Помощь с того света

      День близился к завершению. Повеяло вечерней прохладой, от воды потянуло сыростью. Пожалуй, самое время отправляться восвояси.       Владимир Иванович, пожилой, но ещё крепкий, энергичный человек, сидел с удочкой на берегу небольшого озера. Рыба больше не клевала.       Дед поднялся с травы и позвал внуков:              — Генка, Максимка, берите ведёрко с рыбой, садитесь в машину, пора ехать домой.       Из кустов резво выскочили двое мальчишек девяти и одиннадцати лет. Глаза пацанов горели весёлым задором. Было видно, что хоть и устали за день, но ещё не набегались и точно бы не отказались задержаться здесь до конца лета. Этим городским ребятам, привыкшим с детства видеть вокруг только типовые многоэтажки да асфальт на улицах, сегодняшний вольный день показался праздником. Ведь можно делать всё, что душе угодно: носиться босиком по траве, купаться, загорать, ловить подлещиков с окунями, а после с аппетитом уписывать за обе щёки вкуснейшую уху из собственноручно выловленной рыбы.              — Дедуля, давай ещё чуточку здесь побудем, — почти в голос заканючили братья. — Ну, пожа-алуйста, ещё полчасика-а.       Владимир Иванович с доброй улыбкой посмотрел на шустрых сорванцов: и то верно. Когда ещё удастся так хорошо отдохнуть да порыбачить? Август заканчивался. Скоро сентябрь, дожди зарядят, мальчики пойдут в школу…              — Ладно, будь по-вашему, — подмигнул дед. — Разведём костерок. Там в котелке ещё уха осталась, погреем и доедим. Не выливать же такую вкуснятину.       Когда всё съели и помыли котелок, рыболовы разлеглись вокруг костра. Незаметно совсем стемнело. На небо взошла луна, замерцали звёздочки. Группы деревьев, что ещё днём приветливо шелестели листвой под дуновением ветерка, теперь выглядели сплошной чёрной стеной. Лес казался таинственным и жутковатым, словно там, в тёмной его глубине, затаился зверь неведомый и только выжидал момент, когда бы выскочить.              — Ну что, притихли, братцы-удальцы? — нарушил молчание Владимир Иванович. — Домой-то собираетесь или здесь хотите заночевать?       Максимка, тот пацанёнок, что помладше, ближе придвинулся к деду, теснее к нему прижался и просительно заглянул в лицо:              — Дедуля, ты много всего знаешь. Расскажи нам что-нибудь интересное.              — Да я уже всё вам рассказал.              — Нет, не всё, — вмешался Генка и затеребил деда за рукав. — Лучше что-нибудь страшное, чтобы мороз по коже.              — Страшное желаете услышать? А вы точно не испугаетесь? Маме пожалуетесь, она станет ругаться, что дедушка деток совсем застращал.              — Не испугаемся. Мы с Максимкой таких жутких видиков про всяких вампиров насмотрелись, и то не струсили.       Дед весело глянул на мальчишек.              — Про вампиров говоришь… Ну ладно, поведаю вам одну правдивую историю, которая случилась очень давно, когда я сам был таким же парнишкой, как и вы, лет десяти, не старше. А произошло это в году семидесятом прошлого, двадцатого века.       Мальчишки поудобнее устроились и приготовились внимательно слушать.              — Помню, вот также, в августе надумал мой отец съездить к себе на родину, в Алтайский край, и взять меня с собой, познакомить с родственниками, показать любимые с детства места. Получил он очередной отпуск на работе, отбил родичам телеграмму, чтобы готовились принять гостей. Мать упаковала нам чемодан, и вот мы с папаней уже мчимся на поезде в сторону города Бийска. Потом надо добраться до Горно-Алтайска, а дальше недолго трястись на автобусе до села М, где родился и вырос мой отец. Ваш, значит, прадедушка, Иван Петрович.       Приехали мы, как сейчас помню, днём. Отец мой сразу направился к тётке Федосье. Та жила одна в большом доме. Понятно, обрадовались встрече. Федосья собрала на стол, а сама побежала оповестить родню, дескать, Ваня с сыном пожаловали. Вечером, как и полагалось в таких случаях, затеяли семейный праздник с выпивкой, песнями и плясками. Ну, так всегда раньше делалось в деревне. Сейчас-то там скука, все стараются уехать, работы нет. А тогда народ держался за хозяйство, дел на ферме хватало и других занятий, каких немало отыскивалось. Главное — не ленись. В клубе кино не по разу в неделю показывали. Скажу вам, ребятки, я же тоже в городе вырос, как и вы, а здесь, получается, впервые попал в деревню. В прошлые-то лета меня родители всё к морю возили. Целый месяц мы купались, загорали, а тут вот папаню потянуло в родные места. Надо признаться, что на Алтае мне больше понравилось, чем на море. Хоть плавать запрещали в реке, Катунь там протекает очень бурная, но я находил множество других увлекательных проделок вместе с местными деревенскими мальчишками.       Так вот, однажды отец позвал меня сходить с ним в лес, кедровник. А то я ни разу не видел, какие из себя эти деревья. Орешки кедровые, понятно, ел, когда нам родня посылки присылала. А как растут эти орешки, в каких шишках помещаются, не представлял. Село как раз расположилось между горами и лесами. Очень живописное местечко. И скажу я вам, внучата, кедры — это вам не ёлки да сосны. Красавцы, одно слово — красавцы! Мощные, стройные, с мохнатыми лапами. Иглы длинные, густые. Шишки большие, иная и в руку не поместится, такие крупные шишки у кедров.       Топали мы себе по тропинке и любовались, воздухом смолистым дышали. Так не заметили, как забрели в незнакомые края. Надумали повернуть и пойти обратно, но сколько ни шли, места всё чужие. Хотя почему? Ведь мы с тропы не сходили и заблудиться вроде как не могли. Что за чудеса? Обратно повернули, пошагали вперёд. Может, случайно всё-таки подались не туда? Но нет, вот она, под ногами, та же тропка, слегка заросшая травой. А в чаще вдруг тихо стало. Птицы совсем смолкли. Слышно даже, как сухие иголки с веток кедров сыплются. Да и небо в просветах между верхушками посерело. Заморосил мелкий дождик. Что такое, совсем мы, похоже, заплутали…       Вдруг белка из-под ног как выскочит. От неожиданности я аж подпрыгнул и зачем-то бросился за ней вдогонку. Зверёк по стволу вскарабкался и был таков, мигом скрылся. Я помчался к отцу назад, далеко же я оторвался. Слышу, зовёт меня папаня и сам спешит ко мне по дорожке. Кинулся я к нему навстречу, не заметил торчащего из травы корня, запнулся и во весь рост упал. Когда отец подбежал, я сидел на земле и ревел. В кровь разбил себе коленку. Ладно бы только это, так угораздило меня серьёзно повредить лодыжку. На перелом даже походило, так отчаянно болело. Ступать совсем нельзя. Ну что тут делать?       Уже завечерело. Куда идти — неизвестно. Везде сплошные незнакомые дебри. Да ещё нога у меня раненая. Отец поднял меня на руки. Стоит и думает. Глазами упёрся в землю. Чувствую, волнуется он сильно за меня, переживает: вдруг тяжёлая травма, воспаление начнётся… Пока он так обдумывал ситуацию, спустился туман. Прямо совсем стало ничего не видно. И откуда ему было взяться?       К счастью, вскоре марево рассеялось. Вдруг видим — между деревьями горит огонёк. Отец вмиг воспрянул духом и заспешил к свету. Может, это люди из деревни нас разыскивают? Закричал, стал звать, но никто не откликнулся. Наконец вывела нас тропинка к одинокому дому в лесу. Стоит бревенчатая изба на поляне, не большая и не маленькая. Светятся два окошка. Значит, там внутри кто-то живёт. Отец постучал в дверь, и та сразу раскрылась, словно только нас там и ждали. На порог вышла щупленькая старушка. Улыбается, лицо доброе, а глаза молодые-молодые, смотрят пристально, с хитринкой. Пригласила она нас в горницу. В комнате чисто, тепло, уютно. На полу расстелены домотканые дорожки. Вдоль стен расположились две широкие лавки. У окна стол, застеленный белой вышитой скатертью, рядом примостились три табуретки. В углу комод. Ну, всё, что бывает в деревенских избах, здесь присутствовало. Печка русская, побелённая извёсткой, а там кот рыжий сидит и важно сверху поглядывает. Отец положил меня на лавку, а сам остался стоять рядом.       Старушка зашла в смежную комнату и вынесла оттуда широкие полоски ткани наподобие бинтов. Налила в таз воды, обмыла мне рану на коленке и замотала полотном. После прикоснулась к моей лодыжке, которая уже успела сильно распухнуть и покраснеть.             «Трещина, — говорит бабушка, — у твоего сыночка на кости». А сама так на опухоль подула и начала потихоньку шептать. Сперва медленно, а потом всё быстрее и быстрее. Наконец приложила прохладную ладонь на повреждение, закрыла глаза и затихла.       Чувствую, легче мне стало. Боль уже не донимала. Старушка от меня отошла и достала из печки маленькую кринку. Плеснула из неё в кружки тёмный отвар и дала нам выпить. Затем радушно пригласила к столу. Отец уселся на табурет и меня устроил у себя на коленях. Хозяйка поставила перед нами большую сковороду жареной на сале картошки, наполнила стаканы холодным молоком, крупными ломтями нарезала хлеб. Пока мы ели, она сидела напротив, подперев подбородок сухоньким кулачком, и смотрела на нас с ласковой улыбкой. Ничего не спрашивала, как будто всё-то она про нас знала. Мы с отцом тоже не допытывались, кто она такая. То ли усталые сильно были, или ещё какая причина, но чудилось: не надо задавать вопросов, потому что ответов точно не получим.       Когда поели, бабушка вынесла нам перину и положила на пол. Достала с печки две подушки и вручила старый овчинный тулуп, чтобы укрылись. Мы удобно устроились и буквально в ту же минуту провалились в сон. Как долго спали, не могу судить, только открыли глаза, когда уже во всю светило солнце. Проснуться-то мы проснулись, но не поймём где. Ясно помнилась вчерашняя старушка-знахарка и её добрая помощь. С недоумением мы осмотрелись вокруг и обнаружили себя лежащими на траве внутри полуразвалившейся избушки. Сгнившие брёвна одной стены совсем выкатились наружу, того и гляди дырявая кровля обрушится. Отец вскочил и потянулся ко мне, чтобы взять на руки, но я уверенно поднялся сам. У меня ничего не болело, я чувствовал себя отлично, полным сил и здоровья. Папаня, похоже, также ощущал бодрость во всём теле.             «Сыночек, бежим скорее, а то нас крыша завалит, еле-еле держится», — тревожно поторопил отец.       Мы подхватились. И правда, кровля сразу обвалилась, будто только того и ждала, когда гости благополучно выберутся.       Хотя мы сами всё пережили, но всё-таки до конца не верилось. Может, нам привиделась бабушка-ведунья? Иногда так бывает, галлюцинация называется. Случайно забрели в это место, упали, да и заснули с усталости? Я глянул на свою ногу: полоски ткани по-прежнему белели на коленке и на лодыжке. Выходит, всё, с чем столкнулись вчера, правда? Старушка в уютном домике в самом деле помогла и накормила? Но тогда где она сейчас? Почему ещё ночью вполне крепкий бревенчатый дом вдруг наутро совершенно обветшал и развалился? Внезапно я ощутил, как жуткий страх охватил мою детскую душу. От испуга я громко заплакал. Отец быстрее взял меня за руку, и мы устремились по тропинке, что петляла между деревьями.       Незаметно, как вышли к неширокой, плотно утрамбованной грунтовой дороге, какая вчера явно здесь отсутствовала. Мы остановились, собираясь подождать. Почему-то в мыслях у нас возникла твёрдая уверенность, что скоро здесь проедет деревенский житель. И правда, не прошло десяти минут, как заслышался конский топот и тихое поскрипывание колёс. Вскоре рядом с нами поравнялась телега, которую тащила старая лошадь. Местный дед Гриня сидел на куче сена и держал вожжи.              «Тпру ты, милая! Охолонь! — надтреснутым тенорком окликнул возчик кобылу. — И что это вы здесь делаете, сердешные. Никак заплутали?» — с добродушной усмешкой обратился старик к нам, неожиданно встреченным в лесу городским гостям.              «Здорово, дед Гриня! Да вот, заблудились маленько», — виновато улыбнулся отец.              «А ведь вас далёко занесло от села. Считай, килОметров двенадцать в сторону лишку дали».              «Так шли да шли, сами не знали куда».              «А у нас тут в кедровниках, бывает, по ночам медведи шастают, а как бы наткнулись на такого косолапого, и что тогда? Давайте, полезайте в телегу, довезу с ветерком. Федосья, поди, вся извелась, бедная».       Мы с удовольствием устроились на душистой сухой траве. Дед зачмокал губами и передёрнул вожжами. Лошадь неторопливо поплелась по дороге.       Поначалу все молчали. Слышалось только поскрипывание и похрустывание камешков под колёсами телеги. Чувствовалось, что моему отцу очень хотелось рассказать деду Грине о ночном происшествии, но почему-то не решался.       Наконец сам старик нарушил тишину:              «А скажи-ка ты мне, друг Ванюша, зачем потащился в лес и мальчонку с собой прихватил?».              «Так хотел сыну показать наши вековые кедры, а то мальчишка щёлкает орехи и не знает, откуда они берутся», — с улыбкой пояснил отец.              «Ага, понятно. Орехи, значит. Ну-ну».              «Да. Что-то не так?».              «Вот я и смекаю: орехи-орехами, но не иначе леший вас по лесу водил. Вона куда далёко за им утащились».        «Нет, дедушка, тут другое…».             «О чём это ты?» — мигом встрепенулся старик, выронил из рук вожжи и уставился на собеседника.       Тогда мой отец подробно поведал о нашем приключении. Дед Гриня внимательно слушал и кивал, в конце вздохнул и похлопал заскорузлой ладонью рассказчика по плечу.              «Вот что я тебе скажу, паря: повезло вам встретиться с бабкой Пелагеей. Не каждому она объявляется, но до вас снизошла. Если бы не старуха эта, так до сих пор плутать вам по лесу. А дебри-то у нас тут ого-го какие густые! Сам, поди, не забыл. Так бы и сгинули совсем, никому не сыскать».             «О какой Пелагее говоришь, дедушка? Я родился здесь, рос, но не слыхал про неё, про бабку эту».       Дед Гриня согласно закачал головой.              «А-а, так я тебе сейчас обрисую подробности. То давненько было. Старики сказывали, в аккурат года за три до войны с фашистами, прибился в наше село мужик с женой и двумя сыновьями. Говорил, что назначен к нам лесником. В деревне жить не захотел, просил помочь изладить ему избу в лесу. Ну, мы все мужики работящие да умелые, собрались гуртом и поставили им дом из брёвен на полянке. Скажу сразу: ладная семейка. Хозяин, хоть и молчаливый, но не вредный, дело своё знал. Сыны ему подсобляли. Жена его хорошая была жэншина, с нашими бабами в коровнике работала. Дела шли неплохо. А тут вдруг, случись страшная война с фашистами, и забрали сыновей лесника на фронт. Самого отца не взяли, немолод уж, да ещё двух пальцев на правой руке не хватало.       Скоро всех деревенских парней забрили в солдаты. Остались старики, бабы да детки малые, вот ещё лесник этот. Не прошло полгода, как горе случилось: убили на фронте обоих сынов лесника. Что говорить, ясно: страдали мамка с папаней, да не вернуть уже было им сыночков. Ещё примерно через год — опять несчастье. Задрал медведь лесника. Осталась Пелагея одна-одинёшенька в избушке на полянке. Сколь её ни звали жить в деревне, не пошла.       Пронеслись годы, закончилась война, многие не вернулись. Люди погоревали, но что делать, надо жить дальше. Пелагея знала силу трав алтайских, да кореньев всяких. Взялась она лечить народ, да так ловко у неё выходило. Всех исцеляла, умница. К ей из города даже врач или аптекарь приезжал советоваться. Так потом сказывал, что нам всем повезло, редким талантом владела знахарка Пелагея. Сердобольная была, денег не брала. Вот так и жила себе потихоньку, пока не померла. Потом мы её всем селом хоронили. Так на кладбище сейчас и лежит».              «Когда она померла, дедушка?» — поинтересовался мой отец.              «Дак уже годков двадцать, считай, прошло», — пояснил дед Гриня.              «Что же получается, бабушка-знахарка помогла нам с того света?».              «Выходит, и с того света Пелагея об односельчанах заботится. Жизни она вам спасла, паря. Уж вы сходите к старушке на могилку. Цветочков для неё сорвите, конфетков там каких на бугорке сложите. Всё ей будет приятно».       Так, за разговорами незаметно въехали в деревню. На кладбище мы потом сходили. Я цветов набрал большущий букет, в сельпо конфет купили, отец рюмочку выпил, помянул бабушку-знахарку, спасительницу нашу. Хотели ещё раз посмотреть на развалины лесной избушки, но всё дороги туда не случалось, а там и уезжать домой подошла пора.       Владимир Иванович замолчал и задумчиво улыбнулся. Потом глянул на мальчишек и спросил:              — Ну что, ребятки, понравился вам мой рассказ про добрую бабушку Пелагею?              — Понра-авился, — протянул Генка, — и совсем даже не страшно.              — Нет, я ни капельки не испугался, — вторил Максимка. — Только странно, неужели по правде такое бывает?              — Да, мои дорогие внучата, много чудес есть на свете, которые пока не в силах объяснить наука, — произнёс бодрым тоном дед и поднялся с травы. — Послушали рассказ, а теперь живо загасите костёр и бегом в машину. Вас уже родители, поди, заждались, волнуются.       Мальчишки послушно залили водой огонь, подхватили ведёрко с окунями и залезли на заднее сидение автомобиля. Спустя примерно десять минут машина благополучно выехала с грунтовой дороги на асфальтированную и, прорезая ночную темноту ярким светом фар, помчалась в сторону города.