Душа легче железа

Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о Кошмаре, мой мальчик? Из меня выйдет не лучший рассказчик. Слишком недавно я вырвался из его горькой патоки и не сумею быть беспристрастен. Кошмар – это ведь не место, а состояние. Ах, Младший! Нет ничего страшнее, чем остаться наедине с собой. Это одиночество, возведенное в абсолют. Это безумие, которое сочится сквозь размягчившиеся черепные кости. А тем временем твоё тело начинает меняться. Видел ли ты коконы? Знаешь ли, что творится внутри? Гусеницы оплетают себя добровольно, и их живые ткани начинают растворяться. Я помню, как моё тело распадалось на атомы. Как я полз там, в пустоте, и не чувствовал ничего ниже пояса. Как у меня ломались ногти, а сзади тянулся тёмный след. Помню мясной влажный звук и то, как он сменился скрежетом металла о камень. И всё же мне было легче, чем остальным. Однажды я сумел выбраться, и находил в себе силы продержаться удар сердца. Затем ещё один. И ещё. А потом моё тело изменилось настолько, что нужда в этом насосе – ведь качать Цвет – единственное, на что сердце годно – отпало. И оно отмирает, и ты продолжаешь двигаться по инерции. Потому что где-то там, не реальное место – абстракция – тебя ждёт Рай. Где, может быть, в этот самый миг рождается новая Сестра, испуганная, хрупкая и слабая. Инородное создание, от чьей красоты захватывает дыхание. Та, что будет ненавидеть тебя за твоё уродство, но умрёт с голода, если ты не найдёшь её вовремя. Смерть от голода – страшная смерть. Только тот, кто стоял на её границе, кто был готов терзать заживо стволы, камни и тела ещё живых собратьев, способен понять, насколько. Это ведь страх заставляет нас укреплять свои тела. Мы боимся небытия, мой мальчик. Даже дерзкий Китобой, даже мудрый Патриарх и насмешник Надзиратель. Отдать жизнь ради других – высшее проявление человечности, но в нас осталось так мало от людей. А в памяти исходит сукровицей незаживающая рана – Кошмар. Однажды я видел там, внизу, других. Не Братьев и не обросших железом Сестёр. Возможно, это приснилось тебе или мне – я видел людей, чей путь через материк занял тысячу лет. И только законы, созданные теми, чьи имена затерялись в веках, позволили им выжить и добраться до места, что стало им новым домом. Мы все хотим жить, мой мальчик. И даже нам, прожорливым, искалеченным, обречённым биться о скорлупу собственных тел, не чужда надежда. Не спрашивай меня больше, Младший. Я сказал тебе и так слишком много. Пока в тебе ещё теплится Цвет – рисуй. И попробуй, прошу тебя, понять и нас.