Ночная философия

Часть 13 Работники с любопытством наблюдали за раскрывающимся преступлением. Высокий и угрюмый следователь осматривал уставшим взглядом машину Ковалевой, которая вместе с Иваном и Митяем выбежала во двор учреждения так стремительно, что, казалось, они поезд могут остановить. Некий Василий Куршевский окинул глазами собравшихся работников, полных вопросов, и доставал медленно трубку и лист с ручкой. Все внимательно смотрели за происходящим. — З… Здравствуйте, Василий… — Ольга испуганно говорила. — Максимович. — твердо и холодно отвечал мужчина, не обращая внимание на волнение Ольги и подкладывая под лист чёрный и упругий чемодан, что-то начиная записывать. — Вроде Андреевич, но… — заподозрила что-то неладное Ольга. — Разве? — следователь бросил взгляд на Ивана, который махнул рукой и пытался отвернуться от пристального взгляда Ковалевой. — Впрочем, это неважно. — Д-да? Ну да, как вам угодно. — Ольга Николаевна, что ж, могу порадовать вас. — Чем же? — А вам, значит, моё письмо не дошло? — Какое письмо? — С именем. Ну, — он посмотрел на Ольгу в надежде, что она вспомнит. — Каким? — Вот, прочтите. Куршевский протягивает письмо Ковалевой. Минута молчания — и пожар не заставил себя ждать. — Что касается наказания, по закону… — начал следователь. — Нет, вот подождите, пожалуйста. — она повернулась к Будько, комкая бумагу изо всех сил в руках. — Вы что, специально это все подстроили? — Почему я? — А кто? — Да не я это! Просто так совпало! — Так совпало? — она кидает в него письмо, — Вера! — Да, Ольга Николаевна? — Принесите мне бумагу. — Сейчас. Вот, у меня тетрадь есть. — Отлично! — Ковалева выбирает листы и бросает в Ивана, который пытается уклониться. — Ольга, стоп бросок! Вы ведь ничего не знаете! — Что я не знаю? — Ай, не в очки только, мне ж зарплату такую не начисляют, чтобы я жил нормально! — умолял Будько, когда ему прилетело что-то тяжёлое от Ковалевой. — Вы даже кличку детям сказали! Из-за вас меня ненавидят! Из-за вас вечно одни неприятности! — Не совсем! Остановитесь! — он схватил тетрадь и зонтик из рук Ольги. — Значит, есть что-то ещё? Пока следователь и другие работники смотрели за происходящим, Вика и Никита вдруг подошли к своему отцу и стали рядом. — Па, а ты долго тут будешь? — Да, мы есть хотим! — Вот, видите, Ольга Николавна, меня убивать пока нельзя — ещё детей кормить. — Научились бы вы сначала думать, а потом делать. — Та я ж не знал сначала… И все не так, как вы себе представляете. Среди рабочих пробежался шепот, стали обсуждать ситуацию. Подруга Вали испугалась больше всех. Она вышла чуть ближе к Будько. — Ну что, господа, — вмешался снова следователь, надевая очки и продолжая свою речь, — согласно статье 167 — штраф до сорока тысяч. Иван Степанович, сами понимаете… — Та знаю я… — отмахнулся он рукой от следователя, который посмотрел на преступника, будто на приятеля. — Нет, подождите… — пыталась понять ситуацию Ольга, — я только одного понять не могу: вы же в тот день были со мной… — Как с вами? Так поэтому мы с вами не увиделись тогда, — переспросила подруга Вали взволнованно и раздражённо, на что Ольга не обратила внимания и продолжила цепочку своих предположений. А Иван лишь отмахнулся, жестами говоря «подождите». — Ну, был и был. И шо теперь? — Здесь написано, что это вы сделали, но ровно в это время вы находились в моем кабинете. — уставилась презрительно на Ивана Ольга. — Я ж и говорю, шо все не просто так. — Но вы не виноваты? — Виноват. — странно говорил Будько, пытаясь привлечь чьё-то внимание. — Что вы задумали, Иван Степанович? — Я? Готов понести наказание. — Вы мне тут про зарплату говорили ниже плинтуса, как вы собираетесь, ухаживая за детьми, такую сумму вернуть? — А шо ещё делать? Виноват — признайся, отвечай. Надо быть честными товарищами, — говорил он громко, успевая провести взглядом по всему коллективу, — Да, Ольга Николаевна? — Нет, Иван Степанович, эм… — Да, Ольга Николаевна! — утверждал Будько, всем своим видом на что-то намекая. — Вы в своём уме? — А как же? Буду голодать, детям вещи не куплю, но зато все честно. Правильно, Василий Максимович? — Да. — Нет, давайте сначала… — Иван, ты шо — серьёзно? — спрашивал испуганно Митяй. — А шо? — Да подождите! Это я же! — выбежала вперёд Марьяна, волнуясь за Ивана. — Что? Что вы? — вопрошала Ольга. — Помадой изрисовала и не только… Не наказывайте Ивана Степановича… Все участники местного преступления переглянулись. — Воот, а я вам говорил, шо все не так просто! — Вечно вы со своими идеями, Иван Степанович! — говорила Ольга. — Я случайно, честное слово. Просто… — она начала плакать. И Валя подошла её успокаивать, — Не знаю, что на меня нашло. Иван… Степанович не обращал на меня внимания, вечно к Ковалевой ходил. Вот я и… — Работа такая — к Мымре ходить. — оправдывался Иван. — Вам смешно? — спрашивала серьёзно Ольга. — А шо? Я ж вам обещал преступника найти — вот. — Но я не совсем виновата… В смысле, колесо проколола не я. Я только надпись оставила. И тут Иван нахмурился. — А хто тогда… получается… — Все же вы? — Да куда там! — А я надеялась, что можно будет вас прибить хоть за это. — Да у вас этих поводов каждый день вагон и телега. — Знаете что? — Что? — Товарищи, а где Дмитрий Саныч? — О, Лариса, моё спасенье, — говорил Иван пришедшей на работу жене Митяя, — да тут де-то был. — Нет его. — Не видели? — Ушёл, наверное. Все вдруг стали искать Митяя. — Кстати, а кто колесо проколол все же? — интересовались люди. — А что у вас тут происходит? — любопытствовала Лариса. — Преступление. Спектакль. Ай… — отмахнулся Иван, устав всем все объяснять. — Постановка романа «Идиот». Не скромничайте, Иван Степанович, — ехидно улыбалась Ковалева. — А я за Митей. Митя, ты где? — Туточки. — из окна третьего этажа учреждения кричал Митяй, на которого все уставились. — Выходи, Митяй! Че ты там застрял? — звал лучший друг. — Та мне и тут хорошо. — Митя, нам домой надо идти! Ты что — забыл? — Лорик, ты шо — работа же. — Когда Митяй сбегает, он шо-то вытворяет. — отметила Валя. Заходит еще один мужчина в пальто. — Ольга Николаевна, я вас давно ищу. Я же нашёл преступника! — Василий Андреевич, разве вы не должны были приехать завтра? — Так вышло. Я с хорошими новостями. — А, так вот в чем дело. Минуточку. А вы — кто? — обратилась она к другому Василию. — Тоже следователь. — Ладно, Пашка, кончай комедию. Щас драма пойдёт, — говорил с улыбкой Будько. Иван и Ольга снова начинают бросаться остроумиями, работники наблюдают за местной бурей между двумя любящим людьми. Настоящий следователь вдруг решает вмешаться и поставить точку в запутанной истории. — А где некий Дмитрий Александрович Буханкин? — А шо? — удивлялся Иван. — Так я за ним и пришёл. Он виновник сего, — он указал на машину, — торжества. — Ах ты зараза! — завопил друг, — меня, Ивана Будько, не предупредить! Из окна стала видна только бедная голова Митяя, который умолял все объяснить. — Я случайно! Сначала Марьянка разукрасила машину, потом, воспользовавшись случаем, хотел вас помирить — вот и добавил… надписи. — Допустим, — закрывая глаза и пытаясь сдерживать эмоции, говорила Ольга, — А колесо, Дмитрий Саныч? Он умоляюще уставился на Ивана. — Не надо так на меня смотреть! — Детям хотел качельку сделать. Только из добрых побуждений взять колесо. — Но… — Подождите, Ольга Николаевна. А ну признавайся! А то Лорке скажу, куда ты по субботам ходишь. — Продать хотел. — Митяя из деревни вывезли, а деревня в нем осталась. — заключил Будько. — Митя, ты с ума сошел? — стыдилась Лариса. — Та шо вы все накинулись? — А щас я тебе объясню! Иди сюда! — Это я ему сейчас объясню! Так меня подставить! — говорила вслед за Иваном Ковалева. — Ольга Николаевна, та шо вы-то? Я ж как лучше хотел! Вы теперь не разбей вода! — Митяй! — хотел пробежать Будько на третий этаж. — Готов понести наказание. Ольга Николаевна, только удержите своего контуженного! — Дмитрий Саныч, а не поздновато ли? — сказала мило Ольга и схватила Ивана за руку, чтобы остановить. — Для вас старался. Больше не буду! У меня же дети. — Кто бы говорил! Пугало ты огородное! О детях он вспомнил! — и тут уже Митяю никто не мог помочь, потому что Ларису было уже не остановить… Пока все разбирались со спасением и наказанием утопающего Буханкина, Ольга прильнула ближе к Ивану, и он приобнял её нежно, радуясь моменту. — Забираю свои слова обратно. Вы… — только начала Ковалева, подходя к машине, как подбежали и близнецы. — Па, так кушать будем? — Действительно, Иван Степанович, накормите уже детей. — Ахаха, щас поедем праздновать. — Я на минутку, — вдруг отошла Ольга, чтобы забрать зонтик, который Иван выбросил во время местных разбирательств. — Ну шо, тунеядцы? Ещё раз меня так подставите… — Ты о чем? — не понимал Никита и чего-то испугался вместе с Викой. — Мы больше Мымрой ее называть не будем. — Хм, — значит, не хотим колоться. Тогда без мороженого. Они переглянулись с разочарованием, удивлением и моментально приняли решение. — Если ты про машину, мы случайно. — Да тут все случайно отметились, — он присел на корточки к детям, отвернувшись спиной к Ольге, которая только возвращалась как раз. — Прости нас. Мы больше не будем, — в голос жалобно сказали близнецы. — Прости нас. Вы хоть понимаете, что будет, если Ольга узнает… Ковалева подходила к машине, но дети ее не заметили, увлеклись разговором. — А тебя что — Мымра прибьет? — Дите, зачем ты произнесла это слово? — Па, ты же сам нас учил: чтоб не быть как Мымра, надо… — Надо меньше пакостить и больше работать, — теребя зонт в руке, начинала Ольга. После чьих слов Будько аккуратно зажмурил глаза и медленно встал, уже надеясь только на чудо… — Я смотрю, за ваше воспитание нужно взяться. — одновременно серьёзно и улыбчиво предполагала Ольга. — Ооо, очень надо. Умоляю — возьмитесь! Я вас очень прошу! — Хоть когда-то я услышала от вас не только сарказм. — Ахах, без него никуда, — выдержал он паузу, — как без Мымры! — Я вас ненавижу! — Как я вас за это обожаю! Вот так они и признавались вечно друг другу в любви…