Сон Басманова

Холодно. До безобразия холодно. Выла метель всю прошедшую ночь. Вдаль по сугробам, по тропам неторенным Нужно идти. И себя превозмочь. Ты хоть бы помнишь, как здесь оказался, В чаще лесной, отделенный от всех? Нет, ничего. Только пеплом казался Под сапогом твоим белый снег. Надо идти. Но куда? Ты не знаешь. Просто идти, продолжая свой путь. Только уж слишком ты быстро таешь, Воздух холодный давит на грудь. В снег бы упасть. И навеки забыться Столь безмятежным и сладостным сном. То, чему в жизни, увы, не сбыться, Может, придет с поминальным венцом. Но ты встаешь, иль тебя поднимает Сила, живущая в здешних лесах. Грудь наполняет от края до края Тот первобытный, непознанный страх. Страх перед памятью. Страх перед ночью. Страх перед вечным на смертном одре. Кончено все. Ты сложил полномочия, Пусть и совсем не по воле своей. Сумрак сгущается. Близится к вечеру. Тени гуляют меж черных ветвей. Что-то лихое за ними мерещится И исчезает. Вдруг стало светлей. Ты замираешь. Дурное поверье Было когда-то в народной молве. Кажется, что за гнилыми деревьями Будто бы спящий лежит человек. Он так красив и так молод. Как странно: Что за напасти сюда занесли? Прямо на белое покрывало Черные кудри небрежно легли. Веки сомкнуты, и тонкие губы Сжаты в привычно холодной усмешке. Горло сжимает тугой черный ворот, Не до конца зашнурованный в спешке. Он так безумно, зловеще спокоен В холоде зимнем. И лишь на груди Мелко рассыпаны капельки крови. Кто же убил его? Не суди. Не торопись выносить приговора: Ложная маска его красоты. Может быть, был он убийцей и вором? Может, он точно такой же, как ты? Богом отверженный, сломанный, проклятый, С юности продавший совесть и честь. Может, судьбой его жизни расколотой Стала жестокая, сладкая месть. Время прошло. Наваждение спало, Будто и не было мертвенно спящего. Только валежник звериным оскалом Из того места чернеет навязчиво. Что это было? Иль только почудилось Между деревьев, поросших кольцом, В белом снегу неподвижное чудище С чистым, по-детски наивным лицом? Ты все стоишь, погруженный в сомнения, В собственной жизни прошедшую гнусь. «Это проказа, дурное видение. Это лишь сон, и я точно проснусь», — Шепчешь отчаянно. Но нет спасения От неестественно сомкнутых глаз. В нем ты увидел свое отражение. Будто бы жил ты в последний раз. Будто бы самый последний день Ходишь по грешной земле. Где-то вдали показалась тень, Ветер ударил сильней. Там, за деревьями, голова Насажена на штыки. Два желтых глаза — два огня, Ниже — собачьи клыки. Хочешь до боли виски сдавить, Хочешь закрыть глаза. Но не сойти, не сбежать, не уйти, Это — твоя стезя.

***

Утром ты проснешься, и вздохнешь спокойно, И забудешь даже этот страшный сон. Лишь кромешной ночью отзовется болью Чей-то еле слышный и далекий стон. Ты еще не знаешь: через три недели На крыльце услышишь гулкие шаги. Громко постучатся и сломают двери Бывшие друзьями новые враги. Громко рассмеются, весело и нагло, И повяжут грубо, поведут на смерть. След багряной стали на щеке оставит Кем-то столь знакомым пущенная плеть. Если б только мог теперь — изменил судьбу бы, Но не изменить ее — сдайся, уступи, Не жалея прошлого. А пока забудь и Спи без сновидений. Пока можно. Спи.