***
Освальд всегда видел Рейчел прежней: точёная фигура, смуглая кожа, волосы по плечи теплого цвета каштана, стальные глаза с сине-зелёной радужкой. Рэйчел… Имя напоминало ему реку. Радиация изменила её, но глаза остались прежними. Словно в насмешку болезнь оставляла в них жизнь. — Освальд, — явно слышал он её голос, войдя в нужный дом. Уже не её, скорее, остаточной энергии. Рэйчел лежала на спине, на полу, с пистолетом в вытянутой руке. Течение болезни прекратилось с последним ударом сердца. Освальд встал на колени и притянул Рейчел к себе. Он остался один. Без права сдаться.***
Следующий удар прилетел, ожидаемо, в спину: дикие гули перестали воспринимать Освальда, как лидера. Они осели в заброшке, ставшей могилой Рейчел, и тупо смотрели на него, будто на самом деле понимали безысходность ситуации, куда больше него. Освальд вышел на улицу в тяжёлых чувствах. Со стороны Ядер-Мира гремел салют, прямо как до войны. Освальду незачем было знать имени женщины, вернувшей жизнь этому месту. Сперва он принял её за члена одной из банд рейдеров-головорезов, но она оказалась иной. Уничтожила всех, освободила поселенцев, взяла под контроль электровышку… отдала ему голозапись Рейчел, благодаря которой он нашёл её тело. Освальд не хотел оставаться в Ядер-Мире. Необходимо было срочно действовать, но как? Неужели Рейчел была права? Лекарства нет, зато есть почти целая обойма в пистолете. Освальд плутал по дорогам, обдумывая новый безумный план в своём неизменном смокинге. Цилиндр и меч он оставил на память безымянной женщине. И тут услышал чьи-то шаги за спиной. Так ходили только люди и разумные гули. Он развернулся и использовал излюбленный трюк — телепортацию. Всколыхнув радиационную пыль, окрасившую пространство зелёным, появился у незнакомца за спиной и достал пистолет. — Значит, я не ошибся, — хитро произнёс тот и медленно обернулся. Красный сюртук, треуголка, сапоги с широким голенищем, знакомые шрамы гулификации на лице. — Ты Освальд? Тебя ищет наша общая подруга. — У меня нет друзей, — ответил Освальд, не опуская пистолет. — Наш человек, — коротко рассмеялся незнакомец. — Можешь звать меня Хэнк. Я из Содружества, и я сообщением. — Слушаю. — Сперва убери пушку. Ты, смотрю, не прост, но я тоже много чего умею. — Посмотрим? — Эй, я сказал, что не драться пришел. Ты чего такой дерганный? — Не доверяю чужакам. — Это похвально, конечно, — закивал Хэнк. — Только, если ты меня сейчас грохнешь, то не узнаешь большой секрет. — Ты в моём театре не работал? — ядовито улыбнулся Освальд, оглядев его с ног до головы. — Увы, нет. Давай, сядем где-нибудь, и я тебе всё расскажу. — Лучше здесь. — А. Позабыл. Охраняешь несчастных одержимых. Освальд подозрительно нахмурился. — Нора просила передать, что у неё есть то, что тебе нужно. Ты её знаешь. У неё твой реквизит. — Значит, Нора… — О, вижу, в первый раз слышишь? Она отзывалась о тебе, как о хорошем друге. Освальд рассмеялся, убирая пистолет: — Спорное мнение. Она пришла в мой дом с оружием, вырезала половину моих диких братьев и сестер, а потом отдала мне голозапись, на которой погибает моя девушка. Такая себе дружба. Прежде чем мы поняли истинные мотивы друг друга, пришлось немного пострелять и поплавать в радиации. — О, да у вас «химия»? — взгляд Хэнка одобрительно сверкнул. — Ну что? Пригласишь отдохнуть? Я невесть сколько топал сюда, а ещё больше искал тебя.***
— Значит, на диких гулей лекарство не действует, — протянул Освальд, потягивая бурбон. По углам дремали одичавшие выжившие. Человеческая еда их уже тоже не привлекала. — Не пойдешь со мной, есть шанс присоединиться к ним, — сказал Хэнк, проследив его взгляд. — Без помощи Норы тебе не сохранить разум. А она хочет тебя спасти. Она теперь большая шишка в Институте. Слышал, наверное? — Институт уничтожает таких, как мы. Я много чего слышал. И видел тоже. — Времена меняются, — пожал плечами Хэнк, капитально захмелев. — Она прислала меня к тебе в надежде, что «гуль гуля поймёт». А я, между прочим, мэр Добрососедства, правда, не любящий штаны зря протирать. И гулем я стал… недавно сравнительно. Он коротко взглянул на Освальда. Тот слушал внимательно, даже отставил бутылку. — Был у меня брат, — Хэнк хрипло рассмеялся, — старший. Жили тихо, никого не трогали. В хижине на берегу. Затем переехали в самый большой город Содружества — Даймонд-сити, — он ненадолго замолчал и поморщился, явно вспоминая что-то неприятное. — Как только мы обосновались там, я перестал его узнавать. Он развернул масштабную кампанию выборов на должность мэра под лозунгом «Человечество за Макдонаха». Из-за неё все гули были изгнаны из города. Я ушёл вместе с ними в знак протеста. — Благородно, — вставил слово Освальд. — Мы искали помощи, перебрались в Добрососедство. Я тогда сильно сдал, начал экспериментировать над собой. Кололся всякой дрянью, «уходил в отрыв». И однажды очнулся с этим, — Хэнк указал на своё изуродованное лицо. — Во главе Добрососедства в то время стоял подонок по имени Вик. Управлял бандой громил, которые «выпускали пар» на местных жителях. Все, кто мог спрятаться, прятались. У меня же тогда ничего не было. Дошло до того, что паренька-бродягу забили насмерть на глазах у всего города. Я забился в угол и докололся до передоза, чтобы… лицо его не видеть и крик забыть… — Мне жаль, — обронил Освальд, но Хэнк словно не слышал. — Очнулся в Старом Капитолии. Там висела эта одежда, — он дёрнул себя за ворот. — Она словно «звала» меня. На витрине было написано, что она принадлежала государственному деятелю Джону Хэнкоку. Я разбил витрину, переоделся… и пошёл убивать. — Один? — Нет. Я воззвал к жителям города. Это оказалось совсем не сложно. Сперва мы устроили кровавую баню прихвостням Вика, затем повесили его самого. В том же Старом Капитолии, надели петлю на шею и сбросили с балкона. Так меня избрали мэром. Помню, как стоял на балконе в лучах света и кричал: «Я человек из народа и служу народу!». Хэнк снова взглянул на Освальда. Тот понимающе улыбался. — Я ненавижу то, чем занимается Институт. Или занимался... не суть. Я узнал, что моего брата заменили на синта, поэтому он творил террор. Нора, конечно, разобралась с ним, но… я всё никак не могу простить то, что было. Нора — мой близкий друг, она творит очень хорошие вещи, не имеет отношения к моему прошлому, только как его отпустить? Это ведь только мои проблемы, правда? — Да, — согласился Освальд. — Значит, думаешь, что вакцина, о которой говорит Нора, может спасти меня? — Так говорят учёные. Рано или поздно, всем гулям суждено одичать. Тогда под угрозу попадут невинные. Вакцина даёт шанс нам с тобой, но только нам из всех присутствующих в этом доме. Освальд встал и оглядел одичавших. Каждого он помнил по имени, каждого знал в истинном облике. — Я не буду их убивать. Не важно, что у них гнилая каша в головах, в прямом смысле. Я не могу. — Тогда давай просто уйдем, — неожиданно сказал Хэнк, хотя открыть огонь ему самому было проще. — Кто знает, может, Институт разработает ещё что-нибудь? И тогда мы снова сюда придём. Дикие гули живучие, как я знаю. — Могут спать годами, — выдавил из себя Освальд. Пряча слёзы, плескавшиеся у самых зрачков, вдруг посмотрел прямо. — Веди, бывший гладкокожик.***
Нора как раз вернулась в родной город глубокой ночью. Не спалось, хотя очень хотелось. Она подошла к зеркалу в ванной, протёрла пыль. Зеркало ответило ей красивым и чистым отражением. Нора улыбнулась с тёплой грустью. Сколько они воевали с Нейтом за возможность первым умыться и почистить зубы? А что было, когда их обоих кто-то ждал в одно и то же время? Правильно. Такую встречу можно и отменить в итоге, сославшись на неотложные дела. Например, на банальное желание побыть наедине друг с другом, и с сыном. Шаги на кухне отвлекли Нору от воспоминаний, разбудив неприкрытую неприязнь. Сколько раз придётся просить поселенцев не шастать по дому? Нора развернулась и вздрогнула. В дверях стоял Освальд. В прежнем смокинге, уже успевший бесцеремонно вытащить из шкафа в спальне свой цилиндр и надеть. Только глаза… Глаза Освальда покрывала бледная плёночка. Вёрджил предупреждал её — это знак необратимых изменений. — Освальд? — решилась тихо окликнуть Нора. Она прекрасно помнила о его способностях, талантах, которые мутация только усилила. Он мог телепортироваться, умел «воскрешать» на время убитых собратьев с помощью радиации. Умел убивать так, что никто ничего не слышал. Хитрый, неуловимый, изворотливый. — Здравствуй, гладкокожик, — сказал он, улыбнувшись. — Мне передали твоё послание. Нора едва узнавала его голос, а он, казалось, не понимал, почему она так испуганно на него смотрит. — Ты дашь мне лекарство? — Да, Освальд, конечно. — Нору радовало, что он ещё может говорить. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она, обходя его со спины. Главное, успеть закрыть дверь в комнату и позвать на помощь Х6. Телепортироваться самой — означало поставить под удар поселение. — Не могу сказать точно. Кажется, что-то происходит, но я пока это контролирую. — Где Хэнкок? Освальд оскалился и тут же ответил: — Кажется, отстал. Я передвигаюсь быстрее. — Помню, — обронила Нора и захлопнула дверь перед его лицом. — Ты всегда так встречаешь гостей? — прорычал Освальд, ударив преграду, и тут же закашлялся, борясь с собой. — Нора… Я… Не причиню… Снова удар, на сей раз сильнее. Нора схватила Пип-Бой и передала сигнал в Институт. Потом взяла пистолет и прижалась к стеклу. Сомнений не было: Освальд откроет дверь, если, конечно, не вспомнит, что открывать её необязательно. Норе не хотелось, совсем не хотелось его убивать. Скоро в коридоре послышалась возня. Осторожно выглянув, Нора увидела Хэнкока, боровшегося с Освальдом в рукопашную. Нора выстрелила. Лазером прошило Освальду плечо. Он издал страшный вопль, и Нора почти отчаялась, когда вместе с Хэнкоком пыталась его обездвижить. Всё кончено, казалось ей. Они опоздали. — Св… Свяж… Нора наклонилась к Освальду в попытке различить слова сквозь рычание. — Свяжи… Меня. — Развяжется, — логично заметил Хэнкок. — Выиграем время. Нора метнулась к ящику с инструментами и вернулась с изолентой.***
Х6 телепортировал Нору и «обьект исследования», как он окрестил Освальда, прямо в лабораторию Вёрджила. Нору трясло. Она смотрела через широкий экран, как связанный, уже только по рукам, Освальд расхаживает по помещению. — Освальд. С вами говорит доктор Вёрджил. Нора окаменела от его голоса, обняла себя руками и смотрела почти не моргая. — Сейчас я нажму кнопку, и комната наполнится газом. Не прекращай дышать. Не бойся. Тебе нужно вдохнуть много. Это поможет. Освальд ничего не ответил, даже не обратил внимания. — Что вы видите в его крови, доктор? — спросила Нора. Голос её не напоминал прежний, лидерский и жёсткий. Она боялась. Она не хотела его терять, не хотела, чтобы надежда оказалась ложной, она много чего не хотела. — Уровень радиации зашкаливает. Определённый риск есть, но он всегда есть, — сухо отозвался Вёрджил и нажал кнопку. Экран заволокло грязно-розовым дымом, затем Освальд упёрся ладонями в стекло и упал. — Несколько дней. Неделя. Может больше. Затем, нужно сделать ещё один анализ и ввести вакцину внутривенно. — Вы должны знать, доктор, с Освальдом всё не просто. Вам может понадобиться помощь. Не против, если пришлю к вам Охотника? — Х6? — усмехнулся Вёрджил. — Я бы предпочёл мою старую турель. Нора кивнула. Он уговорил директора пойти отдохнуть и пообещал, каждый день отписываться о состоянии пациента. Нора предпочитала видеть всё собственными глазами, но Вёрджил всё же смог отвоевать у неё право на доверие. На двадцатый день «исследования» он прислал Норе странное сообщение: просил спуститься вниз, хотя у них был уговор не мешать друг другу. Нора незамедлительно вошла в двери лаборатории ВРЭ и увиденное её насторожило и восхитило одновременно. С Вёрджилом, который вжался в стену от плохо скрываемого страха, разговаривал Освальд. — Привет, гладкокожик, — гуль оглянулся. Его внешность практически не изменилась, но взгляд стал значительно яснее, а светящаяся кислотным зелёным кожа теперь слабо поблёскивала. — Привет, Освальд, — оторопела Нора. — Доктор Вёрджил, вы в порядке? Тот нервно кивнул: — Я недооценил вашего друга, директор. Он сам, как радиация, двери можно не запирать. Освальд гордо ухмыльнулся и коротко поклонился, коснувшись цилиндра. Актёр… — Есть ещё кое-что. Чистая формальность, — Вёрджил взял в руки небольшого металлического паучка, чёрного с серебристыми лапками и медленно мигающей лампочкой на спине. — Это для безопасности. Если его запустить под кожу, я буду знать, где вы, — он обратился к Освальду, — а ещё информацию о вашем состоянии. Уровень радиации и прочее. Лучше перестраховаться. Со временем, жучка можно будет вытащить. Согласны? Освальд посмотрел на Нору и протянул ладонь. — Я буду следить за вами ещё примерно месяц, чтобы убедиться в стабильной работе вакцины. Директор узнает о любом ухудшении вашего состояния. Тогда вас найдут и снова поместят сюда. — Это угроза? — спросил Освальд. — Нет, гарантия жизни. — Что же… Благодарю, доктор. Освальд приблизился к Норе и мягко коснулся губами её ладони, от чего по телу пробежала дрожь. — Я счастлив, что однажды встретил тебя, — прошептал он. — Жаль только, что моя Рейчел не дожила до этой минуты. Ты вернула мне веру. Нора ценила это. В последнюю встречу он подарил ей поездку на Колесе Обозрения. В довоенное время кто-нибудь посчитал бы это глупым подарком, но после падения бомб оказаться в работающем парке аттракционов, усеянном огнями глубокой ночью… было невероятным чудом, а Освальд умел творить чудеса. Норе с ним не было страшно. — Я ведь так и не спросил, как ты оказалась здесь впервые? — Получила сигнал. Раненый человек попросил о помощи. Я догадывалась, что это ловушка, но было интересно взглянуть, куда же приведёт монорельс. Тем более, я была уверена, что выпровожу рейдеров, хотя бы обманом. Группировки ненавидели друг друга. Это было мне на руку. Ядер-Мир не достоин быть цитаделью головорезов. Это памятник. Нашим детям. Освальд тепло улыбнулся и кивнул. — Ты не хочешь переселиться ко мне, в Сэнкчуари? — спросила она, всматриваясь в очертания лесов, пряничных и карамельных домиков с высоты. — Пока останусь здесь, — он вынул из кармана несколько колбочек с вакциной. — Использую по назначению. Нора совсем не обиделась на воровство. — А потом? — Если не прогонишь…