Под многотонным льдом

***

      Утро не дарит приятных ощущений. Открываешь в глаза в непривычные для себя шесть утра и сразу же устало морщишься. В последний раз ты так рано вставал на соревнования, которые были в твой прошлой жизни. Вытаскиваешь руку из-под головы Киры, аккуратно убирая светлые пряди. Не хочешь шуметь. Хочешь побыстрее уйти, не разбудив девушку. Не готов к утренним задушевным разговорам и обсуждению вчерашней ночи, о подробностях которой в твоей памяти не осталось ровным счетом ничего. Знаешь, что так нельзя. Знаешь, что окончательно убиваешь свою душу. Пальцы ног касаются холодного пола, сонными глазами оглядываешь красно-белую комнату в поисках своих джинсов. Вздыхаешь, подбирая одежду с пола. Чувствуешь себя грязным, хочешь в душ, в свой душ. Сколько за последний год не было подобных ночей, на утро после каждой дико жалеешь о произошедшем. Не любишь пользоваться кем-то, играть, но что-то большее предложить не можешь. У тебя нет моральных сил для поддержки на эмоциональном плаву самого себя, откуда они возьмутся для заботы о ком-то другом? Лимит доброго и светлого в тебе исчерпан. Его мизерные остатки бережёшь для матери и сестры. Хотя быть ласковым маминым сыном и надежным старшим братом постепенно становится все сложнее. Легче всего изливать раздражительность и свои обиды на мироздание на своих родных. Паскудное свойство, ещё никого не сделавшее счастливым. Но ты, как загипнотизированный, идёшь по этому гибельному пути. Слоняешься по квартире точь-в-точь похожей на свою, пока не слышишь сонное:       — Доброе утро. Все-таки разбудил. Черт. Неужели нельзя научиться собираться быстрее? Но ты проверяешь все по несколько раз, наверное, подсознательно не хочешь сюда возвращаться. Сжимаешь зубы, резко чувствуешь боль в спине. Пытаешься растянуться, но спазм оказывается слишком сильным — плохой знак. Видимо, вчерашние активности не прошли даром.       — Доброе, — бросаешь, когда становится немного легче. Постепенно отпускает даже самая сильная боль.       — Ты куда-то спешишь? — Кира внимательно смотрит на тебя, приподнимаясь на локтях. Держит под грудью одеяло, будто вчера вы просто по-дружески ужинали. Обожаешь такую женскую особенность — строить из себя саму невинность после всего, что происходило между вами ночью: после десятка перепробованных поз и громких криков во всех тональностях квинтового круга.       — У меня утренняя тренировка, — врешь, обуваясь.       — Какая тренировка? Ты спортом занимаешься? — с недоверием спрашивает она.       — Я профессиональный фигурист. Был. Сейчас это все в прошлом. Не по твоей воле.       — Врешь, — водит головой, собирая растрепавшиеся волосы в хвост. Их длина с трудом позволяет это сделать, но после нескольких попыток у неё все-таки получается.       — С какой целью? — это допрос начинает тебя определенно бесить.       — Не похож на фигуриста, да и вообще я не думала, что ты имеешь отношение к спорту.       — Википедия тебе в помощь. Дан Балан enter, — в качестве извинения принимаю шарлотку на ужин. Если, конечно, умеешь. Не знаешь, зачем это говоришь. Не хочешь разделять с ней сегодняшний ужин. Чувствуешь вину? Вряд ли. Тебе кажется, ты уже не способен на такие тонкие чувства.       — Подожди. Кофе хоть мог сделать?       — Пока не хочу.       — Мне! — обиженно вскрикивает она.       — Опаздываю страшно, давай сама. Приходишь в квартиру и сразу ищешь аптечку. Спину ломит. Во время секса ты забываешь про свой недуг, хватая партнёрш на руки и сажая их на себя. Это каждый раз напоминает о себе на утро, но беречь себя в моменте ты все равно не научился. Достаёшь ампулы, нарушая десяток правил стерильности и дозировки, вводишь лекарство. Уже через пятнадцать минут становится легче, находишь в себе силы, чтобы встать и заварить кофе. Сначала делаешь маленькие шаги, потом постепенно увеличиваешь амплитуду. Это ужасное утро не стоило вчерашнего вечера, но нужно ведь как-то чувствовать себя живым. Пускай так. Как эгоист, животное, во вред себе и другим. Не собираешься заниматься самобичеванием, в двадцать лет передвигаясь по квартире хватаясь за косяки. Полчаса пьёшь кофе, час проводишь в душе, смывая с себя остатки прошлой ночи. Скоро нужно собираться на тренировку. Злишься. Не любишь жить по чужому расписанию. Но потом понимаешь, что реально хочешь на лёд. Хочешь увидеть Тину и обязательно научить её чему-то новому, тому, что умеешь сам. Яркое чувство из детства наполняет тебя энергией, и ты даже пугаешься его. Все-таки начать тренировать было не таким плохим решением. Хотя не уверен, что этого азарта хватит хотя бы неделю.

***

Выходишь на стадион, медленно спускаясь ко льду. Твоя ученица уже рассекает лёд. Хитрая нашла решение — скомбинировала части костюмов: снизу на ней лосины из нового серого, а вот сверху твоя любимая олимпийка лимонного цвета. Волосы собрала в легкий низкий хвост, так что, пшеничный блеск видно издалека. Красивая. Юная. Немного невыспавшаяся, но это ей не мешает. В глазах огонь. Вся отдана своему делу и мечте. Тина повторяет упражнения, которые ты дал ей вчера. Старается, видишь с каким усердием и внимательностью она выполняет элемент за элементом. Тебе необъяснимо приятно, как она относится к твоим знаниям и опыту. Ей не жалко их доверять. Один из прыжков не получается, Тина бьет ладонью по льду, что-то проговаривая себе под нос. Но встаёт и хладнокровно идёт на следующую попытку. Скрещиваешь за неё пальцы и внимательно наблюдаешь за техникой. Разгон хороший. Змейка. Мощное отталкивание. Винт. Неплохое приземление с чуть заметным покачиванием. Получилось. Но Тина не останавливается, радуясь победе, поправляет язычки и идёт на закрепление элемента. Характер. Видишь его в ней и на несколько минут напрочь забываешь о своём плане. Если по-настоящему захочет, победы к ней придут. Наверное.

***

Тина

      — Тина, прыжок — это отдельная маленькая жизнь, с этапом подготовки, на котором происходит заложение фундамента, от устойчивости которого зависит высота и красота прыжка. С кульминацией — ярким раскрытием всех существующих в тебе возможностей. Это настоящий отрыв от реальности, зависящий от степени твоей самостоятельности и мастерства. Миг настоящей свободы. И с приземлением — твёрдым соприкосновением с землей, в котором заключается сила твоего внутреннего стержня, умения контролировать эмоции. Звучит, сложно. Но забивать голову не нужно. Нужно просто прожить его. Честно и искренне. Твоё тело сделает все само, если твой мозг позволит ему взлететь…. Не можешь забыть слова своего тренера, снова и снова прокручивая их в голове. Хочется сбежать и записать их, чтобы не потерять ни слова. «…позволит взлететь»

Сегодня первый день на пути к квантовому прыжку в твоей карьере — попытка четверного. Дан долго говорит с помощником тренера, потом проверяет оборудование. Морщится, заново закрепляет страховочный ремешок. Не понимаешь, почему он так волнуется, видел на каких «удочках» ты прыгала в своём городе. Наконец, он закрепляет ремень на тебе и даёт последние наставления, которые ты едва не пропускаешь мимо ушей из-за волнения. Странное ощущение не покидает тебя, пока его сильные руки проверяют ремешки на твоей талии. Практически не дышишь, поднимая шею вверх, чтобы не соприкоснуться с Даном дыханием или взглядом. боишься стесняешься — вопрос. Помощник что-то настойчиво говорит Дану. Но он говорит уверенное «нет» и берет в руки удочку. Ты выдыхаешь и, дождавшись его разрешения, начинаешь разгон. Все как он описывал — прожить, позволить своему телу взлететь. — Ну что, Тина, сможешь?

***

Дан

Первая попытка оказывается неудачной. Ты останавливаешь ее ещё на моменте отталкивания. Не можешь позволить начать прыжок с ошибкой на первом этапе. На всякий случай ещё раз проверяешь оборудование и одобрительно киваешь, видя все виды волнения на ее лице. Не бойся, я сам боюсь за тебя. Но хочу подарить тебе веру В этот раз Тина делает все правильно. С внимательностью коршуна следишь за каждым движением и в нужный момент поднимаешь удочку. Высота получается приличной, ее с остатком хватает на четыре оборота, но из-за перекрута она приземляется в бабочку. Несмотря на помарку на приземлении, для первой попытки очень даже неплохо. Она справилась. Смотришь на расцветающее от радости лицо, смахивая с губ улыбку, как остатки кофе. С переполненными ужаса и восхищения глазами Тина подлетает к тебе, не зная, как выразить свои впечатления. Обожаешь видеть в людях эту эмоцию — кайф от своего дела. Живительная энергия девочки хлещет тебя по щекам, что ты с трудом поддерживаешь свой привычный равнодушный вид. Она целенаправленно рушит твои привычки Ударяешь ее по плечу, но быстро вспоминаешь, что пора сформулировать замечания. Но она ждёт похвалы и ты просто не можешь оставить Тину без неё:       — Молодец. Суть поняла, только теперь попробуй лучше сгруппироваться во время прыжка и быстрее раскрыться на выезде, чтобы успеть поставить ногу. Отдохнёшь?       — Хочу ещё попытку, — с боевым рвением говорит она, поправляя крепление. Если честно, ты и не сомневался.       — Ну давай, — соглашаешься ты, рассуждая, когда настанет тот самый момент, когда тебе придется её останавливать. И как ты будешь это делать. Пока она кажется тебе несущейся с бешеной скоростью хрупкой птицей, которая однажды почувствовала вкус свободы и никому не позволит его лишить. В этот раз хочешь постараться уменьшить высоту, поэтому немного наклоняешься, перенося вес тела на носки. Внимательно следишь за Тиной. Она отталкивается, ты хочешь дёрнуть удочку, но в самый ответственный момент ощущаешь резкую боль, прокатывающуюся по всему позвоночнику. Пытаешься что-то сделать, но руки не могут дёрнуть конец без опоры в спине. Черт. Конец удочки выпадает из твоих рук. Проклятая звенящая боль, которая сопровождает тебя уже год, полностью парализует тело. к этой боли просто невозможно привыкнуть. С трудом делаешь вздох и исподлобья смотришь на Тину. Коришь себя за самонадеянность, помощник ведь предлагал тебе поберечь себя. Черт, черт. Тина все-таки идёт на четвертый оборот. Либо не поняла, что помощи от тебя нет, либо поняла слишком поздно. Время замедляется. Достаточно секунд для того, чтобы до смерти испугаться за неё. Но недостаточно, чтобы успеть, хотя бы попытаться помочь ей спасти прыжок. Достаточно жесткое соприкосновение со льдом, глубокий присед. Но Тине хватает сил на чистый выезд. Она приземляет чистый четверной прыжок. На первой же тренировке. Не думал, что подобное вообще возможно. В сознании купа чувств: страх, восхищение и настоящий шок. После выезда, девочка бросает на тебя испуганный взгляд. Ёжишься. Ее ноги подгибаются. Она падает на лёд. Потеря ориентации в пространстве, страх от осознания того, что ты сейчас сделал, бешеный адреналин — тебе знакомы эти чувства, но они стали постепенно уходить на задворки сознания. Тина возвращает их тебе. Теперь они ощущаются по-другому. Но также сильно, как раньше. Она возвращает тебя к жизни       — Ну чего ты испугалась? — подкатываешься к ней, все ещё не разгибая спину. С трудом садишься рядом, давая девочке возможность немного приблизиться к тебе. Она дрожит, и ты удивительным образом дрожишь вместе с ней, — ну что ты, ты же умница, прыгнула. Сама. Пытаешься успокоить, но если честно, у тебя это получается плохо. Она начинает дрожать ещё сильнее. Накрываешь покрасневшую от холода ладонь своей. Тина поднимает голову и замирает. Только сейчас понимаешь, что потерял очки. Смотрит тебе в глаза, впитывая в себя энергию, о существовании которой ты и не подозревал, и постепенно успокаивается.       — Я уже после прыжка увидела, что удочка не поднялась и…       — И удивилась, насколько ты сильная?       — Я просто не думала, что могу.       — Ты смогла, Тина, и ты даже не представляешь, что ещё ты можешь, — говоришь искренне, не успевая одернуть себя за надежду, которую даёшь ей, — Сможешь встать? Всматриваешься в голубые, пытаясь понять, пришла ли она в себя или нет. Протягиваешь руку, Тина берётся за нее и привстает. Делаешь попытку встать сам, но замираешь. Пока не можешь. Но чтобы не подать виду, что с тобой что-то не так, сжимаешь зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, и встаешь на ноги на морально волевых.       — Можно попробовать ещё раз? — спрашивает Тина, отряхивая колени от частичек льда.       — Нет. На сегодня с прыжками все. В оставшееся время давай лучше потянемся. Недовольно хмурит нос, но кивает, соглашаясь. Тебя пугает эта девочка-гроза. Сколько же в ней ещё силы? Она идёт переодеваться, а ты прокручиваешь в голове произошедшее. Не можешь простить себя за то, что опустил удочку. Ведь все это могло закончиться совершенно по-другому. Она себя спасла. А ты ее подвёл. Черт.

***

Тина

Вы заходите в зал для растяжки и расходитесь по углам. Он как-то слишком осторожно и медленно раскатывает спину роллером. Ты, решая ему не мешать, садишься в шпагат. Череда вопросов застывает у тебя на губах, а градус странного волнения повышается. Молчите, теряясь в тишине зала. После шпагатов садишься в нелюбимую с детства бабочку.       — Помочь? — спрашивает Дан. Слышишь его вынужденный вздох, становится не по себе. Неприятный осадок застревает в горле.       — Да, если можно, — поправляешь ноги, начиная медленно наклоняться вперёд. Он садится рядом и давит ладонями на лопатки.       — Давай ещё ниже, на выдохе, прочувствуй упражнение, — давит сильнее. Волосы падают на лицо, неприятно колются. Он, как будто чувствует твой дискомфорт, аккуратно собирает твои пряди, убирая их назад. Поджимаешь губы и машинально опускаешься ниже, увеличивая амплитуду. — Вот теперь хорошо. Молодец. Встаёшь и подходишь к зеркалу, чтобы поправить прическу. Дан по-прежнему молчит. Не понимаешь, что случилось. Его что-то тревожит? Видишь, как поник его взгляд и окрасилось вопросами лицо. Не по себе. У него что-то случилось?       — Дан, можно у вас спросить? Поворачиваешься к нему. Его взгляд падает на твои электризованные волосы. Смущаешься, обнимая себя руками.       — Да, конечно, — одергивает себя и делает несколько шагов навстречу.       — Как вы поняли, что я смогу приземлиться сама, без вашей помощи? — смотришь в глаза и видишь в них испуг. Теряешься в догадках. Не знаешь, что делаешь больно.       — Я… — замолкает. Ты поправляешь волосы. Взгляд Дана останавливается на фиолетовой пряди, которая слишком не вовремя падает на твоё лицо.       — Фиолетовая? Это очень красиво… — говорит полушёпотом, и тянется рукой к волосам, как будто теряется в реальности, это длиться долгие три секунды, пока в зрачки снова не возвращается концентрация. — Прости, тренировка закончена, мне пора. Резко одергивает руку и уходит из зала, оставляя твой вопрос без ответа и создавая в твоей голове новые. Ты ещё долго стоишь, ощущая, как по коже бегают мурашки. Сегодня ты прыгнула свой первый четверной, а мысли совсем не о нем…