Я был прав, слышишь?

Кирштейн стоит, слегка подрагивая. Уж этого от своей, казалось бы, наладившейся жизни он не ожидал. — эй, Эрен, — Жан присваивается напротив могилы своего... друга. Губы у него дрожат, да и руки, держащие несколько полевых цветов, тоже. Совсем недавно он и остальные вернулись на Парадиз. И это впервые для француза — увидеть могилу этого заносчивого засранца. Жан осматривается вокруг: просторно. Огромное поле, огромные просторы. Свободна. Всё пропитано ею, — хорошее же место выбрала Микаса для тебя. Микаса стоит поодаль, у начала холма, где стоит это знаменательное дерево. Стоит так тихо, пытается не испортить трогательный момент. А момент правда трогательный. Кто бы мог подумать, что Жан Кирштейн будет сидеть над могилой Эрена? Да, ещё лет 5 назад никому бы такое и в голову не пришло. — помнишь, Эрен, мы с тобой спорили, — В горле предательски застревает ком. Говорить... да что уж говорить, дышать тяжело. Но Жан превышает это, он сильнее, — о том, кто раньше умрёт, — На лице парня просвечивается лёгкая улыбка: воспоминания о том времени греют душу, — ты, дурак, орал, что я — ленивая свинья, которая сдохнет раньше тебя! — Руки сжимаются в кулак, — а я.. дурак... говорил, что с твоим безрассудством ты будешь под землёй гораздо раньше.., — Горло будто змея сдавила, — я был прав, Эрен. К глазам подступили слёзы. Закрыть уши и глаза, отрекаясь от всего, сейчас не получится, потому что Жану даже пошевелиться тяжело. Он давится собственными слезами, собственной беспомощностью. — Я был прав, слышишь? Я уделал тебя, засранец.., — Размывается понятие реальности и выдумки. Кирштейн дрожит, — пошутили и хватит, Йегер. выходи, пожалуйста, хватит от нас прятаться. твоя игра затянулась, слышишь.. Рука Микасы опускается на плечо Жана, а тот лишь врывается в её объятия. Плевать он хотел на все свои симпатии, ему так плохо, что он хочет просто рыдать навзрыд и зарыться, спрятаться хоть где-то. Кирштейн кричит. Кричит так громко, а Аккерман лишь тихо шепчет ему, что скоро боль утихнет. И боль правда утихнет. Она знает. Она прошла через это. Но боль эта никогда не исчезнет. Как и Эрен Йегер, который больше никогда не вернётся к ним.