Мертвая рыба

Если бы Альваро спросили, чего он сейчас хочет больше всего на свете, он бы ничего не ответил. Провалиться сквозь землю, повернуть время вспять, никогда в своей жизни не встречать Ициар Итуньо, — все это было невозможно. И проблемы, которые скапливались, как снежный ком, и которые Морте так старательно игнорировал на протяжении последних четырех лет, теперь настигли его. Когда лавина погребает вас заживо, вы либо раскапываете снег, либо умираете. Ужас ситуации был в том, что Морте попросту не умел держать лопату. Быть может, будь у него чуть больше храбрости, он давно бы взял все в свои руки и сейчас лежал в теплой постели, зарывшись носом в каштановые локоны. Но реальность включала в себя лишь маленький диванчик в актерском вагончике, на который Морте не умещался ни в каком положении. Если вы что-то делаете, вас всегда могут обвинить в том, что вы все испортили. Неважно, какие благие намерения толкнули вас на это. Сделайте в этой ситуации все наоборот — вас снова обвинят во всех смертных грехах. Нет единого рецепта, как поступать правильно. У каждого действия есть последствия. Вот почему Альваро предпочитал бездействовать. Он считал, что никто не сможет обвинить вас в том, что вы все снова сделали не так, когда вы не сделали ничего. Оказалось, могут. Бланке больно не из-за поцелуев с экранной партнершей, — а из-за того, что он не расторг с ней отношения по-честному, прежде чем начинать новые. Ициар больно из-за того, как ловко он игнорировал любые знаки о том, что ей плохо. Он любил их обеих, каждую по-своему: Ициар была для него светом, который ворвался в его темную жизнь и озарил ее сиянием, Бланка, несмотря на то, что романтических чувств между ними не было уже давно, все еще оставалась для него прекрасным другом, который поддерживал его в самые трудные периоды его жизни. И она все еще была матерью его детей. И она была хорошей матерью, — он никогда не смог бы обвинить ее в том, что она пренебрегала семьей. И разумеется, он никогда не захочет лишать своих детей родной матери. Ни близнецы, ни Бланка — никто в его окружении не заслужил тех страданий, которые принесло бездействие Морте. Утро уже вступило в свои права, и небо на горизонте окрасилось в розовый. Завтра, вернее, сегодня, у всей съемочной группы выходной, а вечером они вернутся в Мадрид. Завтра полиция приступит к съемкам сцен в палатке, а на следующей неделе они вернутся на студию, чтобы доснять последние сцены в декорациях Банка Испании. Сцены, где Альваро предложит Ициар выйти за него замуж. Сцены, где он скажет ей, что хочет от нее ребенка. И с оглушающей остротой Морте понимал, что в этих сценах не будет ни Профессора, ни Серхио. Это будет он. В дверь трейлера тихонько постучали, и из-за нее показались знакомые каштановые локоны, отливающие в рассвете золотом. Она и была золотом — самой главной драгоценностью в мире, которой нельзя расплатиться, нельзя купить, нельзя обесценить. Она — тот самый символ благополучия душевного, который просто должен быть. Ее присутствие в этом мире — самый большой подарок для него. Но парадокс заключается в том, что он не может ее украсть, как бы сильно ему не хотелось этого. — Уже рассвет, а у тебя в трейлере еще свет горит, — тихонько вошла она, не дожидаясь, пока Морте очнется от своих грез и перестанет смотреть на нее как пятнадцатилетний мальчишка. Ее голос заставил его принять сидячее положение, уступая ей место рядом с собой. — Ты в порядке, — спросила она, усаживаясь и поправляя свитер, надетый поверх красного комбинезона. И снова оно. Он видел в ней свет, он купался в ее лучистых глазах, он пил мед ее голоса, но снова потерял из вида ее разбитую губу и опухшие от слез веки. Имел ли он право брать ее энергию, не отдавая ей взамен ничего, кроме той тишины, которой он отвечал ей на каждый ее вопрос? — Как ты себя чувствуешь? — наконец он был серьезен с ней, — Тебе нужна медицинская помощь,. — он помедлил, опустив глаза, боясь озвучить то, что он увидел в ее трейлере несколькими часами ранее. — Нет, на этот раз со мной действительно все в порядке, — улыбнулась она, и он снова не смог устоять перед ее улыбкой, — Ребята зашли в самый неподходящий для него момент. У нее еще были силы улыбаться. — Испугалась? — Привыкла. — пожала плечами Ициар, засунув руки в карманы. Привыкла. Это слово проникло глубоко в его сущность, забираясь куда-то на задворки памяти. Если когда-нибудь чудо произойдет и они будут вместе, он сделает все, чтобы она привыкла совсем к другим вещам. К тем, которые она по-настоящему заслуживает. — В любом случае, у меня нет сил на эмоции, Альваро, — сказала она, ударив его по колену, — Спасибо, что заступился за меня, не дал Марио сесть в тюрьму за убийство и что ты там еще сегодня сделал… — Целовал тебя на глазах всей группы под выключенными камерами. Альваро тут же пожалел о том, что выпалил мгновение назад. Но Ициар это ничуть не смутило. — Ага. Классно целуешься, муй амигос, — снова улыбнулась она, и в этот момент Альваро сбросил с себя все цепи сомнений, страхов и боли: — Может, повторим? — его голос был хриплым, а его рука скользнула по ее спине, привлекая ее в свои объятия. Ициар наклонилась к нему и легонько поцеловала его в уголок губ, только для того, чтобы через мгновение обхватить его голову руками, притягивая для более глубокого поцелуя, открывая рот, и приглашая его язык к себе. То, что задумывалась ею как милое и невинное окончание дня, быстро переросло в страстную борьбу двух людей, чей голод по теплу был настолько силен, что казалось, они пытаются попробовать души друг друга на вкус через этот поцелуй. И если поцелуи Роберто были для нее чем-то вроде поцелуев Дементоров, высасывающим всю радость, оставляя после себя лишь холод и страх, то поцелуи Морте напротив возвращали ее к жизни, даря тепло и счастье.