***
К собственному стыду, мне пришлось признать, что лагерь полукровок впечатлял своим величием. Каждый дюйм воздуха, запертого под защитным барьером, буквально сочился особой энергетикой, которая обволакивала тело наполняя его небывалой досле силой. Персефона рассказывала, что для полукровок существует единственное безопасное на земле место — лагерь, с до боли вычурным названием «Божественная Кровь». Но, по всей видимости, забыла упоминуть, что это место обладало небывалой красотой, вполне способной посоревноваться с садами матери. Все полукровки живут в домиках. Как объяснил Джексон, которого оставили мне в качестве экскурсовода — судя по стушевавшемуся выражению лица, он был не больно рад этому обстоятельству. Один домик для каждого Олимпийца, но позже по просьбе всё того же Джексона были добавлены еще домики для незначительных богов и богинь. Всего было двадцать таких домиков. Ели полубоги в специально отведённом обеденном павильоне, где каждому домику соответствует свой стол. Я опять же в пролете, ибо домика моей матери, увы, не предусмотрели. Могли, конечно, для приличная поставить, авось богиня решит заглянуть на огонёк, а остаться не где. Видимо руководствовались той же логикой, что и Чейз. Во-первых, навряд ли Персефона — вынужденная годами томиться глубоко под землёй, видя тусклый кроваво-алый свет от искусственного солнца — в своей единственный день, когда может вырваться, решит наведаться в лагерь полукровок, где у неё даже нет детей. Глупо. Во-вторых, даже если богиня действительно придёт в лагерь, то вполне спокойно может остаться в домике своего мужа. Существовали также поле для стрельбы из лука, арена для боев на мечах, стена с лавой для обучения скалолазания, амфитеатр, конюшни, арсенал и Большой Дом. Большой Дом — место, где жил дух Дельфийского Оракула (именно на чердаке) перед тем, как дух взял тело некой Рэйчел Дэр, с которой меня чуть позже и познакомили. Это также является основным местом встречи лидеров домиков для решения основных проблем и обсуждения идей любых заданий. Рэйчел оказалась вполне приятной девушкой, она была смертной способной видеть сквозь Туман, в которую вслелился Дух Дельфийского Оракула. Девушка была похожа на средневековую ведьму: длинные огненно-рыжие волосы, сложённые в аккуратные завитки; ярко-зеленые глаза; пухлые губы и бледное веснусчатое лицо с чётко выраженными скулами. Как только я ее увидела, она без слов передала мне в руки лист бумаги, на котором корявым подчерком было выведено пророчество, которое пришло к ней за пару часов до моего приезда. На данный момент, кроме Рэйчел, никто не располагал сведениями о пророчестве, поэтому все, кто находился в большом доме уставились на меня выжидающим взглядом — как будто я в любую минуту могу вспыхнуть синим пламенем.Мрак жаждет света, она голодна… Минует пять лун и пять на север пойдут, где у богов нету силы, Дочь мудрой богини укажет им путь. В тёмном огне будет гибнуть Олипм, покуда ангел не скинет плети любви. Найдёт он ответы, но сделает выборт — сына Морей, обрекая на гибель. Ненавистная дочь падёт на пути, где закованны в цепи шесть дивных дам. Кровь главного бога поможет восстать. Капля души поражденной в проклятье, прольётся на мраморный лик проотца. Дитя запертой богини спасет заблудшую душу. Всегда рядом враг был. Он не жив и не мёртв. Тьма верный друг, но здесь проклят герой…
— Вы что-нибудь поняли? Аннабет, заместитель директора лагеря Хирон и непосредственно сам директор — загадочный Мистер «Д», который на деле оказался Дионисом — богом виноделия на сотню лет проклятый Зевсом — сидели с крайне задумчивыми выражениями лица. Пророчества — обычно зарифмованные тексты, которые помогают полубогам совершать поиски или определяют судьбу мира и их, в том числе. Но на самом деле, как я уже успела понять, от них обычно больше неясности и недоразумений, чем помощи. Хоть я и не была сильна в расшифроке пророчеств, это определённо не было тем, которое знали те демонические отродья. Я практически была готова възвыть от досады. Не было ясно, сколько ещё мне придётся проторчать в этом месте, прежде чем к Рэйчел придёт новое пророчество. Уверенность в том, что на лагерь не смогут напасть демоны, была где-то между «мало-вероятно» и «барьер их не пропустит в любом случае». Мало кто знает, о глубинах Тартара, в которых нашли себе приют демоны. Человечество за все время своего существования придумало много названий этому, без сомнения мрачному месту — Ад, Хаос, Тартар. Что собой представляет Тартар, есть ли там города и страны — не известно ни одному смертному. Лишь единицы из полукровок смогли найти оттуда выход и, уж поверьте, это приключение они запомнят надолго. Расписывать о том, что можно увидеть в загробном мире, не самое приятное, ровно как и побывать в этом мрачном, кошмарном местечке, кишащем прислужниками Аида и разрывающегося от криков заблудших душ. Никому не пожелаешь такой участи, но, такова жизнь и мы не в праве что-либо изменить. Все мы — лишь смертные, которых Боги, зачастую, просто не берут в расчет, наивно полагая, что до нас просачивается лишь та информация, которую нам дозволенно знать. Вроде где-то у меня завалялась одна из жемчужин. Может пока навестить Персефону, а Рейчел скинет моё пророчество на e-mail? end pov. — Это правда?! У Персефоны есть дочь?! — дверь Большого Дома едва не слетает с петель, запуская лёгкий тёплый ветер и долговязого юношу, на мертвенно-бледном лице которого, сложно было определить эмоций. Его волосы, глубокого угольно-черного цвета были коротко сострижены сзади, в то время, как спереди длинная чёлка находились в лёгком беспорядке и практически скрывала пронзительные, антроцитовые глаза. Прямой нос, тонкий изгиб губ, чётко выделяющиеся скулы и волевой подбородок. Он был высок, гораздо выше среднестатистических подростоков, и явно выше Мелании на добрых пятнадцать дюймов. Сложно было определить телосложение, ибо юноша был одет в армейские ботинки — какие обычнно носят либо служивые, либо байкеры — обычные чёрные джинсы со множеством цепей и бесформенную фотболку того же цвета с огромным черепом во всю спину. Мелании стоило огромных усилий не пошутить про то, что парень похоже косит под Билли Армстронга. Дочь Персефоны тут же сделала вывод, что слухи по Лагерю распространялись, едва ли не быстрее, чем новый скандал украшает сводки The Daily News. — Д' Манжело, мог бы и постучать, прежде чем сносить дверь. Мистер Д. в очередной раз искаверкав фамилию ученика, лениво махнул по нему взглядом, «под шумок» подходя к графину с вином. Деонис, видимо, решив, что это именно тот момент, когда можно попробовать (авось Зевс отвернулся) перелить вино из стеклянного фужера в бокал, но, к сожалению, вино — как и подобает проклятью — превратилось в воду. Для бога виноделия это было оскорблением, но, как известно, на обиженых воду возят… Формулировочка, явно не для итак оскорбленного мистера Д. — Это правда, Херон?! Нико Д’Анджело нарочно игнорирует слова директора. Дионис никогда не отличался любовью к ученикам и прежде, чем из него выбъешь ответ хоть на один из своих вопросов, забудешь вообще за чем подходил. — Теоритически, Персефона ещё не признала Меланию, — кентавр, как бы невзначай, кивнул головой в сторону мисс Вуд. — Я думал, что вы уже знакомы, но видимо, ошибался. Надеюсь, ты не будешь против, если у тебя в домике появится новая соседка. — Новая… простите, что?! Лицо сына подземного владыки искажается в гримасу, а взгляд цепляется за девчонку на которую указал Херон, что сейчас ковыряет паркет носком ботинка. — Отец ни разу не обмолвился, чтобы у Персефоны были дети. То как презренно прозвучало имя матери из уст этого парня, заставило брюнетку иронично приподнять бровь. Не уж-то новые родственнички объявились. В этом их божественные родители были схожи. Они оба до безумия ненавидели детей другого. — Я единственная дочь Персефоны. — девушка прочищает горло, приближаясь к сыну Аида на расстояние вытянутой руки. — Но даже учитывая кто твой отец, мальчишка-сбежавший-с-рок-концерта, это не даёт тебе права смотреть на меня, как на букашку. — А ты запрети мне это делать, — с вызовом бросил Нико. Все присутствующие в Большом Доме значительно напряглись, ощутив насколько сильно, накалилась обстановка, между двумя отпрысками богов. Ко всей иронии, эти вышеуказанные боги были ещё и женаты. Картина была, что надо. Темноволосый юноша, возвышался над стоящей напротив него миниатюрной девушкой. Глаза обоих полыхали небывалой злостью и адским пламенем. Волосы цвета вороньего крыла разметались по спине и плечам брюнетки — словно ползучие змеи, готовые ужалить в любую секунду — губы изломились в противный оскал. Казалось, они оба в любой момент могут обнажить свои мечи и накинуться друг на друга, просто потому что одному не нравится каким тоном, упоминая его отца, с ним говорит девчонка, а другой как он с ней разговаривает и какие пренебрежительные взгляды бросает в её сторону. — Здесь не время и не место для выяснения отношений, — весьма резонно отметил Херон, выступив вперед, разделяя двух недовольных подростков. — Нам необходимо разработать план наших дальнейших действий, и решить, кто отправится в поиск. Полагаю, что присутствие вас обоих не оспоримо! — голос кентавра стал несколько жестче, после чего он смерил строгим взглядом Нико и Меланию. — Я не собираюсь рисковать своей жизнью, в поисках неведомо кого! — заявила брюнетка, на секунду отрывая взгляд от Д’Анджело. — Я пришла сюда исключительно получить свое пророчество, о котором мне, никто не говорит. Поэтому можете слать кого угодно и куда угодно, я — пас. Бровь Диониса медленно поползла вверх, а вино начало переливаться через стакан. Директор лагеря был в замешательстве. Вот вроде и наорать хочется, ведь он директор — или кто, в конце концов — но в, то же время он для нее никто, разве что незначащий бог. А, уж старина Дионис был уверен, что связываться с отпрысками Персефоны, если те унаследовали характер мамаши, себе дороже. Так, что пока Мистер Д, активно шевелил своими божественными извилинами, а вино трансформирующееся в воду, медленно стекало тонкой струйкой на деревянный паркет, все находившиеся в помещении подняли гул.***
Первоначальной темой обсуждения стало: кто же будет этими пятерьмя «счастливчиками», которые отправятся спасать Олимп от грядущей угрозы. Аннабет настаивала на том, что согласно пророчеству должны отправиться все, кто на данный момент находился за круглым столом Большого Дома. В качестве главного довода, которым оперрировала девушка было то, что это не могло оказаться простым совпадением, как стоило Мелании прочесть пророчество и спустя считанные минуты, пятеро полубогов собрались вместе. В то же время в мыслях Мел пронеслось, что у дочурки Афины явно не все в порядке с мозгами, ибо каким боком в пророчестве указанно, что именно она — Мелания Вуд — была одной из тех пяти «героев», когда со всеми остальными все было более ли менее логично. Дочь мудрой богини — определённо Аннабет, которую брюнетка уже мысленно называла зазнайкой. С сыном моря, к пророку не ходи, Перси Джексон, ибо других парней с рыбьими мозгами в лагере не наблюдалось. Кровь верховного бога, из их разношерстной компании, принадлежала только Талии. — Причём здесь я и мальчик-который-переслушал-грин-дей? — У тебя какие-то проблемы?! Д’Анджело сжимает челюсть и едва сдерживает желание стереть ухмылку с лица брюнетка. Сам не до конца понимает, от чего девушка, которую он знает от силы час, уже бесит его до чёртиков одним своим присутствием. — Да. И одна сидит напротив меня. — Прекратите ссориться, как дети в песочнице! — дочь богини мудрости, не без помощи Джексона, с шумом опускает на стол потреппаный фолиант, тем самым фиксируя ватман, на который переписали пророчество. — «…Покуда ангел не скинет плети любви», — девушка процитировала строку, быстро сделав пометку на бумаге, испрещенном маленькими подписями и стрелками. — Это относится к «мальчику-который-переслушал-грин-дей», — фразу: «прости, Нико» можно было с лёгкостью прочесть в её взгляде обращенном другу. — Что касаемо тебя, в пророчестве есть пара строк про проклятье, — Аннабет тут же обводит их красным маркером, поставив рядом подпись Мелания с вопросительным знаком. — И… я не до конца уверена, но «запертая богиня» вполне подходит под описание Персефоны. — А ещё под пару тройку других запертых богинь. Насколько я знаю, она не слишком то жалуется на свое положение, — припоминая ту самую встречу в Аду, когда спасал мать, и каким взглядом Персефона тогда смотрела на его лучшего друга, Перси Джексон внес вполне резонный аргумент, за который тут же был вознагражден двумя скептичными взглядами от Нико и Мел. — То, что папаша этого «недо-рокера» её выкрал не имеет значение, да? Мел не могла дать определённого ответа, почему так старательно и упорно пыталась задеть сына Аида. За последний час они сцепились словами, по меньшей мере, раз пять. Возможно, подействовало пресловутое правило первого впечатления — а произвели они друг на друга, далеко не то, что распологает к приятельским отношениям в дальнейшем. Возможно, платоническая неприязнь, передавалась на генетическом уровне. А потому, отказать себе в удовольствии лицезреть, как и без того чёрные глаза полубога, багровеют от наростояющией злости, увы, не могла. — Достала, — юноша со звучным скрипом отодвигает стул. — Я сваливаю, пока не прикончил эту выскочку. Как буду нужен, дайте знать. — Счастливой дороги, псих, — успела отсалютовать девушка, прежде чем Мальчик-Смерть скрылся в тенях. — Какие будут ещё предложения насчёт пророчества?***
— Твою мать! — воскликнула брюнетка, привлекая внимание девушек, сидящих на порожках домика Афродиты, то что те были отпрысками богини Любви, было заметно за версту. — Чего уставились?! — гаркнула на них, стараясь хоть так выместить на ком-то накопившуюся злость. Они просидели в Большом Доме практически до ужина, но так и не смогли окончательно расшифровать пророчество. Грядёт что-то масштабное, раз речь шла о гибели самого Олимпа. Но никаких зацепок насчёт того, кем мог быть новый враг они так и не нашли. Он рядом… Предатель? Что из себя представляет тёмный огонь, может — это какая-то интерпретации разрушительной войны? Плети любви, связано ли это как-то с делами Афродиты и Эроса? Порожденная в проклятье капля души, которая прольётся на чей-то лик — это же тоже интерпретация, только вот чего конкретно? Что из себя представляет Тьма, которая якобы друг? И наконец, что за заблудшая душа, которую должна спасти дочь Персефоны, да и каким образом она должна это сделать? Куча вопросов без ответов. Чем больше Мелания думала над этим, тем больше у неё начинала болеть голова. А вопросы лишь только добавлялись один за другим, что впору заводить отдельную тетрадь, чтобы их записывать. — Вот скажи мне, Джексон, какого, Зевс подери весь этот гребанный лагерь, эта «лошадь» смеет мной помыкать?! Перси беззаботно пожал плечами. Его вновь назначали провожатыми. В принципе, Джексона устраивало такое положение событий, Аннабет наверняка в это время громила домик Афины, а тут всего-лишь послушать Меланию и сделать задумчивое лицо, как будто на самом полностью с ней согласен. — Не стоит злиться на Херона, он предложил разумную иде… — речь Перси была моментально оборванна взмахом руки. Девушка посмотрела на него словно на сумасшедшего — Разумную идею?! Уснуть в домике Аида, а проснуться уже в его царстве, потому что его сынок «случайно» задушил меня подушкой? — Ты эгоистка, — спустя минутную паузу проговорил Перси, прекрасно понимая, что эта девушка скорее сочтет это слово за комплимент. Они как раз проходили мимо тренировочных полей, когда врезаясь в хлипкое деревцо манекена, аккурат в паре дюймов от Вуд, вонзились несколько клинков. Нико Д’Анджело, который ранее покинул их собрание, стоял с самым невозмутимым видом, словно это не он решил поупражняться в искусстве владения клинками и все произошедшее — чистой воды совпадение. — Скорее, реалистка, — хмыкнула темноволосая, вытащив один клинок из дерева, метнув прямиком в саркастично ухмыляющиего сына Аида. — Не я начала эту войну, приятель. Юноша, переместившись по теням поймал его прямик за лезвие голой рукой, оставляя длинный кровавый след. — Как насчёт спарринга? На взвешивания все за и против согласия на авантюру предложенную Д' Анджело просто не было времени. Нико и сам не понял как выпалил это предложение, но идти на попятую уже было поздно. Прошло мучительные три секунды, каждую из которых парень молил богов лишь бы девчонка отказалась, ибо расстворись он в тенях прямо сейчас — её предположение о том, что он псих, оказалось бы правдой. Он не понимал, что творит. Не понимал, от чего в душе зарождалось желание показать нахальной брюнетке свое превосходство. Возможно, его задели эти прозвища, которые она генерировала со скоростью сверхмощного компьютера… Ну, если только самую малость… Нет. Его до чёртиков бесили эти прозвища и бесила эта девушка. Вуд коснулась зачарованного кольца, мгновенно трансфигурировавшегося в меч. — Идёт, «мистер-зловещее-зло». — Учти, то, что ты девчонка — не означает, что я буду нежен. — Боги, скажи это своей девушке, — брюнетка закатила глаза, принимая боевую стойку. Назвать это спаррингом было сложно. Со стороны больше казалось избиением. Брюнетка раз за разом шлифовала лицом песок, едва успевая уворачиваться от нескончаемого потока ударов, грозившись отрубить ей руку или ногу. На правой щеке уже зиял порез, одежда насквось пропиталась пылью и потом, а совсем рядом валялся клок волос, который отсек меч Нико, когда она чудом увернулась от удара, предназначенного для её шеи. Д’Анджело же выглядел так как и вначале спарринга, только слегка влажные волосы и раскрасневшееся лицо со сбитым дыханием от частых ударов. По правде признать ему становилось даже скучно. Девушка либо уворачивалась, либо переходила в защитные позиции не спешив переходить от обороны к атаке, хоть и упала от его подсечек раза три. — Это все что ты можешь?! Брюнет кружил вокруг девушки, словно удав перед добычей. Удар, метивший в корпус. — Только зло пыхтеть и падать? Пустяковый обманный маневр, за которым следует удар ноги в живот. — Не думал, что беру в партнёры такую слабачку. Воздух из груди вышивает напрочь, а кожу рядом с сонной артерией опаляет холод клинка. Мелания пытается привстать лёжа на лопатках, что тут же отдаёт ноющей болью. Она уже не помнила, когда в последний раз приходилось так долго драться. — Ждала… пока ты… выдохнешься, — слова даются с трудом, а сухой язык прилепает к небу. Желание остаться в горизонтальном положение все больше начинает казаться идеальным решением. — Признаю… боец ты великолепный… Резкий перекат вправо, подальше от смертоносного оружия. Низкая подсечка, заставившая оппонента отпрыгнуть на пару шагов назад. —… Но ты не учёл, что я девчонка… Удар эфесом в челюсть. Д’Анджело делает несколько шагов назад, ослабив оборону. Перед глазами плывёт мелкая рябь, а во рту появляется металлический привкус крови. Вся правая половина лица отдаёт резкой болью. Вуд, еле стоящая на ногах, продолжала держать меч — хоть и не так крепко как в начале их боя — запоздало отмечая, что пока проделывала свой маневр стигийская сталь меча Д’Анджело оставила глубокую рану на левой голени. От подступающей резкой боли, она тут же падает на колени, сдирая те в кровь. — Поверь, — практически прорычал брюнет. — Я учёл, что ты девчонка. Ещё один удар с ноги в грудь, выбивает те последние крупицы воздуха, что девушка так старательно пыталась сохранить в теле. Последнее что видет дочь Персефоны, прежде чем окончательно потерять связь с реальностью, горящие злостью глаза Нико. На задворках сознания проносится мысль, что ночевать она сегодня будет все же на больничной койке. — И обязательно было доводить до этого? — Джексон максимально скептично осматривал плод стараний друга, который бережно перекладывали на носилки дети Апполона. Сын Аида иронично изгибает тёмную бровь. — Доводить до чего, Перси? У нас был честный спарринг, как ты мог заметить. Мог ли я не вырубать её? Конечно. Но показать этой выскочке её место, определённо, стоило. Поэтому не тебе меня осуждать, Джексон.***
Воскресний вечер для Мелании не отличался ни чем другим от тысяч предыдущих, разве что в этот раз её ужин проходил не дома, а в огромной трапезной и командовало ей парнокопытное существо, которого она уже неоднокртно грозилась изрубить на мелкие кусочки и отдать их церберам. Ко всему прочему, несмотря на то что в лазарете девушку щедро откормили амброзией, голова болела так, словно по ней ударили чугунным котлом. Хотелось сбежать. Но сделать это днем было нереально, в виду того что Херон — заместитель директора, приставил к ней «пса-проводника» — Аннабет, ускользнуть от которой было едва ли возможным. Дабы совершить желаемое ночью — пришлось бы убить с десяток гарпий-надзирателей, и увы, состояние здоровья мисс Вуд, пока не позволяло идти на такие геройства. В целом, это утро можно было было назвать вполне сносным, Мелания смирилась с тем, что ей придётся практически идти на верную смерть. Нико вернулся из путешевствия бизнес-классом по теням, куда он благополучно свалил после диалога с Перси на арене. Даже дочь Афины относительно успокоилась и перестала вымещать злость на предметах обихода. Но! На утреннее собрание в Большом Доме, явилась Кларисса Ла Ру, дочь Ареса — бога кровавой войны, которая брызжя слюной доказывала, что по сравнению с ней весь так называемый отряд из пяти полубогов — ничто, её отец видите-ли — сам кровавый и ужасный бог войны. » — В таком случае, может я могу спокойно свалить? А вы просто потащите с собой пол лагеря, все же боги в какой-то степени важны?!» — огрызнулась в тот момент Мелания, гробо бортанув плечом зазнавшуюся девушку. Получив категорический отказ от директора лагеря, Ла Ру удалилась в присквернейшем расположении духа — а уж учитывая, что вышеописаная особа не отличалась приветливостью — это была катастрофа абсолютно для каждого, кто посмеет вторгнуться в её личное пространство. Мелания лениво ковыряла вилкой по тарелке, сидя за столиком Аида — другого выбора, к сожалению, никто не предоставил. Скрежет металла о фарфор, издавал наинеприятнейшие звуки. Девушку это, конечно, абсолютно не заботило, однако сидящие за столиком Гермеса уже буквально бежали в лазарет за берушами. Настроение темноволосой былизилось к отметке: «минус сто ниже положенного уровня», поэтому хотелось бесить всех, кто находился в радиусе мили. А уж капать людям на нервы, она умела едва-ли не на профессиональном уровне. Дико хотелось спать, койки лазарета были тем ещё удовольствием, поэтому даже провалявшись без сознания порядка тринадцати часов, она все равно не могла сказать, что выспалась. Глаза беспрерывно слипались, а рука над тарелкой время от времени подрагивала, издавая ещё более мерзкие звуки. Овсяная каша лежала комком, от вида которого уже тянуло блевать. » — Похоже еда здесь всегда такая мерзкая. Хотя вчера на ужине вроде все было относительно сносно.» Дико болела голова, вновь хотелось убивать. Да, только жаль ни оскарбленная дочь Ареса, ни — так удачно нокаутирующий Меланию — сынок Аида, не соизволили показать свои унылые рожи на завтраке. Поэтому, единственное, что оставалось — бесить всех окружающих в гордом одиночестве.