман вдруг почувствовал, как Анна поделилась с ним капельками напитка, не проглотив последний глоток вина. И эта чувственная шалость лишила его остатков разума. Он набросился на любимую, отобрав пустой бокал и увлекая ее на простыни. *** На четвертый день дороги супруги приехали на прииск. Летом золотодобывающая компания Негрена занимала около двух тысяч рабочих, поселок был довольно большим. Яков, осматриваясь, с удивлением отмечал, с какими новшествами отстроен прииск. Красиво и ухоженно. Дома для рабочих и служащих, машинное оборудование, все было сделано по последнему слову строительства и техники. Все улицы приискового поселка и само месторождение ярко освещались электричеством. Золотоносный песок был настолько богат золотом, что даже кража небольшой партии в несколько килограммов могла привлечь воров. Яков планировал задержаться на прииске на несколько дней, чтобы дождаться каравана золотодобытчиков, к которому их с Анной Викторовной любезно пригласили присоединиться. Если переговоры пройдут благополучно, то здесь же, у Негрена, он закупит недостающее каторге продовольствие и переправит его. Гостей разместили в комфортабельной гостевой комнате. Молодожены воодушевились роскошью отоспаться на настоящих перинах и взбодриться по утру, приняв ванну. В первый же вечер глава компании господин Негрен в своем большом доме управляющего прииском, устроил званый вечер, пригласив гостей. Яков Платонович беседовал со своим негласным сподвижником, русским патриотом, купцом Александром Михайловичем Сибиряковым. Это был одиозный человек черезвычайно широких взглядов и больших возможностей. Сибиряков много путешествовал по рекам, исследуя водные маршруты для доставки грузов жителям отдаленных областей, много жертвовал деньги на благотворительность, строил дороги и школы. Купец много рассказал о планах князя Разумовского. Как оказалось, Кирилл Владимирович с недавних пор стал крайне заинтересован в выкупе всех перспективных рудных месторождений и активно шпионил за всеми, кто внедрял новые технологии добычи. Скупал месторождения он далеко не всегда для себя, чаще перепродавая их заграничным выгодоприобретателям. Яков нашел глазами Анну. Она сидела в кругу купеческих жен и, скромно улыбаясь, слушала их рассказы. Дамы золотопромышленников явились на званый вечер, будучи разодетыми по последней европейской моде. Одни их украшения, казалось, стоили целое состояние. Однако Анна Викторовна, со своими кудрями, свежим личиком и лучистыми глазами в изящном сером дорожном платье с кружевным белым воротничком единственная выглядела настоящей аристократкой. Увы, дамам золотодобывающей кампании ни драгоценности, ни другая роскошь благородного аристократизма не прибавили. Сибиряков продолжал рассказывать о быте простого народа: - Я не понаслышке знаю о цинге среди ссыльных. Много раз был свидетелем. Цинга поражает и старателей на приисках, и неимущих крестьян. Всякая цинга имеет причиной скудное, недостаточное питание. - рассказывал Сибиряков. - Яков Платонович, в Ваших силах наладить рацион людей. Цинга более всего начинает свирепствовать в Сибири в конце весны - начале лета. Добавьте в рацион заключенных местных продуктов - квашеной капусты, ягод, дикоросов, монгольского сыра. Сыр является побочным продуктом изготовления араки. Это алкогольный напиток из кислого молока. Монгольский сыр сушат, зимой размачивают молоком, прессуют в большие круги и хранят на морозе. Это лучшее средство от цинги. В нем много кислоты. Монголы пьют таниносодержащий кирпичный чай, заваривая в него сыр. И никто не болеет цингой. - Спасибо, - улыбнулся Штольман, это превосходный совет. Признаюсь, я собираю информацию везде, где только можно. Пока полученные сведения внушают сдержанный оптимизм. Я задумал много преобразований, чтобы изменить жизнь местных жителей к лучшему. - Господин Негрен поможет Вам с провиантом, он заинтересован в установлении хороших контактов с Нерчинской администрацией. Сибиряков представил Якову Платоновичу приискового полицеймейстера. Господин Новиков был при мундире, чине и должности, но впечатление проводил пренеприятнейшее. Он усмехался в усы, куря сигару и выражал местному обществу и гостям прииска полное пренебрежение. Всем, пожалуй, кроме господина золотопромышленника. - Не удивляйтесь, Яков Платонович. Полицеймейстер на прииске человек наиглавнейший. Место очень теплое, - усмехнулся подошедший к Якову Платоновичу инженер, - официальные доходы нашего слуги закона около пятисот рублей в год. Еще ноль к конечной сумме жалования доплачивает прииск. - Жалование сравнимо с жалованием губернатора. - поднял брови Штольман. - Дело в том что полицмейстер несет ответственность за здешний паспортный режим. Именно он решает, брать человека работником на прииск или нет. - рассказал Сибиряков. - Господин Негрен доплачивает полицеймейстеру по пять рублей за каждого работника, а взамен чиновник не чинит препонов рабочим без документов, бродягам, ведь людей всегда не хватает. - объяснил Сибиряков. - Подобное происходит на каждом прииске, - подтвердил инженер, - выгодное место всегда достается губернаторскому протеже, и на него всегда очередь из солидных военных и гражданских чинов, особенно поиздержавшихся. Прием проходил в просторной бальной зале. На полукруглой галерее, к которой вела изящная лестница, находился большой оркестрион, величиной с церковный орган. По словам хозяина, господина Негрена, оркестрион был приобретен специально для танцевальных вечеров и мог сыграть семьдесят мелодий. Хозяин прииска позволил дамам самостоятельно завести инструмент, и помещение наполнилось звуками музыки. Яков Платонович заметил, как Анна Викторовна замерла, привлеченная необычным инструментом. Она стояла, завороженно прислушиваясь к звучанию оркестриона. В несколько шагов Яков преодолел расстояние до супруги и зашел к ней со спины. Он интимно склонился над ушком любимой и спросил: - Вам нравится, Анна Викторовна? Аня зарделась, обнаружив за своей спиной супруга. - Да! Это настоящее чудо! - изумилась Анна. Целый оркестр в одном аппарате. - А какое изумительное чистое звучание! Выглядел оркестрион и правда впечатляюше. Сложнейшая комбинация трубок и клавиш, скрипки и ксилофона. И где! В сибирской тайге, так далеко от больших городов. Штольман посмотрел на восторженную супругу и взял ее руку в свою: - Анна Викторовна, я приглашаю Вас на вальс! - сказал он, смотря ей прямо в глаза. Анна радостно улыбнулась, и супруги прошли ближе к центру залы, где уже кружились несколько пар. Яков повел супругу в быстром танце, не отрывая от нее взгляда. Он давно мечтал танцевать с Анной именно вальс. А после того приема в Москве, где его жена блистала в центре зала, открывая танец с сыном Долгоруких, и подавно. Анна чудесно вальсировала, с потрясающей чуткостью следовала за супругом, интуитивно понимая рисунок танца и все комбинации поворотов, что Яков предлагал ей. Танцуя вальс с друг другом впервые, они двигались настолько слаженно и грациозно, будто танцевали вместе много раз. А может быть, так и было? Якову казалось, что он с Анной Викторовной уже вальсировал. Так безошибочно чувствовал он каждое ее движение, каждый поворот головы, каждый взмах ресниц. Может быть, он танцевал с ней в своих снах? Яков вспомнил одно из ярчайших сновидений. Он видел его во время поездки в поезде до Твери. Яков, оправившись от ранения, как раз добирался до нового места службы в Затонск. Тогда угрюмый и раздраженный надворный советник увидел во сне девушку в бальном платье. Они вальсировали. После танца Яков притянул незнакомку к себе и поцеловал. Во сне его затопило ощущение щемящего счастья, и безумной любви, такой, что сердце выскакивало из груди. Он проснулся тогда взбодрившимся, полным сил и оптимизма. И ссылка уже не казалась таким ужасным фиаско. Яков не помнил лица незнакомки, но он предчувствовал что-то невыразимо прекрасное, что должно было с ним произойти в ближайшем будущем. И ведь произошло! После вальса супруги станцевали вместе еще и еще, и вот, сияющий Штольман отвел раскрасневшуюся Анну Викторовну отдохнуть, усадив на изящное креслице. Никому не дам подойти! - подумал Яков, как коршун охраняя супругу от любопытных взглядов. Приисковые дамы, некоторые из которых были весьма корпулентными, с вожделением поглядывали на господина надворного советника, вздыхая и недоумевая, почему он не оставит супругу и не пригласит на котильон кого-нибудь из них. К Анне подошел Александр Михайлович Сибиряков, приглашая на танец. Однако ему госпожа Штольман смущенно отказала, сославшись на усталость. Затем к Анне подходили и другие кавалеры, но каждый из них потерпел неудачу. - Как мухи на мед! - сердито подумал Яков Платонович, пока ходил за напитками. Господин Негрен, наблюдающий вопиющее нарушение церемониала, усмехнулся и заметил, обращаясь к Сибирякову: - Господин Штольман так возмутительно сильно любит свою молодую супругу, что не оставляет нам редкого шанса пригласить на танец столь очаровательную юную леди. Мой друг, разве это справедливо? - Абсолютно не справедливо, Павел Дмитриевич! - добродушно улыбнулся купец Сибиряков. - Однако я знаю, как поправить дело. - задумался золотопромышленник и усмехнулся. Завтра, в мужском клубе, подыграйте мне, дорогой друг! - Да Вы авантюрист, господин Негрен! - заметил Сибиряков. - Только ради невинной забавы. - развел руками Павел Дмитриевич, - право, редко встретишь в наше время столь сильные чувства и такую изысканную красоту. Очень хочется пригласить на танец госпожу Штольман. После танцев гостей пригласили за праздничный стол, где угощали превосходным ужином. Стол был сервирован на европейский манер старинным столовым серебром и фарфором. Анна рассматривала стоящие на скатертях горки из южных фруктов и думала, что обстановка на прииске ничуть не уступает приему в Москве, где они были два месяца назад. Супругов посадили рядом и они тепло перебрасывались редкими фразами, наслаждаясь обществом друг друга, однако не забывали, что находятся в гостях. Яков вел неторопливую светскую беседу, наблюдая за приисковой администрацией и их образом жизни, манерой вести дела, завязывая нужные знакомства в новой для себя сфере. В Забайкалье чрезвычайно много месторождений, и этот опыт мог быть ему полезен. Анна расслабленно слушала мужа, пробовала фрукты, шампанское и думала о завтрашнем дне. Завтра Яков ехал осматривать месторождение и механизмы, закупленные для переработки руды. Он должен был вернуться к ней лишь за полночь. Ей же надлежало развлекать местных дам в их женском клубе, хотя она с большим удовольствием почитала бы книги и поспала, чем слушала глупости. Анна тяготилась женскими посиделками еще с гимназии. Мама иногда брала ее с собой на вечера для дам, и Аня сходила с ума от скуки, слушая обсуждения последних модных новинок и любовных романов. То ли дело дядюшкина компания! Однако Якову Платоновичу будет спокойнее, если она пообещает ему держаться дамского общества и не скучать в одиночестве. А ведь он не знает, что прекрасная половина прииска решила устроить спиритический сеанс! Что из этого могло получиться, Анна и думать боялась, однако надеялась, что дамы не будут оригинальничать и вызовут дух Пушкина или Наполеона, который, разумеется, к ним не придет. *** В гостевых апартаментах счастливые, натанцевавшиеся молодожены, взбудораженные поцелуями и шампанским, задумали принять ванну с пихтовым маслом. Яков готовил воду, трогая пальцами, оценивая, не слишком ли он переусердствовал с кипятком. Анна Викторовна, сидя рядом на маленьком стульчике, расчесывала кудри и смотрела на мужа. - На то, как Вы распускаете волосы, можно смотреть бесконечно, - заметил Яков, - когда мы познакомились, то сначала я отметил Ваши необыкновенные глаза, а потом рассмотрел длинную, тяжелую косу. Аня лукаво улыбнулась: - А я думала, Вам тогда на берегу реки мой велосипед понравился. Вы улыбались и спрашивали, доеду ли я на этой штуке. - Мне барышня на велосипеде приглянулась, - сказал Штольман и дал жене руку, побуждая ее идти принимать ванну. Аня позволила стянуть с себя сорочку и, пока муж раздевался, умело сложила узел на макушке, чтобы не мочить локоны. В ванной было жарко. Яков прижал к себе жену, с наслаждением поглаживая ее по спине. Восхитительное ощущение! Стоять вот так, обнаженными, и чувствовать всем телом ее нежную кожу. Однако Анна хотела погреться и Яков усадил ее в ванну, сам разместившись напротив. Он наблюдал как она блаженно зажмурилась, откинувшись на спину. Яков гладил ее розовые колени, и, взяв за щиколотки, расположил ее ступни у себя на груди, разглядывая и чуть покусывая сначала маленькие пальчики, а затем и пяточки. И только когда Анна заерзала, жалуясь за нестерпимую щекотку, он прекратил , прижав ступни и хитро улыбаясь. Согрелись? - спросил Яков. Анна кивнула, и закрыла глаза, наслаждаясь невиданной в дороге, а уж тем более в глухой тайге роскошью - ванной, полной горячей воды. Яков, дай ей расслабиться - подумал Штольман, а руки все равно тянулись к такому притягательному телу. Выждав несколько минут, будучи не в силах просто лежать и смотреть, он продолжил гладить ее колени и бедра, разводя их в стороны. Дотронувшись до складочек, Яков аккуратно ласкал их пальцами, не на секунду не забывая быть деликатным. Он прикрыл глаза, слушая дыхание любимой. Так продолжалось довольно долго. В какой-то момент Аня вздохнула от избытка чувств и открыла глаза. - пойдем в кровать? - улыбаясь, попросила она. Яков улыбался, поглядывая на разгоряченную его ласками, сгорающую от нетерпения Анну. Она полулежала на спине, оперевшись на локти и смотрела на мужа. Медлить не хотелось. Яков взял Анну за щиколотки, и коротко поцеловав ножку, сразу же вошел в ее разгоряченное лоно. Сегодня он изголодался по ее нежному телу особенно. Все эти люди так смотрели на нее, будто бы право имели... смотреть и желать. А эта женщина только его, и он будет доказывать ей это ночь за ночью. Аня чувствовала сильное возбуждение супруга. То, как он брал ее сегодня и как часто и глубоко он дышал, как сжимал ее ноги, и как глубоко и резко входил в нее раз за разом. Словно без слов говорил ей: -Ты моя! Так и хотелось сказать своему беспокойному мужу: - Да твоя я, твоя! Но Аня была слишком возбуждена, чтобы думать об этом. Даже будучи резким, он все равно делал ей безумно приятно. Яков страстно ласкал ее, сжав что есть силы, и она отдавалась ему, расслабившись и выгнувшись в его умелых руках. Он был ее любимым мужем и Аня была готова подчиняться, насколько бы сильно он не вторгался в нее. Сегодня Яков одаривал ее такими жаркими поцелуями, что почти покусывал, тут же гладил и вновь целовал. Когда он наконец запульсировал в ней, еще крепче прижимая жену к себе, часто дыша, Аня погладила его взмокший лоб и прошептала слова нежности и благодарности. Как она любила своего мужа и как хотела, чтобы он отбросил все свои сомнения и просто поверил, что может быть счастлив. Аня чувствовала, что близость его успокаивает, расслабляет, внушает уверенность в ее чувствах. Когда Яков наконец отпустил ее и лег рядом, Анна обнимала подушку, прислушиваясь к ощущениям в теле и теплу, разливающемуся между бедер. Яков нашел ее руку и целовал пальцы. Он спросил: - Я был не слишком груб? - Да нет, Вы всегда нежны и внимательны. - успокоила его Анна. - Даже не знаю, что нашло на меня. - сказал Штольман. - Да все в порядке, - сказала Анна и погладила мужа по щеке. - мне очень хорошо с Вами. - Не хочется завтра оставлять Вас. Я буду скучать. - улыбнулся Яков. Он нежной невесомой лаской трогал ее живот и бедра. - Всего на день. Я буду ждать! - пообещала Анна и легла мужу на грудь, решив подарить его телу еще много нежных поцелуев...