More Than This

Сентябрь подкрался к нашим окнам, стучась в окна дождем, чтобы впустили в свои жизни. А мы закрывали окна. А мы с сожалением оглядывались, словно говоря: "Прости". Словно и правда жалели о чем-то.
 И дождевые тучи не сдерживали своих слез, надеясь на поддержку людей, которые только и прятались под зонтами. Тогда, в сентябре, пришла ты.
Надо сказать, удивила. Я даже испугался. Нет, не так - я реально испугался. Ты стояла у входа в нашу комнату, облокотившись спиной о стену, внимательно глядя на меня. И ухмылялась. Я думал, что схожу с ума. А ты стояла, не смев пошевелиться. Распущенные волосы спадали на плечи, они отрасли до груди; на тебе была школьная форма - джемпер, рукава которого, как и всегда, были закатанв до локтей, блуза, расстегнутая так, чтобы было видно крестик на твоей цепочке, короткая черная юбка, как обычно. Ничего, казалось, не изменилось в тебе.
 Но..откуда на твоей груди шрам? Заживающий шрам, но еще красноватый, 'красовался' меж твоих грудей.
 Я только тогда заметил, что ты не дышала.
А на руке был браслет, который я подарил тебе на день рождения.

 Этого не могло быть. Не могло.
 Да, точно. Ты мне мерещилась.
 
Потому что когда я открыл глаза, тебя не было. Исчезла, испарилась, растаяла в воздухе. Тебя не было.

 Тогда я испугался еще больше.
Упав на кровать, я провел ладонью по лбу, стирая пот. Этого не могло быть.
Этого не было. ***

 -Макс, слушай, ты странный какой-то, - Лиза сидела на моих коленях. Ее длинные светлые покрашенные волосы 

[были не такими как у тебя, отвечаю] касались моих ног. Огромные зелено-голубые глаза с интересом и беспокойством взирали на меня из-за спины, стараясь найти ответ найти вопрос в моих. Но..она не умела. Нет. И я знал, то никогда не научится. 

Юля сидит на подоконнике - там, где можно найти ее, когда нигде нет, - женского туалета. В руках она крутит пачку сигарет, не решаясь почему-то взять еще одну. Задумчивый взгляд устремлен в окно, туда, за стекло. Где меж ветвей лесу бегают белки, стряхивая снег. Где в сугробах играются дети. Где прячутся пары, чтобы поцеловаться. Она все это видит,видит каждую ветвь, каждую снежинку, каждого ученика, в одиночестве бредущего меж деревьев. Но не заметила Максима Морозова, вошедшего в комнату. Только спустя несколько минут почувствует его, обернется и ухмыльнется. Она все видит, он знает. Видит каждый шрамик на его лице, видит, что он хочет сказать ей. У нее феноменальное зрение. У нее феноменальное сердце. Никто не видит людей так, как она. Никто.
Только она. Она только его.
 Она
навсегда
только
его.

 -Все в порядке, - и она не увидела, как я соврал. Она никогда не сможет увидеть. Она - не ты.
Поэтому, улыбнувшись, Лиза наклонилась и поцеловала меня. У нее 
 [другие губы]

 все такие же испуганные глаза, но она улыбалась. А ты...ты даже глазами врала.
 У тебя была самая лживая душа.
 
***
 
 Ты снилась мне.
Снилось, как я прижимаю тебя к себе, вдыхаю запах твоего парфюма, перебираю светлые волосы, целую губы. Тытыты. Одна.
Ты и я.
 Я знал, что это все снится.
Я боялся просыпаться, боялся упустить.
Но ты приходила вновь. 
Я, наверное, сошел с ума.
 *** 

-Морозов.

 Это - первое, что ты произнесла за последние месяцы. Ты снилась мне уже несколько месяцев, изо дня в день, каждую ночь ты приходила ко мне. Я ждал ночи, ждал, ждал тебя. Твои губы, твое горячее тело.
Но я не ожидал снова услышать твой голос.
 Не ожидал. Нет. Помню, как Андрей застал меня в слезах.

 *** Тогда выпал первый снег.
Первый снег
 [без тебя]

 который я увидел с другого ракурса. Странно звучит, наверное. Но никогда я так не ненавидел его. Каждая снежинка напоминала о тебе, девочка-зима. Такая же холодная, но тающая в руках. Такая же неповторимая.

 Моя девочка-зима. Даже твой холод в глазах я смог растопить.
Смог.
Тебя преобразить. Сумел. Моя девочка-зима.

 А снег падал.
И ты стояла рядом. Ты улыбалась и плакала. Слезинки катились по твоим щекам, наровя замерзнуть на них, но они были слишком горячими.
Ты была почти настоящей.
И слезы - они были настоящие. Я чувствовал их соль, целуя твое лицо. Но ты не останавливалась, лишь уткнулась в мое плечо, трясясь. Твои плечи тряслись. Ты казалась такой хрупкой, что...я боялся разбить тебя.

 -Морозов, - шептала меж всхлипов. - я люблю тебя, Морозов, слышишь?
 Это был не сон.
 *** Ты приходила ко мне. Была рядом почти всегда. Ты почти всегда улыбалась.

 Но все думали, что я чокнутый.
Они не видели тебя.

 Я свихнулся на тебе.
 Я сходил по тебе с ума.
 Я был помешан.
 Ты стала всем.
Внезапно вновь появившись в жизни, ты перевернула только установившийся спокойный мир.
 Зачем?

 -Прости.
 -Самойлова.
 -Морозов.
 -Я схожу с ума.
 -Я люблю тебя.

 Я чувствовал тепло твоей ладони, чувствовал твой запах.
 Но ты не дышала. Я не слышал биение твоего сердца.
Оно было в другой.
 Ты с болью смотрела на ее грудь, когда она стояла рядом со мной, держа ладонь на шраме, сжимая крестик.
Тебе было больнее, чем мне.
 Мы оба помешались друг на друге.
Мы оба сходили с ума.

 *** 

-Максим, ты не можешь уйти! - тушь размазалась, черные пятна под ее глазами растекались из-за потока слез. Лиза стояла на коленях; ее растрепавшиеся волосы касались пола. Она

 [плакала совсем не как ты]

 исцарапала ладони в кровь. Из-за меня.
Ты из-за меня когда-то перестала улыбаться. -Ты..не поймешь.
 -Почему?!
 -Ты никогда..не станешь ей.
 -Максим, ее нет! Ее нет, понимаешь? Когда ты примешь это? - Лиза соскочила на ноги. Ее лицо исказил страх. - Когда ты смиришься с тем, что она умерла? -Она жива. Она со мной, - я взял тебя за руку. Ты улыбнулась и сжала мою ладонь в ответ.
 -Морозов...- Виноградова с ужасом смотрела на нас меня. Она вмиг перестала плакать, лишь беззвучно открывала рот, хватая воздух. - Ты..свихнулся..
 -Нет. Она здесь, рядом..
 -Ты свихнулся на ней... Ты...ненормальный. Ты сошел с ума. Максим, ты свихнулся.
 Виноградова провела ладонями по лицу, тяжело дыша, еще раз оглядела меня и выскочила из комнаты. Я только сейчас заметил, что больше не чувствую твою ладонь. Ты испарилась.
 Что?