Мертвая рыба

За все те месяцы, что они живут в этой квартире, больше не осталось места, где он бы не овладел ею. Прижать ее к стене, повалить на пол, усадить на кухонный стол, на стиральную машинку, на подоконник, перегнуть через столешницу, взять ее на диване в гостиной, в спальне, в душе. Даже его машина за последние две недели видела больше, чем за все десять лет брака с Бланкой. И вот она снова лежит рядом с ним в постели обнаженная, на ее бедрах все еще остались засохшие капли его спермы, которые она впитывала в себя вечером, прежде чем погрузиться в сон. Он повернулся к ней, и одеяло слегка сползло от его движений, открывая взору засос на ее плече. Она принадлежала ему. Его губы изогнулись в довольной ухмылке, и он наклонился к ней, втягивая воздух полной грудью, желая погрузиться в ее аромат. Но легкого аромата смеси корицы, каких-то ягод и чабреца здесь не было. В комнате стоял стойкий мускусный, слегка кисловатый, запах секса, оставшийся со вчерашнего вечера. От этой мысли кровь мгновенно прилила к его уже возбужденному члену, и он не смог удержаться от того, чтобы придвинуться к ней ближе. Он не хотел овладевать ей во сне, но и разбудить не мог — уж слишком умиротворенной она выглядела. Он знал, как сильно она устала, разрываясь между Мадридом и Басаури, между ним и работой. И сегодняшний день был подарком — ей не пришлось вставать в три часа ночи, чтобы преодолеть четыре часа дороги и быть на съемочной площадке в Басаури вовремя. Она не вернется домой около полуночи, выжатая как лимон, мечтающая поскорее упасть в постель. Нет, не упасть в постель с ним. Просто упасть и проспать оставшиеся три, если повезет, четыре часа, прежде чем будильник зазвонит вновь. — Нет, пожалуйста… — она бормотала во сне, и по ее исказившемуся лицу он понял, что ей снова снился кошмар, — Альваро… Он улыбнулся мысли, что она звала его во сне. Роберто не может продолжать удерживать над ней власть, когда единственным, кому он принадлежала, был он. Желание снова взяло верх. Он слегка дотронулся губами до ее плеча, как раз там, где красовался его засос. Она слегка привстала на кровати с легким испугом, удерживаемая его рукой, чувствуя, как его эрекция упирается в ее бедра. — Альваро, пожалуйста, — сказала она с придыханием, заставляя его потерять разум от звука ее голоса. Он осторожно просунул одну ногу между ее бедер, заставляя их раздвинуться, обеспечивая себе лучший доступ к ее складочкам. — Что именно «пожалуйста»? — спросил он, слегка прикусив мочку ее уха. — Пожалуйста, не делай этого, — она выдохнула, — Мне все еще больно после вчерашнего. — Я взял тебя слишком жестко? — он спускался ниже, прокладывая дорожку легких поцелуев вдоль линии ее скул. — Да, ты был жестким, — сказала она, наклоняя голову, перекрывая ему доступ к своей шее. — Тебе это не понравилось? — кокетливо продолжал он, спускаясь к ее ключицам, минуя шею. Может ли она сказать ему правду? Она знала, какая реакция бывает у мужчин на ее искренность. Она уже прошла это с Роберто. Но ведь сейчас Роберто здесь нет. Ей нечего бояться. — Это было чертовски больно, — она откатилась на спину, увеличивая расстояние между ними. Он оторвался от ее тела. — Альваро, — она посмотрела ему в глаза, — Я была совершенно сухой, я кричала от боли, я пыталась оттолкнуть тебя… — Замолчи! — он прервал ее. Альваро встал с кровати и, не сказав больше ни слова, пошел в душ. Холодная вода стекала по его телу, а он все не мог оторвать взгляда от стены, на которую кончил секунды назад. Что она пытается сказать ему? Что он ненасытный ебарь, который изнасиловал ее? Он не мог в это поверить. Он не был таким. Он не делал этого. Ей опять приснился кошмар о Роберто, иного объяснения он найти не мог. Ни за что на свете он не хотел ранить ее. Это она обладала им, а не он ею. Это она держала в руках его сердце. Это она захватила его разум, выталкивая последние остатки здравого смысла. Это она могла свести его с ума одним чертовым декольте. Это она носила чертово декольте. Это она смеялась половину вечера над шутками Марио, которые, разумеется, были безгранично тупыми, как и сам недоюморист. Это она запрыгнула на колени к Ховику, находясь в нескольких сантиметрах от него. Это она заставляла его ревновать ее. В конце концов, это она приняла решение дополнить и без того откровенный наряд чулками. И после всего этого, она смеет возлагать вину на него? Это она ранит его. Со злости он схватил ее мочалку с полки и начал оттирать ею следы его спермы с кафельной стены. Выйдя из душа он застал ее возле кофемашины. Разговаривать с ней у него не было никакого желания. Ициар же была другого мнения: — Ты не можешь на меня злиться, — тихо сказала она, заметив его. — Имею полное право, — коротко парировал он. Она понимала, что не готова к разборкам, а потому, поставив чашку на стол, направилась в душ. — Ты действительно считаешь это нормальным? — спросил он, преграждая ей путь из ванной. Она не могла сбежать. — Альваро, я не могу отдаваться тебе по первому твоему зову, — сказала она устало. — Это был далеко не первый зов! Я почти не вижу тебя вот уже почти месяц из-за твоих съемок! — парировал он. — Альваро, — у нее не было ни малейшего желания продолжать этот разговор, — Мы оба взрослые люди, и мы оба знаем, как выматывает работа. Я просто устала. — А я говорил тебе! Я просил тебя не соглашаться на этот проект! Я говорил, что ты не выдержишь восемь часов дороги каждый день, — не унимался он. — Страна Басков — мой дом, Альваро. Я не могу отказаться от работы там. Я уже пожертвовала своей жизнью, чтобы остаться здесь с тобой. — Ты не можешь обвинять меня в этом! — он перешел на крик, — Это было твое решение остаться со мной! Это ради тебя я пожертвовал своей семьей! Ициар склонила голову на бок, изучая его реакцию: — Значит, ты не возражал бы, если бы я вернулась в Бильбао? И остался бы с Бланкой? — Прекрати, Ици, — отмахнулся он, — Ты знаешь, как сильно я люблю тебя! — Ты любишь меня или ты просто хочешь меня? Да что не так с этими женщинами? Сначала Бланка, потом Найва, теперь Ициар. Невозможно любить человека и не хотеть его! Но, чего он явно не понимал, так это того, что эта аксиома не работает в обратную сторону. Невозможно любить человека и не хотеть его, но можно хотеть человека, не любя его. — Знаешь, ты обвинила меня утром в том, что я взял по праву… — начал он. Ициар возмущенно ахнула и закатила глаза: — Ты считаешь, у тебя могут быть какие-то права на меня? — Я сомневаюсь, что твои обвинения справедливы. Не только ко мне, но и к Роберто. Ициар смотрела на него со страхом. — Что ты хочешь сказать? — То, что он не отличался от меня, он не бил тебя и не насиловал. Ты принадлежала ему, и он брал то, что ему принадлежит. — Разве я не заслуживаю того, чтобы с моим мнением тоже считались? — испуганно спросила она. — Я поклялся себе, что буду относиться к тебе так, как ты этого заслуживаешь, — ответил он, — И я не нарушал свое слово. Ициар рванула в спальню и закрыла за собой дверь, не в силах справиться с шоком. — Отлично, — кричал Альваро из гостиной, — Тебе нужно время, чтобы подумать о том, что действительно произошло! Он схватил ключи и поехал на работу, мечтая отвлечься от ссоры с женщиной, которую он любил, или хотел, или что там еще.

***

Открыв дверь, Найва нашла у порога свою подругу с бутылкой коньяка и красными от слез глазами. — Ни слова, — предостерегла она ее и втащила в квартиру. Ее волк (а какое еще животное может жить в доме этой женщины), узнав Ициар, радостно взвыл и унесся в комнату, звеня когтями по паркету. — И я снова здесь… — Ициар уже была пьяна, — В сетях мужчины, которому я принадлежу, — горько усмехнулась она и отхлебнула прямо из горлышка. Найва не нуждалась в объяснениях. Она видела, как властно вел себя Альваро на премьере. И, выхватив бутылку из рук подруги, повела ее в гостиную, отвлекая ее от боли и проблем, заставляя ее хохотать, что, учитывая состояние Ициар, было несложно и решалось парой команд ее дрессированному волку. — Уже поздно, — сказала Ициар спустя несколько часов, — Мне надо ехать домой, — она была совершенно пьяна. — Зачем, оставайся у меня — завтра разберемся с этим полудурком. — Он не полудурок, — засмеялась Ициар, — Он полный дурок… Она попыталась встать, крепко держась за стол. — Нет, надо забрать вещи сегодня, потому что завтра я могу передумать, — Ициар помотала пальцем у носа подруги в отрицательном жесте, — А это ничем хорошим не заканчивается, проходили уже. — Ты же не собираешься садиться за руль в таком состоянии? — Найва заботливо придержала ее за плечи, помогая ей подняться. — Нет, конечно. Такси вызову.

***

В квартире было темно. Он устало бросил ключи на зеркало в прихожей, собирая остатки своих сил перед встречей с Ициар. Но ее дома не оказалось. Он посмотрел на часы — девять вечера. Наверняка где-то гуляет. Ей было необходимо проветрить мозги. Десять вечера. Одиннадцать. Ее все еще не было. Ее не было уже слишком долго. Часы показывали далеко заполночь, но он не мог просто лечь спать. Завтра к 7 утра он должен быть на студии. Но он не понимал, как он может просто пойти и работать, когда он не мог даже лечь уснуть, не мог заставить себя поесть, да и с дыханием были проблемы. Она не могла уйти от него — ее вещи были на месте. Версия, что она просто ушла в клуб с девчонками, а потом осталась ночевать у Эстер разбилась о заспанные слова кудряшки: — Альваро, серьезно? Какой клуб, я беременна! И о суровый голос Урсулы: — Морте, твою мать, мне завтра рано вставать! Найва выкладывала многочисленные сторис из студии, давая ему понять, что звонить ей не было никакого смысла. Он беспомощно плюхнулся на диван. Заявление о пропаже человека у него бы не приняли. Нужно ждать трое суток. Трое суток, за которые может случиться вообще все. Он проклинал себя за все, что наговорил ей. Если с ней что-нибудь случится, он никогда не простит себе этого. В дверь позвонили. Он подскочил и бросился к двери. Слава богу, она в порядке. И через секунду будет дома. — Откройте, это полиция.