Уже их ждет Гермес

— Гермес… — Она выпутывается из объятий и смотрит в его хитрые зелёные глаза — А что будет, если мы не успеем до возвращения Аида? Что будет, если он обо всем узнает? — Не думай об этом — он целует ее в макушку — И не смей плакать, если я умру. — Не оставляй меня в этом кромешном аду. Я с ума сойду. Ты же помнишь, что Аид со мной сделал, ты помнишь ту ночь… Не позволь ей случиться вновь, умоляю тебя. Гермес морщится. Гладит Гекату по спине и напевает ей на ухо какую-то колыбельную. — Все будет хорошо. Верь мне — целует в ключицу — Я вернусь. И Геката верит. Пихает его легонько кулаком в плечо и отпускает. Тот уходит. А тревожные мысли остаются. Ей сейчас собираться нужно и Персефону вытаскивать. Снаружи мир погибает. Мир. Сколько она уже не видела белого света? Сколько они все гниют заживо здесь? Тысячелетия? Столетия? Она только — только оправилась от того, что сделал с ней Аид.

***

— Гермес… Не трогай меня, прошу — многоликая дернулась, попыталась закрыться, но не могла. Руки Аид заковал цепями. Он подошел к ней, едва сам за сердце не схватился, когда Богиня вскрикнула и закрыла глаза от страха. Отстегнул цепи и Геката упала на него. Гермес медленно опустился на колени. Почувствовал, как она напряглась. — Тише, я тебя не трону. Обещаю. Геката замерла. Вся в синяках, изувеченная, по ногам стекала кровь, рваной юбки едва хватало, чтобы прикрыть более страшные следы. Только взглядом. Одним взглядом пронзительных голубых глаз умоляла не трогать ее. Гермес поднял руку, чтобы осмотреть рваную рану на кисти Многоликой, но она в ужасе вскрикнула и зажмурилась. Чтобы не видеть этого еще раз. — Я не изнасилую тебя. Не трону. Не прикоснусь пока сама не разрешишь помочь. Я помогу тебе смыть кровь, рассказать все Высшим Богам. Уйду, как только прогонишь. Геката медленно кивнула. Слабо улыбнулась и откинула дрожащими руками край рваной юбки. — Помоги…

***

Гекате впервые хотелось ударить Персефону. Показать маленькой дурочке, кто на самом деле Аид. Она боялась за ее психику, за совсем юную девушку. Если Аид смог сломить ее, то дочь Деметры и подавно. — Нашла кого любить, ты не знаешь, что это за человек. Какой зверь. Он не отпустит тебя ни за что. Это все тот же безжалостный Аид. — Он разрушит мир из-за меня, как ты не понимаешь? — Персефона плачет, срывается. — Ты его боишься — догадалась. В голосе ни капли усмешки, только сожаление — Ты не поможешь Эвридике. Ей никто не поможет в кромешном аду. Спаси мир, отправься к матери. Не убивай руками Аида меня и Гермеса. — Боюсь. — Так уходи! — взрывается Богиня, хватая дочь Деметры за шиворот и буквально вышвыривая на путь к Гермесу — Беги и не оглядывайся! Она добилась того, чего хотела, вывела Персефону к матери, практически спасла людей. А сердце не могло успокоиться. — Геката, стой — Аид поймал ее за руку, когда Гермес был в шаге от того, чтобы вывести девочку — Где Гермес? — Я не знаю — голос не дрожит — А тебе что от него надо, тварь подземельная? Жизни испортил мне, ему, Деметре, да половине Олимпа! Я не боюсь тебя. Уродов не боятся. Проваливай, пока живой — злая. Чертовски злая. И она не сдерживала себя, ей плевать было, что Аид разозлится, ее волновала только судьба Гермеса. Она боялась, что его застанут. Убьют. Что их хрупкое счастье рассыплется. И не соберется. — Геката, я здесь — Гермес бежит к ней, обнимает — Я здесь, я здесь, живой. Не знаю видел ли Аид, но нам разрешили перебраться обоим на Олимп. Богиня не успела ничего ответить. Земля под их ногами задрожала, на головы что-то посыпалось. Раздался раздраженный рев. Аид узнал. — Прощай, Геката — Прощай, Гермес. Они поцеловались в последний раз. Скрепляя поцелуй Смерти жаром собственных чувств, хватаясь друг за друга, выкрадывая последние частицы жизни. Геката обмякла на руках Гермеса. Ее насквозь пронзил меч. Он смотрел, как умирает его любовь, чувствуя со спины холод металла. Он смог только вскрикнуть и упасть рядом с Многоликой. Заглянуть в ее голубые глаза. Схватиться за ладонь и вздохнуть. Умереть.