***
Оставался всего один урок, прежде чем Амели вновь побежит на очередную встречу с Асторией. Как обычно еще ни одна из них не подозревала из-за чего в этот раз, сцепятся языками. Однако это происходило каждый раз, напоминая уже некую традицию или ритуал. Хаффлпаффка в определённое время подходила и отдавала конспекты, а затем они вместе оставались в библиотеки на долгие минуты, пока не наступало время ужина. А порой и вовсе будто сговорившись, оказывались в одно время на их тайном месте. И стоит обоим признать, что второй вариант начал проявляться все чаще и чаще. Они пока не занимались практической частью задания, а, только слушая теорию про новые заклинания, хотя Амели уже давно их выучила, каждое материнское слово приносило огромное удовольствие. Слева от нее сидел один из хаффлпаффцев, но они взаимно не обращали друг на друга внимания. До одного момента и первая обратила на него внимания как раз-таки профессорская дочка. Голос паренька звучал особенно нежно, он что-то напевал себе под нос. Амели вмиг повернулась к нему с улыбкой, желая одновременно похвалить его способности, а также подчеркнуть их неуместность. И сразу же она немного побледнела, потому что губы ровесника оказались плотно сомкнуты, а глаза его направлены точно на Минерву. Однако Амели продолжала отчетливо слышать пока еще тихий, но такой чарующий юношеский голос, кажущийся ей знакомым. Она начала осторожно осматривать кабинет вокруг себя и искать таинственного певца, но все заняты каким-либо делом. Кто-то записывает за профессором, благо не замечающей активность дочери, кто-то просто слушал, а некоторые и вовсе бездельничали. Никто из них не напевает. Более того, единственным человеком у которого губы хоть как-то размыкались, оказалась её мама. Ощущение, как от удара под дых, и полная беспомощность, летающие вопросы перед глазами и звенящий, ужасно звенящий голос вокруг. Одновременно хотелось зажать уши и пытаться скрыться, но в то же время этот голос настолько прекрасный и чарующий. На миг Амели показалось, что этот голос идет из собственной голове и ничего не сможет помочь скрыться от него. И в какой-то момент, она перестала хотеть убежать. Перед глазами маячит образ таинственного волшебника, появляющегося в самые непредсказуемые моменты ее жизни. Тяжело вздыхая, Амели наконец-то принимает и понимает, кто поет. И, конечно, раньше она также желала познакомиться с парнем, но еще никогда ее желание не выросло до необычайной глубины. В один миг будто послышался ужасно громкий, резкий и мимолётный щелчок и будто кто-то применил соответствующие заклинание. Желание оказалось полностью услышанным, громкость прибавили и вот уже на весь кабинет разносится звонкий, свежий, расслабленный голос. Поначалу песня казалась ей радостной, но затем она расслышала слова, что даже слышались и оседали на сердце с горьким привкусом. Амели вновь повернула голову в сторону своего соседа, но не чтобы разглядеть его, а чтобы увидеть своего таинственного юношу на привязи. Сердце у нее на миг остановилось, а дыхание прервалось. Он словно сошел с листа ее альбома, только вот краски придали ему живости, а руки и волосы дергались в такт его плавным движениям. Лицо она не видела, он наклонил голову, потому что пальцами перебирал по струнам гитары. Мысль о том, что он до безумия красивый промелькнула быстрее, чем, что либо другое. Щеки Амели предательски заалели, но никто этого не замечал. Его пение и голос мог приносить определённо только удовольствие. Омрачало данную песню лишь ее горький противный привкус, заставляющий абстрагироваться от положительных эмоций. И, наверное, если бы ей удалось послушать это на пару минут больше, меланхолия точно бы сковала волшебницу в тиски. На ее радость, этого не случилось, но оцепенение все же осталось. Каждое вырывающееся наружу слово, каждое излишне резкое и хаотичное движение казалось наглядным примером несчастья. Первый же возникший в светлой девичьей голове заключался в том, как попытаться ему помочь. Амели не интересовало сейчас ни его имя, ни происхождение, ничего другого. Хотелось только увидеть улыбку на этом прекрасном лице. Стоило ей подумать об этом, как она морщится от громкого и неприятного звука удара о струны, все закончилось в одну секунду. Взгляды связанных между собой тонкой нитью соединяются, а затем кучерявый просто растворяется в воздухе, словно его никогда здесь и не было. В кабинете вмиг повисла оглушающая неприятная тишина. Он оставил Амели одну в набитом людьми кабинете лишь с одним желанием, услышать этот завораживающий голос вновь.***
Амели опаздывает, и поэтому почти бежит в библиотеку, вызывая смешки и недоумение многих ребят, повстречавшихся на своем пути. Однако никто не знал, что уже несколько дней конспекты по зельеварению находятся в руках Астории. Амели не отличалась жадным нравом, но скоро они могли понадобиться ей самой. И сейчас волшебница боялась, что в библиотеке не окажется слизеринки. Но страх оказался неоправданным. Стоило ей неуверенно затормозить, вытянуть рот в улыбке и попытаться извиниться, как Астория недовольно хмыкнула. — Не утруждай себя извинениями, — негромко прошипела она, указывая взглядом на лавку напротив, а запыхавшаяся Амели сразу же присела, а затем с облегченным вздохом приняла назад все свои записи по дисциплине декана Слизерина. — Спасибо, твои записи действительно мне сильно помогают. Однако тебе стоит вести их немного более…сдержано. Амели удивленно вскинула брови, не понимая, о чем говорит Астория, взгляд которой абсолютно безразличен. Несколько секунд в гляделки, и слизеринка уже довольно требовательно вырывала конспекты из рук приятельницы, начиная нетерпеливо показывать ей каждую обрисованную проблему, хоть их и оказалось не так много, как можно предположить. А проблемой оказался этот же самый кудрявый безымянный паренек. И Амели, уставившись самым бестолковым взглядом на его расставленные немногочисленные портреты, пыталась понять, что в данный момент способно раздражать больше? То, что он позволяет своей прелестной физиономией светить в каждом конспекте или то, что для нее он до сих пор незнакомец. — У тебя в записях очень много рисунков, которых там быть не должно, — деловито отмечает Астория, пожимая плечами и сжимая губы в тонкую нитку, показывая свое недовольство. А серые глаза горели неистовым огнем любопытства, что Астория даже не пыталась скрыть, не то что потушить, мгновенно заставляя смущению подступить к Амели. — Кто этот парень? Неужели у профессорской дочки есть тайный возлюбленный, а никто из Хогвартса еще не узнал кто эта таинственная личность? — У меня никого нет, — спокойно пожимая плечами, произносит Амели, а Астория лишь слегка нахмурилась, наблюдая, как знакомая заглядывает в конспекты и округляет глаза, тяжко вздыхая, невольно любуясь каждой чертой волшебника. Каждый новый рисунок отличался от другого. Хотя всегда остается что-то постоянное, это печальный, пронзительный взгляд прожигающий Амели насквозь, точно такой же, как в кабинете трансфигурации. Больше всего ее привлек рисунок парня в полный рост, хотя обычно везде только портреты. И он стоял на фоне черного озера, на самом популярном береге, где часто отдыхали учащиеся. — Тогда кто он? — любопытно произносит Астория, в предвкушении уложив свою руку себе на подбородок и сверкнув в сторону Амели глазами. Астория вызывала самые разные эмоции у многих людей, многие ее недолюбливали, другие же обожали, а Амели она радовала. — Он очень талантливый музыкант, — произносит тихо хаффлпаффка, замечая удовлетворённую улыбку слизеринки. — Что ж, приятно слышать, но перестань рисовать его в записях. Я планировала еще пару раз одолжить их у тебя, а постоянно натыкаться на него не слишком приятно. — Ты не ведешь самостоятельно конспекты? — Астория посмотрела на Амели, словно на умалишенную, хотя вторая уже порой начинала так думать о себе и самостоятельно. — А когда начнешь? — Начну? А зачем? Их всегда можно одолжить, а на самом занятии немного расслабиться, — обе волшебницы улыбнулись на такое заявление. — Насколько я знаю, ты тоже не ведешь по всем предметам конспекты. — Только по одному, по трансфигурации, — пожимает плечами Амели, а слизеринка с подозрением смотрела на свою помощницу. — Если бы мои родители были профессорами, я бы тоже не вела конспекты и знала бы все наперед, — с некой усмешкой произносит Астория, а Амели лишь остается обиженно опустить глаза, проглотив обиду. Ей хотелось продолжить их знакомство. — Слушай. Встречаться в библиотеке это конечно здорово. Но как мне обратиться к тебе снова за конспектами? Не всегда же бегать в библиотеку и ждать тебя здесь. — Ты можешь просто подойти в большом зале, коридоре, да когда угодно! — Амели эмоционально взмахивает руками, отчего Астории пришлось слегка наклонится назад, дабы не получить ладонью по носу. Тонко сжатые губы и кривая усмешка выражали эмоции гораздо подробнее языка слизеринки. — Прости, я совершенно забыла, что слизеринцы считают, что если коснуться кого-то с моего факультета, то непременно превратиться в уродливую жабу. — Почему сразу в жабу? — отвращение появилось на лице Астории. — А ты многих людей знаешь, которым нравятся жабы? — Насколько я знаю, один из них твой друг, — ловко парировала Астория, а Амели прикусывает губы, негромко смеясь, чем забавляла и собеседницу. — Невилл это другое, — пожимает Амели плечами, а широкая улыбка озаряла лицо при одном воспоминание о гриффиндорском друге, — И я сказала про уродливую жабу, а Тревор довольно симпатичный под определённым углом, особенно, когда убегает. — Не желаю знать подробностей, — довольно забавно морщится Астория, слегка высунув язык, отчего напоминала маленького котика. — Можешь просто послать мне записку, — пожимает Амели плечами, а Астория согласно кивает. — Только не пиши свое имя, не хочу, чтобы тебя засмеяли твои с факультета. — Они скорее похвалят за находчивость, — сохраняя редкостное хладнокровие, произносит слизеринка, вставая из-за стола. — Жди записки. И еще раз спасибо. Стоило Астории уйти, как Амели остается в одиночестве. Лучше бы и сама волшебница последовала примеру новой знакомой, отправляясь в гостиную своего факультета, но Амели осталась, начиная зачаровано листать конспекты, вглядываясь в лицо парня. Каждое воспоминание с ним заиграло новыми красками, но не давало никаких ответов на давно стоящие вопросы. Только одна Амели знала наверняка. Она очень желает еще раз увидеть его и насладиться чудесным голосом.***
Наверное, никто из странной парочки, состоящей из слизеринки и хаффлпаффки, не ожидал, что совсем скоро по непонятным причинам их встречи в библиотеке стали походить более на приятельские, чем на потребительское отношение с целью выгоды. Все чаще кто-то начинал задавать вопросы, интересуясь жизнью на другом факультете, и каждая из волшебниц зачарованно слушала вторую. Все чаще они приходили в библиотеку с одной единственной целью поболтать. Каждая рассказывала про тревожащие ее темы, отчего-то зная, что дальше их двоих это никуда не уйдет. Астория часто жаловалась на преподавателей, на своих однокурсников, невольно посвящая Амели во все сплетни. В свою очередь хаффлпаффка вечно оживленно поддерживала разговор, не забывая упомянуть и о своих тревогах. Невольно, две полные противоположности начинали сближаться. Астория обучила Амели заглушающему заклинанию, позволяющему превратить библиотеку в их девичью крепость для самых глупых и умных разговоров, переходящих то от темы красивых и не очень мальчишек, то доходящих до обсуждения волшебной и магловской литературы. В один из совершенно обыденных дней хаффлпаффка вновь отправлялась в библиотеку, в надежде найти в книжном переулке свою приятельницу. И в этот раз повод уж точно оказался особенным, а оттого волшебница пребывала в странном предвкушении. Астория действительно оказалась в библиотеке, беззаботно сидя на полу, находясь под согревающим заклинанием, проглатывая очередную книгу. Порой Амели казалось, что слизеринка читает быстрее, чем говорит или думает, но, конечно же, это ничем не обоснованная фантазия. Услышав приближающиеся шаги, Астория лениво отрывает глаза от текста, сведя брови и недовольно вытянув в нить губы, но сразу смягчается и приветливо улыбается. С боевой готовностью она взмахивает палочкой, произнося заклинание, что словно невидимой стеной отделяет их от внешнего мира. Повторилось движение, слова вылетели, но принадлежали уже согревающему заклинанию, Амели тут же почувствовала, как по телу разливается тепло, и с неуклюжим грохотом плюхнулась рядом. — Ты сегодня активнее обычного. Случилось что-то, что еще не достигло моих ушей? — Астория немного нахмурилась, но совершенно без злобно. — Нет, — тут же воскликнула Амели. — То есть да! — моментально стушевалась она, а Астория прикусила губу, сдерживая рвущийся наружу смех. — Вернее, не знаю! — Амели, по твоему поведения я даже не могу понять случилось что-то хорошее или просто ужасающее хорошее, — улыбка Астории как всегда успокаивает и приводит немного в чувство. — Так, что все-таки стряслось? — Вообще-то. Формально новость, с которой я хотела поделиться еще не произошла, — Амели довольная тем, что смогла ввести в ступор Асторию, ухмыляется. А вот собеседнице остается только прищуриться, пытаясь вычислить подвох наперед. Не желая больше томить, хаффлпаффка тянется рукой в сумку и довольно быстро достает свой альбом с рисунками. Астория недоуменно и скептически оглядела предмет, пытаясь понять, что же так раззадорило приятельницу. Ответ последовал очень даже быстро, стоило пальцам творца коснуться бумаги и быстро перелистывать ее, буквально на ощупь находя нужное место. Амели поддевает маленький рисунок, вдвое меньше альбомного листа, а края немного небрежно обрезаны. Повернувшись полностью к слизеринке, Амели с широкой улыбкой наблюдала за реакцией Астории, изумленно уставившись на открывшуюся картину. На маленькой бумаге очень детально нарисована слизеринка. Посмотреть на себя глазами другого человека через призму творчества, всегда любопытно. Астория зачарованно, не показывая своих эмоций, разглядывала миниатюрный портрет, со временем невольно выдавая свою улыбку. Это определённо грело душу, наверное, если бы Амели нарисовала портрет каждому слизеринцу, те явно относились бы к ней с большей добротой. — Ты прости, что это обычный набросок. Просто у меня сейчас есть только карандаш, а краски папа мне сейчас не сможет достать, учитывая, что он теперь профессор. Но если тебе не нравится, ты только скажи, я сразу же переделаю, исправлю абсолютно все, — быстро затараторила Амели, жестикулируя руками, выглядя как жалостливый щенок. И все же девичья тирада должна закончиться очень рано, почувствовав, как за край мантии Астория притянула ее к себе, звонко и заражающее смеясь, укутывая в своих объятиях. Амели бы никогда не подумала, что змеиные объятия могут оказаться настолько нежными и теплыми Астория никогда даже не предполагала, что барсучья доброта действительно когда-то кольнет и ее сердце.***
Дневник служил отличной связью между близнецами и Амели, так яро выписывающей им все, что сама знала. Однако нередко в записях можно встретить знаки вопросы, указывающие на неуверенность школьницы, что и не удивительно. И все же даже такая помощь не оказалась бесполезной для Фреда и Джорджа Уизли. В гостиной девичьего факультета стоит шум раздаваемых голосов, как обычно все спешили поделиться эмоциями с другими, в отличие от Амели, устроившейся в кресле и окружившей себя книгами. Оставалось совсем немного времени до назначенной встречи в саду с рыжими проказниками, поэтому она отчаянно пыталась найти последние выход из их проблемы. Прошла не одна минута, как она записала самое лучшее решение от побочных эффектов. Взгляд Амели почти тут же касается часов в гостиной, а затем приходит страшное и неприятное осознание, что она очень близка к тому, чтобы опоздать. Времени для размышлений и сборов у девчонки не осталось, единственное, что она успела схватить это блокнот. Эрни и Джастин что-то прокричали вслед, как обычно, но в этот раз она ничего им не ответила. Желтая юбка, прикрывающая колени неприятно била по ногам при быстром шаге, но ничего не оставалось, кроме как продолжать движение. Внутренний двор заполнен людьми, решившими насладиться последними теплыми деньками, но большинство уже надело вещи потеплее, не решаясь оголять части тела. Этим и отличалась Амели в юбке и легком свитере, но пока не чувствовала никаких проблем. Благо расположение двора укрывало бедных студентов от холодного ветра. Амели ринулась в центр, проходя через каменный проход, где небольшой толпой стояли слизеринцы, но обе стороны не обращали внимания друг на друга. Взглядом хаффлпаффка пыталась найти рыжие макушки, благо их рост всегда превращал их в маяк, отчего Амели никогда их не могла потерять. Однако Джордж и Фред видимо опаздывали, но судьба и без того оказалась неблагосклонной к бедной Амели. Девичье плечо случайно задело слизеринского старшекурсника, стоило Амели открыть рот в желании извиниться, как ее уже немного толкнули, почти припечатывая к стене. Хаффлпаффка растерянно пытается оглядеть своего обидчика, наблюдая за его холодным и безжизненным взглядом. Этот волшебник оказался достаточно хорошо ей знаком, можно даже сказать, что у них определённая связь обидчика и жертвы, такая типичная для учеников слизерина и хаффлпаффа. Теодор Нотт всегда любил поиздеваться над ней, а взгляд его всегда во время очередной стычки становился изучающим, а под конец настолько пустым, что хаффлпаффке всегда становилось невыносимо тоскливо. — Ходить не научили? — вскрикнул он, поправляя «раненое» плечо, хотя каждый свидетель данной ситуации, видел и понимал, что намного больнее Амели, уронившей блокнот. — Извини, я не хотела, — поспешила произнести Амели, надеясь, что ей удастся избежать неприятных ситуаций. В груди разрасталась тревога и огромное желание побыстрее убежать, найти Уизли, но неприятности следовали попятам. Хаффлпаффка наклонилась, чтобы поднять свой блокнот, но стоило кончикам пальцев дотронуться до него, как он и вовсе отлетел в другую сторону. Нога слизеринца сильно ударила по предмету, а Амели чудом избежала удара, хотя кончики пальцев и без того успели болезненно заныть от страха. — Зачем это было нужно? — Чтобы ты научилась ходить, — прошипел он на манер змеи и засмеялся. Амели выпрямляется, ничего не понимая. Каждую секунду она задавалась одним и тем же вопросом, что такого она натворила, чтобы заслужить подобное отношение к себе. Отвечать на провокацию она не желала, а поэтому просто поспешила убраться, ища в траве блокнот. — Убегаешь, пождав хвост. Все вы хаффлпаффцы такие. Хотелось ответить колко, защитив честь факультета, но осознание, что ситуация станет еще хуже не отпускало ее. Да и ненароком разозлить или расстроить незнакомого человека не хотелось. Стоило Амели подняться и улыбнуться своей находке, как она снова выбилась из рук, совершенно неожиданно подлетая вверх и останавливаясь над деревом. — Это не смешно, перестань, пожалуйста, — просит слизеринца Амели, но тот пожимает плечами и опускает палочку, а хаффлпаффке остается смотреть, как все ее недельные труды застревают межу веток. Рука сразу же тянется до палочки и застревает на пустом месте. Тяжкий вздох, осознание, но огромное нежелание оставлять записи на верхушке дерева. Громкий и издевательский слизеринский смех уже скрылся на другом конце двора, а девичья рука уже обхватила столб руками, упираясь в одну из удобных выемок ногой. В детстве каждый покорял вершины, но сейчас в более сознательном возрасте уже намного сложнее держать руками весь свой вес, а также избавляться от мысли, что под тобой высота. Амели пыталась не смотреть вниз, но даже так в горле стояла тошнота, а руки предательски дрожали, из-за чего то и дело она имела риск соскользнуть. Волшебница мысленно произносила успокаивающие фразы, но они не помогали, а только усугубляли ситуацию. В груди стоял огромный ком, дыхание каждый раз прерывалось, стоило Амели подняться повыше. Ей осталось сделать несколько движений вдоль по не слишком широкой ветке. Выглядела она довольно хлипко и тряслась, стоило Амели попытаться положить на нее руку. Сразу же решимости заполучить обратно свою вещицу поубавилось, но выглядеть полной трусихой не хотелось. — Интересно, — послышался голос одновременно звучащий, как самое приглушенное эхо, но в тоже время кричащее будто прямо под ухом. Амели замирает в оцепенении, посильнее обхватив руками ствол дерева и пытаясь перевести мгновенно сбившееся дыхание. Взгляд медленно опускается на землю, где стоит тот самый волшебник со страниц книги. Его тонкие губы застыли в издевательской улыбки, а взгляд наполнен неподдельным интересом. Отчего ей на миг показалось, что это вернулся Теодор, хоть и колоссальная разница в чертах внешности говорила обратное. Взгляд волшебницы не вовремя зацепился за землю, и расстояние в несколько метров превратилось в высоту птичьего полета, голова закружилась, но чудом она удержалась на дереве, боковым зрением заметив легкое шевеление со стороны таинственного волшебника. Страх проникал в тело, подобно мучительному яду, сковывая мышцы, но желание вернуть вещицу оказывается немного сильнее. И вот Амели делает необдуманный, но решительный рывок, пытаясь сбить тетрадь с веток, но слышится лишь хруст и девичий испуганный визг. Спиной она оказывается на земле, мгновенно зажмуриваясь, пытаясь приготовится к боли, но через пару секунд понимает, что ее нет. Удивлено она распахивает глаза, замечая над собой слегка осунувшееся лицо волшебника, держащего в руках волшебную палочку. Его глаза без стеснения бегали по ней взглядом, будто делая в голове какие-то пометки. На какое-то мгновения, став предметом детального изучения, Амели забыла как дышать, говорить и даже думать. Все вопросы, все эмоции будто выдернули из тела. В один момент их глаза встретились и губы волшебницы наконец-то разомкнулись, чтобы что-то произнести, но его исчезновение произошло намного раньше, чем она могла сообразить. Огромное чувство опустошения скатилась на нее лавиной, попытки встать даже не последовало, хаффлпаффка просто продолжая лежать на холодной земле, пытаясь запомнить каждое мгновение этой встречи. — Неужели звезды стали падать с неба? — слышится знакомый голос одного из близнецов. Фред и Джордж присаживаются рядом, рассматривая Амели, пытаясь найти следы ушибов или хотя бы маленький намек на боль, быстро соображая, что произошло. Близнецы заботливо помогают подняться и сесть. Только после этого огромное чувство стыда, разочарования и огромной обиды свалилось на нее, отчего она мгновенно упало лицом себе в колени, чувствуя, как ком завязывается в горле, а слезы уже готовятся к старту. — Привет, — смущенно произносит она, найдя в себе силы поднять влажные глаза, мгновенно краснея, представляя свой вид, обхватив руками свои плечи, до боли сжимая себя в объятиях. Довольно быстро по щекам скатилось пару слезинок, оказавшиеся стертыми пальцами Амели. Пытаясь держаться из всех сил перед гриффиндорцами, она поднимает взгляд на дерево и замечает нетронутую тетрадь, и мгновенно стыд заполоняет ее полностью. Фред, вернее ей так казалось, проследил за ней и также вздернул голову, прищуриваясь. — Что это она там делает? Неужели наши исследования настолько плохие, что им только на ветках и висеть? — шутка вылетает из его уст, а это именно, то, что так необходимо Амели, впервые улыбнувшейся после падения. — Оказывается, тетради тоже любят полетать, — жмет плечами Амели, слезы уже не текли, однако голос звучал с характерной хрипотцой. — Один слизеринец туда ее закинул. Я забыла палочку, вот и полезла, куда не нужно. — А подождать нас нельзя было? — выгибает бровь Джордж, мгновенно исправляющий ситуацию, подзывая такую нужную вещь при помощи заклинания. Щеки Амели напоминали помидор, а в мысли лучше и не заглядывать, слишком велика вероятность почувствовать себя самым глупым человеком на свете. — Наверное, можно было, — произносит шепотом она, прикрывая глаза, пытаясь оправдать свое поведение. — Но я слишком хотела её вернуть. — Говорят, барсуки особенно злые, если их тронуть, — шутит один из близнецов, очень медленно касаясь тела волшебницы и помогая ей подняться, мило улыбаясь. Амели лишь смущенно пожимает плечами, избегая взгляда с ним. — А что за слизеринец? Ты его знаешь? — немного враждебно спрашивает Фред, явно желающий отмстить и отыграться, но, именно, этого так и не хотелось Амели. Отчего она прикусила язык и отрицательно помотала головой. — Уверена? Описать сможешь? — Вновь отрицательный ответ. — Неужели? Неужели ушиблась головой? — А знаешь, это неплохая отмазка. Попробую в следующий раз на уроке Амбридж, — зачем-то он положил ей ладонь на голову, немного погладив, но Амели лишь сильнее смущалась от такого, краснея, чем и забавляла Фреда Уизли. — Давай мы отведем тебя в больничное крыло, — Другой Уизли уже почти взял Амели под руку, бережно, чтобы не причинять лишний дискомфорт, по его мнению, пострадавшей девочке. Однако Амели действительно чувствовала себя слишком хорошо для упавшего с высоты человека, пытаясь понять, как такое могло приключиться. Растерянно она наблюдает за высокими ветками дерева, мгновенно вспоминая про своего таинственного незнакомца, начиная слишком обеспокоенно мотать головой, разыскивая его силуэт. Однако он уже давно исчез, еще в тот самый момент, как появились близнецы. Фред и Джордж обеспокоенно переглянулись. — Зачем? — Амели так не хотела попадать туда по одной большой причине, что об этом сразу же прознают родители. А затем они смогут выяснить все подробности. И если первое время Минерва и Элфинстоун будут просто переживать, то потом это выльется в очередные шутки над бедняжкой. — Ты вроде не с факультета орлов, чтобы уметь летать, — фырчит Уизли, а Амели тяжко вздыхает, и потеряв надежду найти незнакомца, склонила голову. — Расскажу секрет, у нас регенерация, не нужно нам никуда. Давайте лучше прочтем то, что я вам выписала? — Заманчивое предложение, но близнецов Уизли никогда нельзя переубедить. А поэтому аккуратно они подхватили волшебницу за плечи, потащив в сторону больничного крыла, сопротивляться она не могла, заранее проиграв в схватке сил, а они прекрасно пользовались ситуацией. — Что вы хотите за молчание? — Братец, неужели она предлагает нам сделку? — Синхронно остановились они, со смешком на устах переглянувшись между собой. Помнится, это они просили отблагодарить ей за помощь, но видимо память хаффлпаффцев настолько же хороша, как их игра в квиддич. В глазах близнецов моментально и одновременно вспыхнул огонек, предзнаменующий интересное развитие ситуаций. А они уж точно решили воспользоваться своим положением, разумно решив, что Амели видимо стукнулась головой и получила легкий провал в памяти. Пока короткий, но информативный немой диалог происходил между братьями, Амели вновь потеряла нить сути и не могла отличить Джорджа от Фреда. — Не знаю, я слышал только умоляющие стоны отнести ее в больничное крыло. — А я слышал… Что она расскажет нам, кто ее обидит… — А мы отпустим ее? — Просто отпустим? Нет. Я бы еще попросил станцевать ее, нарисовать наши портреты и поцеловать, — от таких глупых и наглых заявлений Амели улыбнулась, оценив хорошую шутку. — Какой длинный список в обмен на свободу. Не кажется, что это нечестно? — Хмурится она, кажется начиная догадываться, что ее очень хорошо пытаются надурить, но никто из троицы не может сдержать улыбку. Фред или Джордж толкает ее в плечо своим, подмигивая, сбивая с толку. — Учитывая твое везение, ты должна быть вечно в заключении, под чьим-то присмотром, — Амели смеет предложить по поведению, что это Фред. Наконец-то ее отпускают, давая долгожданную волю, а поэтому волшебница имеет возможность сложить руки на груди. — Ага. Значит, я должна быть пленницей? — Выгибает она бровь, но настолько неловко и смешно, что гриффиндорец не может сдержать рвущийся наружу смех. Он прикрывает рот рукой и пытается извиниться, но все ровно получает шутливый шлепок по плечу и даже умудряется притвориться, что якобы ему тяжело и невыносимо больно. — Уизли, ты не думал стать актером? Тебе бы пошла роль, скажем, красивой, но сожжённой ведьмы. — Неплохо, неплохой, Урхарт, — в ее манере передразнивал волшебницу гриффиндорец. — Почему сразу пленницей? Скорее принцессой в башне. — А дракон? — Кажется, Фред не очень ее понял, а Джордж, наоборот, и вовсе с неприкрытым удовольствием наблюдал за разворачивающейся картиной, но все же решился вступить в перепалку. — А может лучше нас в качестве стражей? — Джордж широко раскинул руки, а после показывает пальцами на себя, обворожительно улыбаясь и красуясь перед хаффлпаффкой. — Тогда меня выкрадет даже тролль, — отмахивает Амели, а оба близнеца синхронно касаются своей груди, там, где находится сердце. — Ты ранила нас в самое сердце, — простонал один из них, но вызывало это не сочувствие или жалость, а только громкий и искренний смех. Один из близнецов слишком вжился в роль, начиная падать перед ней на колени. Совсем не вовремя. Очень не вовремя, учитывая, что они посреди пускай и пустого, но довольно проходимого коридора. И как раз мимо странной троицы прошел Джастин и Эрни, смерив Амели недоумевающим взглядом, пока та тянула Фреда или Джорджа за плечи. — Вам в цирках нужно работать, — заключает Амели, а близнецы мотают головой. — Подумайте над предложением. Всегда в центре внимания, можно выплескивать вашу энергию. А толпы маленький поклонниц. Ах! — Заманчивое предложение, но мы откажемся. — Ладно, Урхарт, твоя взяла, — подмигивает рыжий гриффиндорец ей, невольно улыбаясь, увидев, как засияла волшебница от такого предложения. — Спасибо за помощь. И мы узнаем, кто посмел тебя обидеть. — Не сомневайся в наших способностях! — И не забывай условия своей свободы!***
Всегда если один из слизеринской семьи задевал, дразнил или потешался над учениками с других факультетов, то непременно делал из этого событие. Теодор поступил совершенно также, рассказывая перед всем факультетом занимательную историю, а слушали это, как и студенты постарше, так и ребята с младших курсов. Собственно говоря, именно, младшеньким наиболее интересны такие рассказы, каждый раз они предвкушали, как и сами окажутся в центре внимания ребят. А вот старшие слушали это одним ухом, нередко в мыслях размышляя, что они бы поступили куда более умно. В конце концов, не они сейчас оказывались в маленьких лучах славы. Не нравилось это только Астории, сильно нахмурившейся и прожигая Тео взглядом. Чем красочнее и неправдоподобнее становился рассказ, тем сильнее разрасталось негодования слизеринки. Прежде всего, от собственной реакции. В конце концов, почему ей не плевать на очередную жертву Тео? Потому что это была Амели Урхарт. И Астории определённо не нравилось, что Тео решил потешаться сегодня именно над ней. В итоге, она посчитала, что он мог выбрать жертву поинтереснее. В этот момент ей пришлось немного призадуматься, быстро вспоминая, что слизеринцы в принципе излишне часто выбирали именно хаффлпаффку для некого способа развлечения. И раньше Астория даже не обращала на это никакого внимания, ей было абсолютно плевать на ее чувства. А сейчас ей не удавалось самой себе объяснить с чего бы вдруг, внутри нее заговорила оттаявшая совесть. И все же она все таяла, а голос ее все звучал сильнее и сильнее, порой переходя на крик. Сейчас перед слизеринкой встал ранее не появлявшийся вопрос. Как поступить? Проигнорировать ситуацию, поддержать Тео и продолжить общаться с Амели, будто ничего и не произошло. В самом деле, это же Теодор виноват во всем, так зачем и ей что-то предпринимать. Это шептало ее хитрое слизеринское сердце. Однако сердца змей не настолько бесчувственны, как полагают слишком многие люди. Именно их сердца способны на самые искренние эмоции. Стоило Теодору наконец-то окончить свое представление, как Астория уже поняла, как поступит дальше. Буквально вскочив со своего места, тут же волшебница направилась к другу, замечая его приятно удивлённый и одновременно надменный взгляд. Распознав не самое благоприятное расположение духа волшебницы, он моментально принял невозмутимый вид. — Отойдем на пару слов. — Теодор уже приготовился к подобному и буквально обречённо кивнул, отходя как можно подальше от лишних ушей, а единственный шанс, это и вовсе скрыться из гостиной. Провожаемые недоуменными взглядами друзей, они выходят в коридор подземелья, неспешно следуя по нему. Именно здесь Теодор в очередной раз переменился, от его спокойствия и некой смиренности не осталось и следа, вернулся истинный надменный слизеринец с хитрыми блесками в глазах. — Что решила узнать детали произошедшего? — на самом деле он знал, о чем пойдет дальнейший разговор, видел, что Астория хотела, чтобы он понял все сам и сразу. Однако именно сейчас ему захотелось еще небольшой потехи, и услышать это лично от нее. Так они и уставились друг на друга в темном коридоре. Астория выглядела грозно, сложив руки на груди и свирепо прожигая его взглядом. А он и вовсе ожил, губы исказились в легкой и кокетливой улыбке, отчего у Астории возникло ужасающе дикое желание вцепиться ему ногтями в лицо. Теодору очень повезло, что его подруга обладала огромным самообладанием. — Я не хочу, чтобы ты докучал Амели, — Теодор удовлетворённо ухмыльнулся, медленно кивая головой самому себе. Повторил бы такое кто-то другой и со стороны выглядел обычным чудаком, но с Теодором дело всегда обстояло иначе. Любой его жест казался заведомо чарующим, манящим. Так вышло и сейчас, невольно Астория залюбовалась им, но быстро откинула это наваждение. — Амели? — Снова он чудит, притворяясь будто, и не знает никого, но пытается из-за всех сил вспомнить о ней. — Ах, да. Слышал что-то такое. Поговаривают, что одна слизеринка очень некстати к ней привязалась и теперь даже против, того что над ней издеваются. В чем же причина такого резкой перемены в моей дорогой Астории? — Драматично он хватается за сердца, но подобный спектакль утомляет и сбивает с толку. На какой-то короткий миг Астория уже и забыла, подготовленную речь. И все же Теодор напал сейчас уже не на хаффлпаффку, а на слизеринку с собственного факультета, а ее ядовитый укус может и ранить. — Не ты ли сам посоветовал мне ее в качестве помощницы с зельеварением? — Теодор закончил гримасничать, превращаясь в серьезного парня, невольно поведя плечами, расправляя их. — И даже не услышал благодарности, а, между прочим, по слухам, из нее такая же хорошая помощница, как оказывается и собеседница, — его укол прошел мимо. — Стало быть, слухи действительно иногда оказываются правдивыми. Не думай, что я начну все отрицать. Это не в моих интересах в данный момент, — спокойно и уверенно начинает Астория, копируя его поведение. — Стало быть твой интерес заключен именно в этом? Отгородить меня от твоей подруги? — Это проклятое слово «подруга» сейчас оказалось очень некстати, выбивая уверенную Асторию из равновесия. Однако это произошло где-то в глубине души, а ее мимика, поза, ничто не показывало и уж тем более не доказывало Теодору его правоту. — Не находишь, что слово подруга слишком громкое для подобных отношений? Однако я действительно беспокоюсь, — не стала отрицать и без того очевидный им обоим факт. Теодор самодовольно фыркнул, даже не подозревая об истинных намерениях Астории. — Не думаешь ли ты, что твое поведение может сыграть злую шутку со мной? — Да? От чего же? — Я построила с ней довольно теплые отношение, это правдивый факт. Не вижу в этом ничего дурного, в конце концов, Амели действительно оказалась крайне полезной для меня. Очень благодарна тебе за наводку, — изобразив очень легкий поклон, Астория немедленно выпрямляется. А Теодор повторяется в точности за ней, принимая заслуженные почести. — Но не находишь ли ты, что она может и перестать иметь со мной дело из-за твоего поведения? — Не уверен, что эта девчонка вообще способна обидеться и держать на кого-то злобу. А уж тем более переложить мои действия на тебя, — в его словах присутствовал смысл, он ожидал, что она немедля отступит и все вернуться на естественные круги своя. Однако Астория еще не достигла желаемого. — И все же ты мой друг, очень хороший и приятный друг. А мое милое общение с человеком, который совершил с ней подобное, может невольно оттолкнуть ее от меня. А я этого совсем не желаю, в угоду своих личных планов. — И все же, мне нравится потешаться именно над ней. С остальными, видишь ли, довольно скучно. Я способен их быстро вывести на эмоции, а с ней не получается. Это уже вызов для любого уважающего себя задиры, коих на нашем факультете, к счастью, немало. — Тогда, в следующий раз, когда она не явится ко мне на встречу, то мне придется оставить наше с тобой общение. Причины, думаю, уже достаточно хорошо разъяснены между нами, — эта светская баталия утомила их обоих. Особенно утруждало собеседников, что никакого личного конфликта между ними не произошло, и каждый в равной мере дорожил друг другом. Теодору не хотелось разрушать дружбу с Асторией. Астория в свою очередь и не имела такой цели, не желая оказаться воспринятой неправильно. — Астория, ты в самом деле очень жестокая девушка, — с тяжким вздохом выговаривает Тео, складывая руки за спиной. — Ты в действительно решила лишить меня такого удовольствия, как издевательства именно над ней. — Я не прошу тебя перестать издеваться над Амели, — в противовес произнесла Астория, не веря собственным словам, собственно и на лице Теодора появилось искренне недоумением. — Знаешь, она ведь в действительности очень приятная личность. И если бы твои издевки стали менее обидчивыми, а более забавными, она бы может и могла посмеяться над ними. В самом деле, чувства самоиронии у нее не отнять. Как и у тебя, в этом случае, не отнять удовольствия, которое ты испытываешь, посмеиваясь над ней. — Коварная и жестокая Астория, ты с каждым разом поражаешь меня, — Тео делает шаг вперед, нависая над волшебницей, не поведшей и бровью. — Что ж. Только потому, что попросила именно ты. Обещаю, как честный слизеринец, что больше не посмею потревожить Амели Урхарт своими издевками. Конечно же, в угоду твоей личной выгоды. — Спасибо тебе, — слегка кивает Астория, наблюдая как Теодор, галантно попрощавшись, удаляется обратно в гостиную. Что ж Астория одержала одну маленькую победу. Одновременно она защитила Амели, приглушая кричащую совесть. И в тоже время сохранила свою идеальную репутацию среди слизеринцев. В конце концов, змеиное сердце подсказывало, как поступать в той или иной ситуации наилучшим образом.