Чай с бергамотом

      Вы думали наши герои поспешат спасать Шатова или знакомиться с князем Мышкиным, заталкивая его обратно в поезд? К сожалению, такой скачок сквозь реальность требовал бо́льшей работы с участием обеих сторон, а Ира ленилась помогать в работе над прибором, и Насте приходилось выкручиваться самой.       В один из вечеров, когда Ира и Настя вновь уселись за чай с возможным бергамотом, Настя вдруг вспомнила:       - Ира, забыла сказать тебе, что прибор усовершенствован.       - Как? Ты смогла без меня? - Ира с любопытством придвинулась к столу, отправляя в рот пряник.       - К сожалению, нет, настолько не вышло. Другие реальности пока в планах, но прибор показывает, что он способен на бо́льшее. Надо только рискнуть и использовать его, чтобы узнать, что же у меня вышло, - важно проговорила Настя.       - Эксперименты - наше всё! - восторженно воскликнула Ира, громко ставя опустевшую чашку на стол.       Девушки устроили иллюминацию, закрыли все окна и двери и уселись на бордовом ковре перед прибором. Осталось выбрать дату. Ира хотела увидеть Гоголя, Настя - Пушкина.       - Пушкина уже видели! - возражала Ира.       - Гоголь ниже тебя, ты будешь разочарована! - парировала Настя.       Завязался спор. Спорили около часа, и в итоге Ира разъяренно выставила дату смерти Пушкина и нажала на заветную кнопку.       Стало темно и тихо. Странно почувствовалась девушкам, что они будто стали старше.       - Не-ет! - закричала Ира, хватаясь за голову и ощущая руками гладкие короткие волосы. - Я так долго растила волосы и теперь у меня снова каре. - Она схватилась за свой рот. - Да ещё и усы!       Настя же торжествовала:       - А я теперь выше тебя!       Действительно: Пушкин был выше Гоголя. Однако это была не вся радость Насти: она всегда пыталась завить свои ровные волосы, но теперь же голова ее была словно у барашка.       Девушки изумлённо смотрелись в настенное зеркало, понимая, что они уже не девушки, и что они уже в кабинете Пушкина с желтыми обоями, и что теперь можно вытащить листок из его кипы бумаг, чтобы оставить себе на память рукопись любимого поэта.       Стук в дверь прервал изумлённые возгласы смотрящихся в зеркало Пушкина и Гоголя, попеременно трогавших свои и друг друга лица.       - Барин, через полчаса дуэль, - напомнил старый учтивый слуга.       - В смысле? А что здесь делает Гоголь? - удивилась Ира.       - Неважно! Это наш шанс, Ира! - воскликнула Настя с воодушевлением, но вдруг спохватилась, опустилась в кресло и запустила руки в курчавые волосы:       - Ир... я стрелять не умею. И, помнишь, Дантес, кажется, был с защитой. Может, попробуем его как-то обличить?       - Какой обличить? У него совести нет! Я его бревном ошарашу просто!       Настя с иронией посмотрела на Гоголя.       - Микола, ты себя в зеркало видел?       Ира отошла от зеркала и стала обозревать кривоватые ноги и тонкую фигуру писателя, а затем в отчаянии тоже схватилась за волосы и села на соседний стул.       - Нам надо не уронить репутации Пушкина, - сказала она, пытаясь мыслить как Гоголь. Кажется, она без труда стала ощущать что-то родное с мыслями писателя. - Давай я втихушку Дантеса припугну, мол, порчу на него наведу... О! - она подскочила на месте. - Нечистью приоденусь! Приду его пугать, мол, откажись от дуэли, или я тебя в ад утащу! С такой фигурой и таким лицом это сделать несложно. А если ты дашь мне сесть тебе на плечи и мы накроемся чем-то, мол, мы один человек, просто высоченный, то будет вообще супер!       Пушкин усмехнулся, вертя в руках револьвер, который он взял с письменного стола.       - Он тебя узнает, обзовет хохлом и прогонит. Раструбит по всей столице - потом твою честь не отмоем, тоже придется стреляться. А ты, полагаю, тоже не знаешь, как с этим, - она провернула пистолет в воздухе, - обращаться. Нужно что-то более... Серьезное. Чтоб его репутацию уронить, а жизнь Александра Сергеевича сохранить.       Однако Ира немного отвлеклась, уже любуясь лицом Гоголя и поправляя волосы с мыслями о том, чтобы-таки сделать себе в будущем каре.       - Да, да... - Она вдруг опомнилась. - А, да!       На высоком поэтическом челе Пушкина стали отражаться серьезные думы.       - Потом будешь любоваться своей прекрасной особой. Вот что... На дуэль не явиться мне нельзя - это будет совершеннейшим позором. А что, если сделать так, что на дуэль я приду, а ты в последний момент потребуешь от Дантеса рубашку задрать? - Настю разбирал смех. - Все увидят, что Жорж-то наш мухлюет! А в случае мухлежа я автоматически, так сказать, становлюсь победителем! И дело в шляпе.       Гоголь нахмурился.       - Да? Как ты себе это представляешь? Выбегает маленький малоросс и как озабоченный требует этого самого, чего ты там сказала, от Дантеса. Репутацией Гоголя жертвовать тоже нельзя... Хотя... Как будто она и так не странная...       Настя передернула плечами, пробормотав:       - Лишь бы меня потом Наташа обнимать не бросилась... Никогда не было желания целоваться с женщиною.       - Главное нам с тобой не забыть, что мы мужики и не обняться как-то не по-мужски, а то слешем и так полон весь фандом, - прибавила Ира.       Пушкин вдруг встал и начинал нервно ходить по комнате, ломая руки:       - А коли мы тебя представим обличителем лжи? Выйдешь в поле, зачитаешь отрывок из своего "Ревизора", а потом объявишь, что этот вот Хлестаков и есть, непосредственно, Дантес, ибо лжет! И посмейвайся так снисходительно, будь спокоен. Они сами ему под рубашку смотреть полезут, интересно ведь, правду ли им сказал насмешливый обличитель!       - Отлично! - Ира подбежала к двери. - Я погнала искать книгу. Выберем отрывок, какой читать.       Однако дверь сама ее чуть не ударила.       - Время стреляться пришло, - проговорил учтивый слуга. - Подавать карету?       Ира и Настя в отчаянии поняли, что ничего не успеют.       - Ладно, - проговорила Ира, забегав карими глазами. - Выдвигаемся как есть. Импровизация - наше все!       Пушкин тихонько и витиевато ругался, пока одевался и приводил себя в порядок; пальцы его дрожали, он был белый, как полотно. Обратившись к Гоголю, он положил руки на его плечи.       - Дружище, не подведи. В жизни в руках пистолета не держала, а опозорить Александра Сергеевича нам нельзя. Ну, с Богом.       Размашисто перекрестившись, Пушкин широким шагом потопал к выходу.       Пушкин и Дантес на поле. Ира напряжённо думала, паниковала, рвала на себе волосы, но потом била себя по рукам, ведь волосы были слишком хороши, чтобы какой-то девке их портить. Ругалась по-украински и тем самым распугивала окружающих людей. Да ещё и зуб разболелся. Ух, Николай Васильевич, меньше бы сладкого вы ели!       Наконец, все тонкости дуэли были соблюдены. Дуэлянты разошлись. Гоголь медленно вышел и важно встал между ними.       - Итак...       Дантес встрепенулся:       - Что?!       Пушкин наклонился вперед:       - Ась?!       Гоголь повторил чуть громче:       - Итак!       Дантес раздраженно скривил лицо:       - Погромче можно?!       - Да щоб тебе, Дантес, підняло і гепнуло об землю, - пробормотал Гоголь. - У малороссов есть обычай, - продолжил он так громко, что у самого в ушах зазвенело. - Перед дуэлью поднимать рубахи и показывать друг другу, что они не мухлюют.       Пушкин искренне удивился:       - Малороссы стрелялись?!       Гоголь разъяренно повернулся к другу.       - Зат... Александр Сергеевич, не перебивайте! Короче: в честь моего дня рождения прошу соблюсти эту традицию! - кончил он так уверенно, как будто было действительно девятнадцатое марта.       Пушкин не мог сдержать улыбку.       - Сегодня же не...       Гоголь властно встал на пенечек:       - Попрошу соблюсти!       Пушкин так и прыснул со смеху - пафосного обличения не получилось.       - Ну что же вы, Жорж! Поднимайте! Быстрее, а то ещё немного, и я упаду от смеха!       Дантес изо всех сил отпирался, но навалившийся со всех сторон народ почти содрал с него рубашку. Взору открылась защитная кольчуга. На радостях Пушкин выстрелил в воздух.       - С'est la vie, monsieur Dantes!       Гоголь ловко спрыгнул с пенечка и побежал поздравлять Пушкина с победой. Все вокруг всё хохотали над ситуацией. Ира была горда собой, Настя - счастлива.       Вдруг на горизонте показалась Наташа.       Пушкин побледнел и спрятался за Гоголя.       - Микола, задержи ее, пожалуйста! Спаси меня. Опять.       Гоголь тут же дал деру в противоположную сторону Натальи. Настя оробела: неужто подруга бросила в беде?! Однако она вмиг почувствовала себя моложе и вновь наступила темнота.       Ира и Настя снова перенеслись в настоящее время, и первым делом стали гуглить информацию. Да! Пушкин умер в глубокой старости, окруженный внуками и правнуками.       - А что же наш хитрый малоросс? - Настя бросилась к книжному шкафу. Быстренько пробежав глазами томик Гоголя, она радостно завопила:       - Ира, ура! Получилось!       Подруга заглянула через плечо и обомлела. На темной обложке книги золотыми буквами было напечатано: " Н. В. Гоголь. Мертвые души. Том 2-3."