Фотография

      Мне было пятнадцать, когда я впервые сфотографировала незнакомого мужчину на улице. Не помню правда, что тогда двигало моим детским воображением, но я просто выхватила свой старенький телефон и сфотографировала его в профиль. Картинка вышла смазанная, размытая и некрасивая, однако в своей памяти я навсегда сохранила лицо того мужчины, нервно постукивающего сигаретой по перилам моста.       Сейчас мне семнадцать, и память телефона практически полностью забита фотографиями. Блондины, брюнеты, низкие, узкоглазые, хмурые, неопрятные — все они становились частью моей коллекции. За два года я научилась незаметно подходить и фотографировать с различных ракурсов, раскрывая всю пленительность разных лиц в одной фотографии. Бывало, что я просто подбегала к человеку, читающему книгу или же общающемуся с другом, быстро фотографировала и уносилась в противоположном направлении. Реакции людей на такие странности были, конечно же, разные: кто-то озадаченно смотрел мне в след, другие начинали кричать что-то про нарушение личного пространства и обращение в суд. Ну а третьи просто неудержимо краснели, самостоятельно пытаясь скрыться с моего поля зрения. И меня это совершенно не волнует. Дома, когда мне грустно, а экзамены неудержимо врезаются в голову своим существованием, я просто открываю галерею. Листаю сотню кривых фотографий с прекрасными лицами, и радость наполняет моё тело. Правду говорят, что если найдёшь себе хобби, жизнь станет заметно легче. И таким образом я и проводила свободные от учёбы время. Тем временем о моей мании знали только лучшая подруга и мама. Естественно, подруга услышала о новой привычке из первых уст и собственноручно решила помогать мне с поиском объектов для фотографирования, правда через какое-то время забыла об этом деле. Я её не осуждала, просто тихо посмеивалась, когда она в очередной раз объясняла своему парню, откуда в её телефоне так много незнакомых мужчин разных возрастов. С тех самых пор, получив от неё нехилый нагоняй и обещание подпортить мне отношения с будущим парнем, я показываю особенно потрясающие фотографии с дисплея своего телефона. Надо же с кем-то делиться особенно умопомрачительными находками.       Моя мать узнала об этом по обыкновенной оплошности. Совершенно забывая, что эта женщина любит подглядывать в чужой телефон, я легкомысленно оставила его с открытой галереей на столе. Да, вот такой совершенно глупый поступок — однако он привёл к тому, что очень мне помогло. Она не стала кричать, обвинять меня в чём-то, как все подростки привыкли жаловаться на своих родителей, а просто спросила: — Откуда у тебя эти фотки? — Сама делала, — ответила я, опустив глаза. — В таком случае я бы отправила тебя на курсы фотографии, ибо твои творения не особо вызывают интерес.       Она вздохнула, словно я совершила огромную ошибку, и принялась листать фотографии, как бы невзначай отмечая мои оплошности. — Вот здесь ты свет перед камерой ухитрилась поймать. Здесь мужчина, похоже, поворачивался. А вот это очень даже ничего. За исключением странного выражения лица, но мы опустим этот момент.       Вот так я обрела человека, с которым могла профессионально обсуждать полученные мной ценности. Цвет глаз, форма носа и ушей, изгиб подбородка и посадка глаз — мама никогда не упускала важных черт во внешности каждого. Она же и подарила мне мой первый профессиональный фотоаппарат, пригрозив, чтобы я не смела делать кривых фотографий. К слову, на курсы она меня всё-таки отдала. И в будущем мне просто становилось страшно от того, как она, мать одиночка, смогла так помочь мне в молодые годы.       И с тех пор я профессионально стала фотографировать лица. Завела себе отдельный альбом, куда стала добавлять особенно идеальных людей, подписывая место встречи и предполагаемый возраст. Так я заметила, что диапазон моей коллекции достигает 30 лет. Неудивительно, люди прекрасны в любом возрасте. Главное — правильно смотреть.       Если говорить о самом альбоме, то мои способности позволяют лишь описать его коричневую обложку, квадратную форму и слегка желтоватые страницы. По размеру мой фолиант был сравним со школьным учебником, однако количество страниц могло переплюнуть многие литературные труды. Я всегда носила его с собой, опасаясь оставлять дома. В конце концов, к нам недавно переехал мамин потенциальный муж. Мужчина средних лет, он так и не будет занесён в мою коллекцию. При первой встрече я не поняла, почему я не могу сфотографировать его (а желание немедленно фотографировать вызывали у меня все красивые мужчины), но с течением времени поняла: вся проблема была в его слишком уж маленьком носе, который смешно смотрелся на фоне слишком уж пухлых губ и огромного лба. «Он что, делал себе ботокс?» — частенько шутила я, пока мама добродушно посмеивалась, пролистывая мой уже солидный альбом. В итоге она так за него и не вышла. «Я не хочу, чтобы моя дочь видела в моём муже урода. Да и вообще, не особо он мне понравился. Слишком… Сладкий? Ох, ты же знаешь, как я не люблю сладкое!» Но в глазах ещё неделями блестел слабый уголёк грусти. Но понять, почему она сожалеет я не могла, ведь сама не видела в этом человеке подходящую пару для моей прекрасной матери. В один из таких моментов, когда она тихо глядела в никуда, эта любящая мать и стала первой женщиной в моём альбоме. К слову — единственной.       Через год я повесила замок на своё сокровище, в надежде спастись от позора в любом непредвиденном положении. Большинство людей слишком ленивы, чтобы пытаться взломать странный потёртый альбом неизвестного происхождения, так что паранойя довольно быстро исчезла из моей головы. Что, конечно же, в итоге вышло мне боком.       История начинается в тот день, когда я встретила самого прекрасного мужчину в своей жизни. Я неспешно шла из университета, разглядывая прохожих — приобретённая привычка — и выискивая новую жертву моей мании. На мосту, когда ветер дул мне в лицо, а солнце закатилось за тёмные тучи, я заметила высокого парня, задумчиво смотрящего вдаль. Перед глазами пронеслись воспоминания четырёхлетней давности, и я растерянно хлопнула глазами. Он был похож. Те же рыжие прямые волосы, синие глаза и слегка курносый нос. Я не удивлюсь, если он окажется сыном того курящего мужчины. По привычке я достала фотоаппарат, дождалась удачного кадра и, щёлкнув кнопкой, принялась разглядывать картинку. С неё на меня в упор смотрел, недоумённо приподняв брови, этот самый парень. Я растерянно подняла глаза, надеясь, что развевающиеся волосы скроют красноту моих щёк. Рыжий незнакомец, живо напомнивший мне первую мою кандидатуру в памяти старого телефона, всё ещё смотрел на меня. Не зная, что сказать, и как извиниться или оправдаться, я просто бросилась наутёк, на автомате сохраняя получившийся кадр в память. Честно говоря, даже не успела как следует разглядеть, однако этим можно будет заняться в безопасном месте. Через какие-то две сотни метров дыхания не хватило, и я спокойно пошла пешком, умоляя бога, чтобы меня не тронули. Однако слишком заслушавшись собственные страхи, я налетела на фонарный столб и здорово приложилась лбом. Потирая шишку, я с ненавистью уставилась на железяку, стоящую на моём пути. — Хэй, это было эпичное столкновение, — раздалось сзади, и я резко обернулась. По законам жанра это оказался тот парень. Он подходил неспешно, разглядывая небрежно и заинтересованно одновременно. Ну а как ещё можно описать этот нахальный взгляд, проходящийся по моей коже? Когда он подошёл вплотную, я вжималась в столб и пыталась стать бетоном. В принципе, уровень интеллекта у нас совпадает, так что может получиться. Однако рыжий призрак прошлого (помолодевший лет на двадцать) дошёл до меня, вытащил руки из карманов джинс и протянул мне ладонь: — Просто покажи мне фотку. Хочу увидеть, как классно я там получился.       Недоверчиво зыркнув, я медленно достала фотоаппарат, не отрывая взгляда от его руки. Её бы я тоже запечатлила на одном из своих снимков. Длинные пальцы и бледная кожа, с виднеющимися паутинками вен, привлекли моё внимание настолько, что я просто забыла, что от меня ждут исполнения просьбы — она звучала как приказ на самом деле. — Ну?       Опомнившись, я быстро открыла нужную фотографию, поворачиваясь так, чтобы мы оба смогли её разглядеть.       Я, затаив дыхание, разглядывала этот запечатлённый момент, а парень недовольно хмыкнул, пробурчал что-то недовольное и в упор уставился мне в лицо. — Что ж, ракурс неплохой, свет и другие аспекты тоже. Но вот я… — Если бы ты не повернулся, то это было бы ещё лучше! — сказала я, оскорбившись от таких замечаний. — Вот поэтому я и собираюсь тебе предложить её переделать. Я сделаю нормальную позу, а ты сфотографируешь и отправишь мне.       Я не знала, что сказать, поэтому просто кивнула, поджав губы. Ухмыльнувшись, рыжий парень поманил меня обратно к мосту. Дарвин (его отец был профессором биологии в моём университете, поэтому имя такое странное) оказался моделью, и я сразу перестала задаваться вопросом, почему его так волновало качество сделанной мной фотографии. Сама я собиралась идти работать фотографом, превращая людей в произведения искусства, так что на этой почве мы и сошлись после долгих споров о том, куда нужно встать и где должны быть тучи. Сначала просто друзьями, когда я часто просила его мне попозировать для какой-нибудь зачётной работы на курсах, а в скором времени я незаметно прониклась не только его внешностью, но и наглым самодовольным характером. И всё-таки он очень любил слышать, как я хвалю фотографии с ним, что нельзя отнести ко лжи. В какой-то момент наше общение стало уже слишком свободным, и мы как-то неожиданно перешагнули в стадию отношений, когда открыто флиртуешь с человеком, однако не признаёшься ему в чувствах. Хотя я всё равно ощущала, что они взаимны, каким бы хамоватым иногда не был мой рыжий помощник.       И он снизошёл признаться первым. В один из наших фотосетов просто подошёл и сказал, что я ему нравлюсь и он будет совсем не против со мной встречаться. Пожалуй, это был самый быстрый раз, когда я отвечала на вопрос.       И только вечером, возлегая на своей кровати, я осознала, что моему новому (не первому, увы) парню вряд ли понравится мой шедевральный альбом, который пополнялся до сих пор. Тогда я и поблагодарила себя за то, что перестала его таскать с собой и поверила в замок. Если бы Дарвин узнал, что у меня сотни фотографий с мужчинами, где записаны баллы за внешность, он бы со своим самолюбием пришёл в ярость. И точно бы не погладил по головке за такое увлечение, разве что смерил бы негодующим взглядом и ушёл, хлопнув дверью. Подобного исхода я не желала, поэтому пришлось скрывать мои постоянные фотографирования незнакомцев от парня. В его случае я открестилась слишком красивым сочетанием, а никак не красотой модели. И это прокатывало до поры до времени. До тех пор, пока этот человек не стал приходить в мою однушку слишком часто.       Нет, я не дура и прекрасно осознавала риски, по этой причине и приняла решение спрятать телефон у мамы, на всякий случай. Но что-то пошло не так, и из-за постоянных сессий я окончательно забыла про это, просто оставив альбом на прикроватной тумбочке. Постоянно глядела на него, но никак не доходили руки хотя бы перепрятать его. За что поплатилась уже через неделю.       В тот вечер мы как обычно вломились ко мне домой, собираясь посмотреть какой-нибудь ситком, восседая на моём диване. Кошка, как обычно, кричала, требуя ласки, еды и заботы, а я, как обычно, пошла на кухню делать чай, отправив Дарвина искать фильм в мою комнату. Свою ошибку я осознала, лишь когда рядом со мной на стол грохнулся мой альбом. Открытый. — Что это? — спросит парень, и я неожиданно услышала нотки ужаса в его голосе.       Я должна была молчать, сказать, что это мамы, брата, да хоть тёти в третьем поколении из Казахстана. Но он был настолько растерян и испуган, что я не смогла соврать, смотря прямо в глаза. — Это моё хобби. — Следить за людьми? — Фотографировать прекрасных людей, — почти шёпотом ответила я, ласково перелистывая страницы пятилетней памяти. Тут даже был кривой снимок мужчины, на которого был похож мой парень. Он всё также смотрел на меня, не отводя взгляд, но теперь в глазах его я видела боль. — Так значит… Для тебя я просто… Экспонат в коллекции? — Самый великолепный экспонат моей коллекции, — ответила, перевернув очередную страницу в альбоме. И она полностью была заполнена его фотографиями. Их было всего пять. Четыре на правой стороне и одна — та самая с моста — красовалась на весь правый разворот. А снизу была надпись, сделанная мной в радостном мандраже: «Произведение искусства».       Дарвин минуту смотрел на этот разворот, наверняка пытаясь найти там ответы на свои вопросы, а я пыталась придумать, что ему сказать. Ответить так, чтобы он не обиделся на меня, наши отношения не разлетелись сотнями осколков и он осознал, насколько ценен для меня. Заметив, что он пытается что-то сказать, я не смогла придумать ничего путного. Просто в порыве чувств прижалась к его напряжённому телу и начала бессвязно бормотать извинения, хотя вины моей здесь не было. В какой-то момент осознала, что рыдаю, вцепившись в его футболку. Он просто прижимал меня к себе, и я не могла понять, что написано у него на лице. Когда я более менее успокоилась, он потерянно спросил: — Значит, я не просто экспонат? — Нет, — ответила я и взглянула в его глаза, — самый лучший, неповторимый и идеальный шедевр.