Ведьмачьи Древности

Раннее утро сменило на посту свою сестрицу-ночь. Лишь некоторые встали так рано, чтобы поприветствовать красавицу-зарю. Пробудились и животные, и птицы, и рыбы, и те бедные работяги, что трудятся сутками напролет в виноградниках края вина и любви. Чаща леса только начала просыпаться. Шелест листвы и отголоски эха от падающей корки деревьев играли свою весеннюю симфонию. Приглушённое жужжание майского жука было нагло прервано свежим щебетанием жёлтой канарейки, скачущей по веткам в поисках еды. Вдруг пернатая завидела соблазняющую изумрудную точку, что с легкой дрожью парила среди зелени. Маленькая птичка проскальзывала сквозь зеленую листву так, будто танцевала с нею вальс, кружась от дерева к дереву и преследуя свою добычу. Насекомое старательно пыталось скрыться от проворной охотницы, но тщетно. Канарейка проглотила свой завтрак, даже глазом не моргнув, и как ни в чем не бывало умчалась на поиски десерта. Аккуратные волны глубокого озера пропустили по водной глади краски золотого сияния. Наконец и воцарившийся над всем Туссентом замок облачился в свет утренней зари. Тёплые лучики солнца заскочили в светлое окно нежной спальни. Белоснежные занавески развевались по комнате от легкого ветерка, что наполнял пространство свежим оживляющим воздухом. Солнечные проказники щекотали личико юной княжны, пробуждая её ото сна. Златовласая девушка нехотя приоткрыла свои голубые глаза и лениво потянулась, перевалившись на другой бок. Её нежная небесно-голубая сорочка, нагретая тельным теплом, вместе с воздушным одеялом не хотели отпускать молодую княжну. Но девушка так просто не сдавалась. Только она хотела встать с кровати, усевшись на её край, как в комнату ворвались две кудахчущие фрейлины с платьями и разноцветными тряпками в руках. Они носились по комнате как ураган, всё приговаривая: — Госпожа, нам нужно спешить, Госпожа! Вы уже должны быть одеты, Госпожа! Как Мирабелла ненавидела это слово — «Госпожа», оно будто бы заковывало её в рамки старой картины, откуда не было выхода. Если ты «Госпожа», то ты должна быть одета в неудобное платье, если ты «Госпожа», то никаких развлечений и увеселений! Книги, шитье, законы, книги, шитье, законы, книги… Всё это было не для неё. Сама же Мирабелла обожала рыцарские турниры, где предпочитала участвовать лично, а не смотреть на них с трибун, питала страсть к верховой езде и скачкам. Туссентский князь, её отец, даже подарил своей дочурке серого коня на двенадцатилетие, который стал ей за эти шесть лет верным другом и товарищем. Мать-княгиня не одобряла почти все увлечения дочери, и только к одной из её страстей она относилась с уважением и гордостью. Пение Мирабеллы очаровывало каждого, кто его когда-либо слышал. А такой привилегии удостаивался не каждый. И не потому что эту честь нужно как-то заслужить, а лишь по причине того, что юная княжна пела только для близких или когда оставалась наедине со своим верным серогривым Бастионом. — Госпожа! — снова прорезали слух Мирабеллы слова худощавой хлопочущей фрейлины. — Через час начинается прием гостей, её княжеское высочество приказали поторопиться! — залепетала женщина и разложила ярко-розовое платье с рюшечками на кровати госпожи. — Мама всегда торопится, Гертруда, — мило улыбнувшись, протянула Мира, — розовый мне не к лицу, он напоминает мне о колючих розовых кустах, в которые я свалилась еще в детстве. Я сама выберу платье и скоро буду, — приподнялась плавно княжна, мило подмигнув левым глазом, и парящей походкой направилась к туалетному столику. Две фрейлины встали в ступор, переглянувшись друг с другом. Что же им теперь делать? Стой там, иди сюда. Княжна приказала одеть мисс Мирабеллу в розовое платье, мисс Мирабелла сказала, что оденется сама. О, Господи! Что же им делать? Кажется, пора поменять работу, а то от такого и голова слетит с плеч! В прямом смысле… Герцогиня Гунивер Рошель Манон Каролина Роберта не была такой строгой и жесткой до рождения дочери. Княгиня всегда была учтива со слугами и никогда бы не позволила, чтоб даже за поистине настоящий проступок кто-либо из подданных был казнен. Но после того, как Мирабелла появилась на свет, Герцогиня установила во дворце новые суровые правила, ввела комендантский час, окружила свою единственную дочь всеми возможными слугами. Только лишь избранные знают, как тяжело досталось Князю с Княгиней это милое дитя. Герцогиня долгое время не могла родить ребёнка, а когда это чудо всё же свершилось, то она, видимо, решила уберечь его от всех невзгод. Фрейлины помялись-помялись и всё-таки нехотя вышли за дверь в ожидании её превосходительства, пока сама Мирабелла зачесывала свои густые золотистые волосы в низкий хвост, окрутив его синим бантом. Гунивер создавала из своей дочери идеал, который светлым образом отражался в коронованной голове. В свои восемнадцать лет Мира уже знала три языка, играла на всех музыкальных инструментах, писала картины и знала текст «Легенды о Святом Григории» наизусть! Только вот друзей у миледи было немного. Самым близким другом была её любимая лошадь, которая всегда находилась рядом. Княгиня-мать почти всех её приятелей детства со временем либо отвадила, либо запугала, так как они не чета особе голубых кровей. Но такое положение не сгубило в Мирабелле её добросердечность и миролюбие. А может быть, это породило в ней и некую наивность, что неудивительно для затворницы, не видевшей реального мира. — Ох, Гертрудушка, что будет, что будет, — заохала полненькая низенькая нянечка, приложив ладонь к щеке и еще раз окинув взглядом дверь спальни госпожи. — «Что будет, что будет»! — перекривляла её худощавая.— Один Лебеда знает, что будет! Неча было сиськи мять, надели бы платье на княжну, пока та еще сонная была, и дело с концом! — У меня хотя бы есть что мять! — поддёрнула её милая толстушка и, ухмыльнувшись, скрестила руки на груди. Тощая фрейлина не успела возмутиться, как наконец расписные бежевые двери распахнулись, и из спальни вышла долгожданная княжна, одетая в своё любимое бело-голубое платье, что идеально садилось по контуру её утонченных талии и бедер, расходясь книзу от колен нежными волнами. Фрейлины-перфекционистки заскрипели нервно зубами. Ведь старшая княгиня приказала розовое! РОЗОВОЕ! А это голубое! Аж представить страшно! Но юную княжну это не волновало: она знала, что делает всё так, как нужно, и направилась прямиком на приём, где главным гостем была она сама. Две нянечки последовали за ней по пятам, как несушки за цыпленком. Сватовство — дело такое, лучше показать себя настоящую и послушать очередную лекцию наставлений от матери, чем влюбить какого-нибудь напыщенного нарцисса в своё розовое платье и мучаться с ним и с его самохвалебными речами до конца жизни. Так же думала Мирабелла, преодолевая очередной коридор, увешанный позолоченными картинами и разной утонченной утварью. Много мыслей крутилось в голове у юной княжны. Женихи приедут отовсюду и даже из самых дальних краёв. Такой приём — мечта любой девушки. Сиди себе и выбирай кого хочешь направо и налево. Этот толстый, другой страшный, третий глупый, а четвертый панталоны поверх лат надел: торопился, видимо. Именно так запомнились высочеству её прежние смотрины. И вот очередное сватовство, очередная попытка матери выдать свою единственную дочь замуж за «того самого». Мирабелла остановилась у громоздких дубовых дверей, удрученно вздохнув: — Ну… вперёд… Услышав кроткий стук, стража отворила двери чёрного входа, и в проёме появился нежно-голубой силуэт, притянувший взгляды всех находившихся в зале. Жаль, что эту картину увидели только лишь слуги и княгиня-мать, которые уже заждались свою принцессу. Немолодая рассерженная герцогиня была одета в бордовое платье с высоким воротником, что еще раз подчеркивало её строгость и скрупулезность даже по отношению к самой себе. Ни один волосок не смел выбиться из собранного наверху пучка, и только лишь седая прядь волос среди густой каштановой копны имела наглость иногда вылезать из-под украшенной драгоценными камнями короны. Тронный зал был почти пуст. Просторные стеклянные двери во всю стену были открыты и пропускали свежий воздух прямо с обширной террасы, чтобы никто не упал в обморок, как в прошлый раз, когда на прием заявился жених, судя по запаху будто только-только вышедший из свинарника. Между дверьми свисали тяжелые голубые гобелены с изображением родового герба — белого лебедя. Еще давно белый лебедь стал символом семьи Шевалье, так как с восхождением на трон Аделарда, отца Мирабеллы, на дворцовом озере поселилась стая лебедей, что народ расценил как добрый знак. Потенциальные зятья ждали в просторной нише с расписанной летним пейзажем стеной у самого главного входа. Кто прихорашивался, кто болтал друг с другом о рыцарских турнирах, а кто просто мерился своими длинными стальными мечами. Каждый из них ждал одного — приглашения войти в тронную залу с высокими колоннами цвета слоновой кости, чтобы лицезреть сокровенную даму сердца. Появившаяся в зале Мирабелла с ходу заприметила недовольный взгляд матери и чуть принасупилась. Она робко свела руки вместе и подошла к свите, всматриваясь в своё неуверенное отражение на мраморном полу. — Матушка… — поклонилась девушка горделивой герцогине, недовольно скрестившей руки на груди. — Мирабелла Шевалье Де Ля Вальян, где твоё розовое платье? — чётко и грозно проговорила Гунивер, подняв тёмную бровь. — Матушка, я… — не успела оправдаться Мира, как через главную дверь вошёл пестрый глашатай с азартным возгласом: — Его лучезарное высочество Граф Мон’три Шард! Герцогиня силой усадила дочь на красное бархатное кресло, красующееся в центре зала, и с наигранной вежливостью встала рядышком, почти незаметным взмахом ладони разогнав свиту по углам. Трон был далеко позади кресла, у самой дальней стены. В конце концов, он предназначен только для князя или коронации, а не девичьих смотрин. — Держи осанку! — сквозь зубы процедила княгиня, параллельно улыбаясь надвигающейся пассии. Мирабелла разглядела «жениха» чуть поближе и не смогла сдержать смеха. Напыщенный и разодетый будто петух или павлин, лысый старик еле доковылял до неё. Туссент — край красок и цветов, даже самые уважаемые рыцари здесь носят самые яркие и выдающиеся доспехи, так как это подчеркивает их статус и честь. Но достопочтенный явно переборщил — в конце концов, годы уже не те для ярко-розовых брючек. Мужчина амбициозно поклонился, чуть не уронив свой монокль, и потянулся к уже настороженной руке самой герцогини. — Моя милая Мирабель, вы еще более прекрасны, чем я себе представлял! — прокряхтел старый слепой граф, поцеловав руку княгини Гунивер. — Кто это сюда пустил?! — громогласно закричала её высочество, одернув резко надушенную ладонь, пока сама Мирабелла рвала живот со смеху, легонечко прикрывая рот рукой. — Старый пенек, труха уже сыпется, как ты вообще по лестнице поднялся?! — вопила княгиня, не жалея слов. Гунивер за словом в карман не полезет. Это уже седьмые смотрины. Дочке скоро девятнадцать, а более менее подходящего кандидата всё нет и нет. Ей некого было стесняться или бояться, ведь это был её дом и её дочь, которую нужно было выдать за мужа, а не за лесного деда, на которого скорее всего у какого-нибудь ведьмака уже есть заказ. Княгиня выставила старикашку вон, указав пальцем на выход. Бедолага еле доковылял до громоздких дверей и, придержав поясницу, исчез среди толпы других женихов. Пошёл уже третий час одной и той же песни. Слишком страшный, слишком напыщенный, слишком вредный, слишком смазливый, слишком… слишком дурак! Милые дамы уж очень утомились. Казалось, что прошло уже несколько дней, пока мужья один за другим, будто дождевые капли, разбивались о гранит завышенных требований строгой княгини. Мирабелла и слова сказать не успела, как очередной претендент уже был отвергнут её матерью. Из всего этого оставалось только делать выводы и ставить в уме нужные галочки. — Высокопочтенный граф Реджинальд де Короната! На темно-сиреневую ковровую дорожку, простирающуюся вплоть до самого бархатного кресла невесты, вступил толстый наглаженный барон. Пуговицы на его рубахе построились будто солдаты в шеренге, ни одной лишней вмятинки и складочки нельзя было найти и на караковых брюках. Мужчина широкими шагами приблизился к томящимся дамам. — Позвольте выразить вам свое почтение, миледи, — уважительно кивнул он головой. — Мой отец был основателем нашего семейного ремесла, возможно, вы слышали о Стефане Де Короната? — Слышали, сударь, — кивнула княгиня. — Мой отец — очень богатый человек, наш род славится наипрекраснейшим вином! И все благодаря батюшке. — Приятно слышать. Что ж… А каких политических взглядов вы придерживаетесь в войне, идущей на севере? Я бы хотела, чтоб наши с вами взгляды сошлись, ибо моя дочь не станет женой противника нашей позиции, — улыбнулась Гунивер, пригладив дочку по плечу. — Взгляды самые обыкновенные! — небрежно ляпнул толстяк. — Так вот, мой отец однажды пошёл к друиду, и тот посоветовал ему развести куниц, чтобы те уже в свою очередь… — Милейший, какие куницы? — лихорадочно проморгалась княгиня-мать. — Вы пришли сюда рассказывать нам про своего отца? В таком случае на сватовство нужно было приводить его, а не заявляться сюда со своими хвалебными речами, — импульсивно, но строго всё разъяснила княгиня. — Если у вас всё, то я попрошу вас удалиться, — наигранно улыбнулась она. Приструненный бахвал униженно побрёл обратно в нишу вслед за расцветастым дедом и остальными отвергнутыми. Глашатай жалостливо посмотрел на неудавшегося зятя и, покашляв, снова громогласно объявил: — Достопочтенный рыцарь Мильтон Де-Пейрак Пейран! Молодой рыцарь в золотых доспехах с изображением белой бычьей головы на груди вальяжно направился к прекрасным дамам. Его броня была начищена настолько, что в ней невнятными узорами отражались даже зелёные растения в горшках, что стояли по периметру. Шатен всех поразил своей довольной улыбкой и яркими как изумруд глазами. Все фрейлины воздыхали и перешептывались между собой: — Ах… Как он хорош! Мирабелла даже чуть приподнялась с быльца красного кресла и кинула заинтересованный взгляд на мужчину. Рыцарь поправил свой каштановый ус и поклонился княгиням. Герцогине Гунивер понравился такой контраст женихов. Своими манерами и внешним видом Мильтон сразу показался матери-княгине идеальным вариантом для дочери на фоне всех остальных претендентов. Может быть, он и есть «тот самый»? — Ваше величество… — протянул интригующе рыцарь, блеснув глазами в сторону юной княжны, — раз уж я был удостоен чести попасть на сватовство к самой мисс Шевалье де Ля Вальян, то возьму на себя смелость пригласить вас и на рыцарский турнир, который я лично проведу в вашу честь сегодня вечером, — играючи, но уверенно улыбнулся Мильтон, поцеловав невесомую руку девушки. — О, сударь! Моя дочь с радостью посетит ваш турнир! — на радостях размечталась княгиня, всплеснув руками. Она была готова закрыть глаза на посещение такого мероприятия, лишь бы всё получилось. — Ну что вы, я надеялся, что милостивая княжна будет соревноваться на турнире бок о бок со мной… Мирабелла аж побледнела со страху. «Зачем он это говорит?». Она с опаской посмотрела на кипящую от злости мать и прищурилась в ожидании бури. — Что значит «бок о бок»?! — рявкнула Гунивер. — То есть Вы, достопочтенный рыцарь, Мильтон Де Пейрак Пейран, вместо того, чтобы предложить моей дочери руку и сердце, предлагаете ей щит и меч?! — по слогам разложила княгиня. — Её высочество прекрасно управляется с лошадью, я решил, что турнир в честь нашего сватовства положит начало крепкого союза и… — не успел объяснить рыцарь, как был нагло выгнан матерью прочь: — От вас, Мильтон, подобного я и ожидать не могла! Откуда вам известно, насколько хорошо она ездит верхом? Я думала, как настоящий джентельмен, вы учите её этикету и езде в дамском седле, а вы все эти годы учили мою дочь мужским забавам и ремёслам?! — в конец рассвирепела княгиня, даже заставив седую прядь выбраться из пучка. Мильтон был давним другом детства Мирабеллы, тем самым, которому удалось сохранить благосклонность её матери, по крайней мере до сегодняшнего дня. Молодой двадцатипятилетний Пейран был для Миры скорее как старший брат, который учил её мирским радостям. Как раз-таки именно Мильтон обучал Миру ездить верхом и управляться с мечом. Рыцарь мог бы стать хорошим мужем для юной княжны, но её мать так не считала после внезапно выяснившихся обстоятельств. Несмотря на это, Гунивер Рошель Манон Каролина Роберта с самых ранних лет придерживалась мнени, что дочке намного спокойнее будет иметь в качестве друзей именно мальчиков. Женские змеиные клубки всегда вызывали у неё отвращение. Ещё когда она была молодой герцогиней, множество придворных дам и их дочерей плели сплетни и строили ей козни. Особенно после того, как стало известно, что Гунивер обвенчалась с будущим князем Туссента и вскоре станет его женой. На радость всем, Мирабелла унаследовала у матери это мировоззрение, и на протяжении всей её жизни судьба сводила юную княжну с особами именно мужского пола. Герцогиня Гунивер уже лет пять, как не пускала дочку на турниры даже в качестве публики. Возможно, это не только из-за чрезмерной опеки. Несколько лет назад на один из таких турниров забрело таинственное чудище с белоснежной, как луна, чешуей. Кто-то говорил, что это была Королевская виверна, кто-то — что старый седой куролиск. Ведьмак, получивший тот заказ, так и не вернулся из мшистых Боклерских пещер, где обитала эта бестия. С тех пор чудище боле не подходило настолько близко к замку. Может, тот ведьмак все-таки с ним покончил, да сгинул сам где-то на болотах, истекая кровью. — Уходите прочь, пока я не позвала гвардейцев… — сдержанно, но недовольно проворчала княгиня, отводя взгляд от Пейрана. Как-никак, этот рыцарь был давним другом самого князя, а также известным на весь Туссент воином. Негоже было грубо выставлять эту особу. Всё же лучше сохранить такую удобную связь и давнего друга семьи. Пейрак Пейран сумрачно покинул зал, обдумывая произошедшее. Больно неудобно получилось с его боевой подругой. Сколько можно держать княжну взаперти? Мильтон не планировал сдаваться и поставил себе цель — затащить Мирабеллу на турнир любым способом и добиться милости Герцогини. Только-только мать юной княжны хотела прочитать дочке очередные наставления, как в зал забежал запыхавшийся придворный лакей. Он что-то настороженно шепнул её высочеству на ушко, и Гунивер, сменив гнев на заинтересованность, стала что-то бурно обсуждать с ним в полголоса, позабыв о приёме. Мирабелле это было на руку, она могла сделать хотя бы небольшую передышку за все эти утомляющие три часа. Миледи подпёрла голову рукой и выдохнула, как бы снимая стресс. Лакей и старшая княгиня невольно стали отдаляться всё ближе и ближе к чёрному ходу. Глашатай прокричал о перерыве. Но это означало лишь то, что все, как и раньше, продолжат ждать своей очереди в нише, просто теперь намного дольше. То же самое значило и для молоденькой княжны. Внезапно с солнечной террасы, усаженной яркими Боклерскими цветами, послышался тихий настойчивый шёпот: — Мила! Девушка посмотрела в сторону, откуда доносился знакомый голосок, и увидела милого упитанного мужчину, что так рад был видеть её, тепло расплываясь в улыбке. — Юстас! — прошептала она удивленно в ответ и оглянулась, не видит ли их кто. Рыцарь осторожно махнул рукой, подзывая к себе Мирабеллу, чтоб она смогла скрыться с глаз матери незамеченной. Фрейлины покорно остались стоять по углам зала, не вмешиваясь в дела госпожи, ведь она была именно госпожой, а значит, указывать они ей боле не могли, не дитё уже. Да и к тому же, пришедший гость был давно всем знаком. Княжна дождалась, пока лакей совсем уведёт матушку из зала, и как только двери чёрного хода захлопнулись, она, будто на цыпочках, вышла к гостю и трепетно произнесла, ласково приобняв за шею: — Мой дорогой друг, что ты тут делаешь? — Мила! Моя милая Мила! Как же я рад видеть тебя! — заулыбался как ребёнок статный рыцарь. Славный Юстас Марк О’Полло был одет в стальные, вычищенные до блеска доспехи вместе с выступающим из-под них темно-сиреневым плащом. Хоть он и был довольно упитанным воином, это ничуть не отталкивало людей от него, а скорей даже наоборот, его небольшое пузико, прикрытое нагрудным щитком, помогало расположить к себе любого, будь то рыночный торгаш или несносный граф. Ну как этот милый человек может кого-то обидеть или обмануть? Безусловно, главную роль в его отношениях с людьми играла невероятная харизма Юстаса. Только он мог так пользоваться своим невообразимым интеллектом и чарующей манерой общения. В мужском кругу Юстас был достаточно серьезен и решителен, особенно если дело касалось чего-то важного, но он и не чурался рассказать по-настоящему хорошую шутку друзьям в мирный час за кружкой пива. Лишь только с Мирабеллой странствующий рыцарь становился нежным котёнком, уязвимым к обману или чему-либо еще. Будучи сыном бывшего Кастеляна, начальника военного гарнизона, Юстас мастерски владел двуручным мечом и знал толк в военной стратегии. После того как Марк О’Полло старшего убрали с поста, его место должен был занять Юстас, но как это обычно бывает, место занял сын того, с кем было выгоднее вести дела. Оставив идею стать Кастеляном, Юстас отправился по материку, частенько наведываясь в родной Туссент на турниры и дабы проведать княжескую семью, а если быть точнее, то саму юную княжну. К своим тридцати семи годам Юстас не утратил детский интерес ко всему новому и неизведанному. Обретенный в боях и странствиях богатый опыт лишь подогрел его страсть к жизни. Но самой желанной голубой мечтой была его дорогая Мила. Только Юстас называл так свою принцессу. Он уже не раз говорил, что «Мила» очень похоже на «милая», с чем явно нельзя было поспорить. Еще одной причиной может являться тот факт, что в имени Мила нет буквы Р, которую Юстас выговаривал, слегка картавя. Так или иначе, как бы он не произносил её имя, каждый раз воин будто обращался к иконе. Юная княжна манила его своей красотой и умом, который, как он утверждал, слишком велик для её годов. Эта изюминка и была той самой звездой на ночном небосводе, заветной и недосягаемой. И дело не в разнице в возрасте, даже не в статусе и положении. Дело в том, что даже со всеми знаниями и мудростью, обретенными за столь немалый срок, со всей своей неповторимой харизмой, Юстас даже и помыслить не мог о том, что когда-либо сможет заполучить свою Милу. Страх сковывал его цепями и душил за горло каждый раз, как девушка смотрела в его большие карие глаза. При всём при этом, рыцарь сделал бы всё, что пожелала Мила. Все свои ухаживания и поступки он совершал на ослеплённой любовью вере, не зная, к чему именно он стремится. — Как хорошо, что ты пришёл, — улыбнулась Мила, легко вспорхнув ресницами. — П-правда? Ты рада? — пролепетал грозный рыцарь, взяв княжну за руку. — Конечно рада, ведь ты единственный, кто сможет вывести меня отсюда, — прошептала тихонечко Мила. — Вывести? — озадачился Юстас. — Но куда? — смущенно усмехнулся он, почесав темноволосую, коротко стриженную голову. — Матушка собрала целый букет графов и герцогов, что хотят попросить моей руки… — вздохнула удрученно девушка, — но, по правде говоря, им нужна не рука, а богатства и власть, которую она им даст. Её высочество завысила свои требования настолько, что под них, как мне кажется, попадет лишь один человек… — рассуждала с досадой девушка. На самом деле, требований к будущему мужу было так много, что это больше походило на описание какого-то конкретного человека, нежели на список желательных качеств. Княгиня, хоть и была слишком строга, но всё делала правильно, так как все те, кто приходил в этот зал, действительно мечтали лишь об одном — о княжеском крыле и состоятельности. Мирабелла понимала это и придерживалась позиции хладнокровной матери. Рыцарь тоже прекрасно понимал, насколько нелегко приходится королевским особам, и с сострадательным искренним взглядом сказал, пригладив свое гладко-выбритое лицо: — Сегодня вечером состоится рыцарский турнир, тот самый, о котором говорил Пейрак Пейран. Я могу сопроводить тебя туда, если захочешь, — расплылся в умиротворенной улыбке Юстас. — Точно, турнир! Мильтон приходил сюда не за моей рукой, ведь так? — играючи подняла бровь княжна. — Мильтон не дурак, он прекрасно понимает, что на таких приёмах невозможно найти достойного мужчину, как бы того ни хотела ваша матушка. Мы думали вытащить тебя на турнир, развеять, надеялись, что княгиня растает от предложения кандидатуры Мильтона. Хоть она и не жалует турниры, но там ты действительно сможешь найти себе хорошую пассию, — с досадой и терзанием говорил милый Юстас. — Ах, Юстас… Не нужны мне эти «пассии», только забери меня отсюда! Освободи от этой тюрьмы! Я так соскучилась по турнирам! — прижалась чуть ближе к воинской груди Мирабелла, не подозревая, как она взволновала этим сердце рыцаря. Тот на одном только вздохе с забегавшими глазками неуверенно вымолвил: — Вечером. Я приду. Обещаю. Мила засияла от счастья и крепко-крепко обняла Юстаса, пока тот наслаждался каждым мгновением, не подавая виду, что на самом деле его это не просто радует, а будоражит. Вечер сменил жаркий день, пусть и весенний. Туссентское солнце не щадило никого сразу после того, как прогоняло зимние мрачные тучи, встречая март. И только добрый друг-вечер спасал бедных работников виноделен своей долгожданной прохладой. Мудрый князь, сидевший за рабочим столом у окна, даже подумал прикрыть его, чтоб не продуло спину. Как только в его коронованной голове проскочила эта мысль, в кабинет вошла княгиня, одарив мужа заботливым взглядом. Она с легкостью погладила его по плечу и седым волосам. — Как прошёл приём, дорогая? — чуть хрипловатым голосом спросил князь, продолжив заполнять документы. — Как и предыдущие шесть… ах, нет, семь приёмов… — отчаянно выдохнула Гунивер. — Что же нам делать, Гуни? — отложил перо обеспокоенный отец. — Ох, не знаю, милый… Тут другое… Лакей сегодня донёс мне, что в Боклер вернулся Эльтибальд… — Эльтибальд?! Этот сумасшедший? О, Пресвятой Лебеда… — схватился за голову князь и склонился над письменным столом. Не успела герцогиня вновь огладить мужа по синему кафтану, как раздался стук в дверь. Запыхавшийся лакей распахнул двери, поспешно поклонился и с одышкой выговорил: — Ваше превосходительство… Княжна… Княжна сбежала… Князь с княгиней переглянулись, и Гунивер осенило: — Турнир! О, Лебеда! Она на турнире! Тем временем, по другую сторону озера, с которого открывался прекрасный вид на замок, гуляния были в самом разгаре. Густейшие кроны зеленых деревьев шелестели от легкого дуновения ветра, нежно касаясь друг друга своими листочками. Красочные палатки и флажки заманивали новых гостей. Уютные горящие огни жаровень и факелов привлекали сияющих зеленым светом светлячков. Они задорно кружились вокруг пламенного жара, будто танцуя. Повсюду играла бодрящая музыка, лился мед, и пелись песни. Недалеко от палатки со сладостями расположился факир, удивляющий всех вокруг своим талантом. Он довольно быстро собрал толпу зевак вокруг себя. И среди этой толпы артисту дружно хлопали милая златовласая девушка и добродушный рыцарь с сиреневым плащом. Юстаса радовал не сам факир, а больше то, как удивлялась ему юная княжна, выглядывающая из-под темного капюшона. — Тебе нравится? — поинтересовался любезно воин, заглянув княжне в лицо. — Очень! Это что-то невероятное! — расщебеталась Мирабелла, чуть не подпрыгнув. Для Юстаса эта картина лилась словно бальзам на сердце. Счастье видеть улыбку его милой было самым желанным подарком. В какой-то момент в глаз рыцаря ударил яркий золотой проблеск. Он присмотрелся к шее юной княжны и разглядел там аккуратно свисающий золотой кулон в виде сердца, на котором был выгравирован прекрасный лебедь. — Тебе очень идёт этот кулон, Мила, — буквально тая, произнёс Юстас. — Ах, кулон. Он у меня уже давно. Года три как, а может и пять. По правде говоря, я даже не знаю, от кого он, — ухмыльнулась блондинка. — Представь, я прихожу на конюшню к деннику Бастиона, а там на стоге сена лежит этот кулон с запиской «Хозяйке лошади». — Ты никогда его раньше не надевала, — заглянул рыцарь украдкой в девичьи глаза. — Когда я собиралась на турнир, он как-то вылез из-под других украшений, что лежали в шкатулке, и тогда я подумала, а вдруг, надену его и узнаю, кто был тот таинственный незнакомец, — романтично вздохнула Мирабелла, крутя золотую цепочку в руках. — Что ж… Надеюсь, этот тайный даритель найдётся, — выпрямил спину рыцарь, приятельски кивнув головой. — Турнир скоро начнётся, нам пора бы уже идти, — указал он рукой в сторону боевого поля и по-джентельменски пропустил даму вперёд. Тем временем обеспокоенные князь с княгиней неслись в карете прямиком на турнир. Если бы не большое глубокое озеро, что отделяло замок от боевого поля, то они были бы на месте в миг. Но приходилось ездить в объезд этой синей пучины, не передвинешь же её. Князь бережно взял за руку свою жену, нервно скручивающую в ладони платок. Поворот за поворотом, ухабинка за ухабинкой, и королевский экипаж прибыл. Повсюду разминались живописные всадники и мечники, трибуны у соревновательного плаца доверху были заполнены не менее колоритными зрителями. На состязательную прямую наконец вышли первые участники. Сквозь мелькающие силуэты княгиня Гунивер пыталась разглядеть свою дочь среди гудящей публики. Расталкивая всех на своем пути и оставив стражу с мужем позади, она пробралась на боковую лестницу левой трибуны. Лихорадочно вертя головой, Гунивер цеплялась взглядом за беловолосых девушек, но ни одна из них не оказывалась её дочерью. То нос не тот, то фигура. Где же она? Из суматошного забвения княгиню вытянул звонкий гул праздничного горна. Камердинер бодро махнул красным флажком, и всадники понеслись друг на друга с длинными разноцветными копьями в руках. Один галоп, второй галоп и… Рыцарь с гербом Хамелеона оказывается на песчаном грунте. Он недовольно поднял забрало, со скрипом поднялся и, обиженно сверля взглядом победителя, поковылял ловить сбежавшего без всадника коня. — И это раунд выигрывает Сир Мильтон Де Пейрак Пейран! — объявил громко камердинер, сам возрадовавшись случившемуся. Рыцарь Белой Бычьей Головы снял свой позолоченный шлем и поднял его высоко над головой в ответ ликующей толпе, пока та безудержно рукоплескала. Наготове у ворот уже стояли следующие участники в ожидании своего часа, а если быть точнее, то нескольких секунд. К тому моменту князь наконец нагнал свою жену: — Моя леди, куда вы смотрите? — отдышался мужчина, пытаясь глазами найти предмет интереса дамы. — Это Пейран притащил её сюда, нахальный мальчишка! — оскалилась княгиня в сторону победителя. — Гунивер, ты в этом уверена? Всё же Мильтон уважаемый человек во всем Туссенте, сын моего боевого товарища, — смутился князь, притормозив жену. — Я голову ему оторву, — запечатлела она взгляд на рыцаре, пропустив речи мужа мимо ушей. Только княгиня хотела спуститься с лестницы, как на боевое поле зашли два всадника. Высокий рыцарь с гербом цветастого павлина и рыцарь с гербом белоснежного лебедя. На воротах плаца стояло знакомое упитанное лицо. Гунивер сразу узнала Юстаса, наставляющего своего всадника перед стартом. И кто это из придворных рыцарей посмел взять княжеского коня Бастиона? — Неужели это… — ахнула княгиня, затаив дыхание. Воины встали на позиции. Рыцарь в начищенных серебряных доспехах поудобнее взял своё копье, что-то пробурчал под нос, крепко зажмурился и… Флажок, галоп, первый, второй, удар! И цветастый павлин на земле. Соперник, по всем параметрам, казалось бы, преобладавший над серебряным рыцарем, был повержен. Несмотря на свои размеры, воин белого лебедя одержал победу и остался цел, применив тактику и правильную технику. Зрители одарили победителя овациями и радостным свистом. Рыцарь снял свой шлем с голубым пером на затылке, и из-под него вывалилась густая копна золотых длинных волос, переливающаяся в лунном свете. Толпа чуть притихла, и из дальних уголков стал показываться обсуждающий шёпот. Давно никто не видел рыцаря белого лебедя в деле. Некоторые уже и позабыли о его существовании. — Мирабелла! — зарычала княгиня-мать, вонзившись ногтями в перила. Только миледи произнесла имя победительницы, как на кварцевый песок боевого поля из-за трибун вылетели дымовые шашки. Серый туман с молниеносной скоростью окутал почти весь плац. Толпа испуганных зрителей стала метаться в страхе меж посадочных мест. Ликование сменилось людскими криками и визгами, началась паника. — Мирабелла! — сразу сменила гнев на милость княгиня, прокашлявшись от газа, дерущего горло. Из густого тумана доносились непонятные звуки. Юстас, перескочив через ограждение, достал меч из ножен и свободной рукой пытался развеять дым перед собой: — Мила! — прокричал громко он, продвигаясь к центру плаца. — Юстас! Помоги! — жалобно послышалось в ответ. Звонкий девичий голосок прервало грозное, режущее слух рычание, отдающее мерзким клокотом. Внезапно дым начал рассеиваться от обширных взмахов крыльев, и уже через мгновение над ареной возвысился всадник в чёрной мантии прямо верхом на разъяренном василиске, освещенном серебряным светом луны. Седобородый лысый старик с непонятными рисунками на лбу прокричал что-то на древнем языке и, пришпорив своё чудище, как молния умчался прямо в ночные облака, оставив за собой шлейф девичьего крика и устращающего клокота. Юстас и сделать ничего не успел, как незнакомца уже и след простыл. Воин выбежал на центр плаца и увидел лишь шлем с голубым пером, что валялся на белом песке. — О, нет… — упал он коленями в грунт, схватив головной убор своей ненаглядной. Его руки затряслись, слюна не проходила через горло, а сердце вот-вот бы выскочило через рот. — Её похитили… — тяжело и тревожно дыша, проговорил рыцарь. Тут же к нему подоспели князь с княгиней: — Где Мирабелла? Где моя дочка?! — вопила женщина, озираясь по сторонам. Юстас удрученно встал на ноги и, отряхнув шлем от песка, решительно, даже с некой злобой сказал: — Я найду её и убью того, кто это сделал. Князь вскипел от злобы и яростно прокричал: — Камердинер, удвоить охрану! Выставить патрули! Юстас продолжал поглаживать шлем Милы дрожащей от раздирающей тоски рукой. — Это ты винов… — у княгини в глазах резко помутнело, и та чуть не упала в обморок. Муж подхватил её, спохватившись, и перед тем как увести, с грустью, но надеждой в голосе сказал: — Ты нужен нам здесь, Юстас. Завтра утром приходи во дворец, я буду тебя ждать, друг мой… — Но, ваше величество, нельзя ведь медлить! — развел руками рыцарь. — Завтра. Во дворец, — повторил, повернувшись, князь Аделард и исчез за железными спинами вооруженной охраны. Юстас остался один на один с бушующими мыслями и бешеными, непокорными чувствами. Что же делать? Его милая где-то там, в руках ополоумевшего безумца, а он стоит здесь. Еще целая ночь впереди, о сне не может идти и речи, тут нужно хотя бы просто не разучиться дышать. Единственным верным решением было пойти домой и подготовиться к предстоящей вылазке на север, куда и улетел старик, укравший Милу, верхом на василиске. Будучи военным человеком, Юстас все же взял себя в руки и наконец стал думать на холодную голову. Он оперся о деревянный стол в своей гостиной и стал размышлять о том, кто мог быть тем ублюдком, что похитил юную княжну. Не сильно задержавшись дома, рыцарь поспешил во дворец, сразу как только наточил меч и смазал доспехи. Ураган мыслей кружился в его голове до самого утра, пока не взошло солнце. Рыцарь всю ночь провел в буре доводов и идей, бродя по дворцовому коридору, ведущему в кабинет князя. К счастью, княжеские двери открылись, и лакей пригласил Юстаса Марк О’Полло войти. На красной бархатной кушетке лежала обессиленная княгиня, которая проплакала всю ночь, судя по растекшейся по щекам черной туши. Аделард с взъерошенными волосами на голове и синяками под глазами самозабвенно сидел над рабочим столом. Еще чуть-чуть, и его изнуренная голова упала бы прямо на лакированное дерево, но приход рыцаря немного пробудил князя от дурманящей дрёмы. — Юстас, — обессилено, но мягко произнёс Аделард, — как я рад тебя видеть. Твоё вчерашнее появление дало мне надежду и идею, мальчик мой, — продолжал так же тепло он. Юстас уважительно склонил голову. Аделард тоже заметил, насколько тяжко ему пришлось этой бессонной ночью. — Я принял решение, — начал хрипловато князь, — назначить тебя начальником княжеской стражи. Отныне охрана города и края будет на тебе. — Но ваше величество, я не могу сидеть сложа руки, пока преступник на свободе! Подумайте о дочери! — взволновался Юстас, забегав глазами. Жесткий удар по столу кулаком еще больше обессилел князя. Гунивер настолько устала, что даже громкий звук не пробудил её ото сна. Через секунды молчания князь продолжил: — Ни минуты моей жизни не проходит, чтобы я о ней не думал. Помоги мне, Юстас… Скажи, что или кого ты видел? — как бы наводяще спросил князь. — Старик со странными рисунками на лбу… Кто это? — рыцарь понял, что правитель будто бы знает возможного преступника и что-то недоговаривает. Князь тяжело вздохнул: — Ты нужен мне здесь, Юстас, на месте, которое давным давно должен был занять ты. Мой бывший Кастелян попал на свою должность по просьбе брата моей жены, и вот к чему это привело. Этому идиоту было сказано и повторено целую тысячу раз о том, что среди всех его обязанностей самое главное — сделать так, чтобы Эльтибальда Безумного и духу тут не было. У него были патрули, стража, кавалерия — всё для того, чтобы обезопасить город от появления этого ужасного человека, нет… монстра. — Сумасшедший чародей? — уточнил воин. — Ты знаешь его? — появился лучик интереса в голосе Аделарда. — «Проклятие чёрного солнца». Это его работа, — рассказал странствующий рыцарь. — Во время своих путешествий я не раз сталкивался с людьми, которым не посчастливилось видеться с ним. Но если он похитил княжну, значит он… — Значит, он ищет девушек, которые возложат тропу для богини Лилит, — перебил басовитый голос из темного угла. Во мраке блеснуло два жёлтых огонька. Это был русоволосый мужчина в белой рубахе и кожаном жилете, который наискось опоясывала лента с непонятными бомбами и эликсирами. Из-за его широких плеч высовывались рукоятки двух разящих мечей, которые, казалось, от одного взгляда на них могут порезать. Юстас настороженно и аккуратно прихватил рукоять своего клинка, осматривая таинственного незнакомца. — Юстас, всё в порядке. Я пригласил этого человека для одной услуги. Знакомься, господин-сударь ведьмак! — поведал седовласый князь. Рыцарь осуждающе посмотрел на незнакомца и, сняв кожаную перчатку, протянул руку в знак приветствия. Ведьмак немного надменно окинул его взглядом, но все же пожал руку в ответ. Кажется, эти двое явно не сошлись магнитными полями своих характеров. — Ваше величество, неужели вы доверите спасение своей дочери этому чужаку? — напрягся рассерженно Юстас. — Я доверяю ему убийство чудовища. Вы знаете, как сражаться с той бестией, на которой прилетел наш с вами общий знакомый? Нет? — Но ваше величество… — Я всё сказал, — обрубил строго князь. Рыцарь смолк и выпрямился, приподняв голову. — С этого момента, я назначаю тебя, Юстас Марк О’Полло, кастеляном Туссентского княжества. Твоя задача — обеспечить безопасность в крае, предотвратить возможные жертвы этого маньяка и обеспечить господину ведьмаку комфортные условия для его расследования. Проследите, чтобы ему никто не мешал, — уважительно промолвил князь. Рыцарь проглотил дерущую обиду и покорно склонил голову. — Я знал, что на тебя можно положиться, — улыбнулся Аделард, оценив выдержку нового кастеляна. — Сударь ведьмак, поведайте, что еще за проклятие черного солнца? — продолжил он. — Если это действительно тот самый Эльтибальд, то я думаю, что он собирает девушек для того, чтобы призвать некую богиню. По поверьям, она принесет с собой темную силу и необъятный хаос, которые уничтожат человечество и породят нечто новое, — скрестил руки на груди убийца чудовищ. — Вот оно что… Уже давно этот безумец похищал Боклерских девушек и ставил над ними опыты в своей пещере, но я и подумать не мог, что он это делает для призыва какой-то там богини, — насторожился еще больше князь, перебирая сухие пальцы, — и вот теперь он вернулся снова… — Ваша дочь родилась после солнечного затмения? — уточнил ведьмак. — Нет… Ни до, ни после, да и вообще она родилась ночью. Моя девочка… Она была такой маленькой… Мирабелла всегда была любимой этим миром. Когда она родилась, луна сияла так ярко, что мы даже не стали зажигать в спальне свечи. Но теперь она пропала, моя милая крошка… — предался воспоминаниям бедный князь. — Странно… Обычно для ритуала Эльтибальд похищает девушек, родившихся в затмение или через трое суток от него. Такие девушки при должном ритуале и попадают под Проклятие черного солнца. Но здесь… Всё наоборот. Она ему не пригодится… — поведал охотник на чудищ и посмотрел в открытое окно, призадумавшись. — Но зачем-то же он её похитил! — всплеснул ладонями князь. — Я найду её, но прежде поговорим о награде, — меркантильно, но честно заявил ведьмак, обратившись к государю. Юстаса это еще больше возмутило. Этот проходимец посмел так нагло обратиться к князю, да еще настолько хладнокровно, будто ему совсем плевать на Мирабеллу. Скорее всего, так и было. Охотник на чудовищ пришёл сюда ради денег, про деньги он и спросил. Остальное его не волновало. На счету убийцы были сотни таких заказов, где нужно было спасти девушку, попавшую в беду, а эти несчастные чем лучше? — Возьмёшь всё, что сможешь унести, ведьмак. Охотник кивнул головой и молчаливо направился к лакированной двери. Только он приоткрыл её, как государь, опамятовшись, спросил: — Напомните ваше имя, сударь-ведьмак? — Мертен, — коротко и ясно ответил охотник и вышел в дубовую дверь. Мертен прибыл в Туссент совсем недавно, когда узнал, что здесь ещё не знают, сколько на самом деле стоит убийство того или иного чудища. По своему характеру охотника обычно не тревожили заботы других, его беспокоили только деньги, которые были готовы заплатить эти несчастные за его услуги. С окружающими он держался холодно и никого не подпускал ближе титула «хороший знакомый». Другие ведьмаки говорили, что раньше Мертен был совсем не таким, он был добродушным и бескорыстным человеком. Если он видел, что несчастному нечем заплатить за заказ на чудище, и бедняк отдает последнюю крону, то охотник мог и вовсе не взять с него денег. Таким он был, по крайней мере, до его путешествия в Стоозёрье. Оттуда ведьмак вернулся в крепость Мантихор совсем иным. Он не смеялся с шуток своих братьев по ремеслу, ни байки не рассказал, ни слова не произнёс, а если и произнёс, то настолько сухо, что хотелось выпить воды от пересушенного горла. Может, он переборщил с трансмутацией по улучшению генов и они притупили его чувства? Никто этого не знал. Так или иначе, ведьмак из школы Мантикоры взялся за этот заказ. Весь день ведьмак провёл в городе, расспрашивая жителей о странном лысом старике и о девушках, рожденных после солнечного затмения. Ответы оставляли желать лучшего. Только сведения Юстаса облегчили ситуацию, ведь никто другой в той суматохе не мог разглядеть, как бестия унеслась на север, сверкая чешуёй и перьями. В городе безумного старика и знать никто не знал, а о похищенных девушках удалось собрать немного информации. Пропало больше десяти девушек, но точно неизвестно, сколько из них украл именно чокнутый колдун. Время уже близилось к закату. Мертен, проведший весь день с простолюдинами, виноделами и рыцарями, страшно утомился, учитывая, что при всем при этом ему еще приходилось терпеть пожирающий недоверчивый взгляд нового кастеляна, старого знакомого, обеспокоенного Юстаса. На соревновательную арену ведьмак попал лишь после того, как солнце уже зашло. Наконец он сможет поработать в привычной для него атмосфере, в одиночку. Прибыв на место происшествия, ведьмак спешился со своего вороного коня с белыми носочками и изучил местность ведьмачьим чутьем. Турнирная арена тоскливо пустовала без бушующей публики, её охватила властная тишина. Сколько запахов, сколько следов, не знаешь и за какой ухватиться. Ящер, нет, птица… Василиск! Охотник присел на одно колено, чтоб поближе рассмотреть непонятные осколки: — Судя по запаху, это дымовые шашки, но с примесью багульника, удушающий газ… — нерасторопно, низким глубоким голосом бурчал себе под нос Мертен. Следом внимание ведьмака привлекли кусочки чешуи, что блестели в песке: — Чешуя драконида… Это необычный василиск, кажется, тот колдун подмешивал что-то своему питомцу в еду, отчего его щетинки настолько твердые… — Медальон всё еще дрожит, здесь был довольно сильный источник магии. Запах болота вперемешку с зельями, кажется, княже не ошибся, это действительно был Эльтибальд, — сделал заключение ведьмак, выпрямившись в полный рост. Четвероногий друг охотника легонько ткнул его в спину мягким носом. Ведьмак, чуть приулыбнувшись, погладил его по белой проточине на вороной морде и сказал: — Ну что, Хирондель, отполируем лысину этому ублюдку? Конь одобрительно фыркнул в ответ. Ведьмак забрался в седло и, собравшись с духом, поскакал на север вслед за еле-еле оставшимся шлейфом болотно-звериного запаха. Ясная луна освещала путь. Преодолевая километры дорог и густого леса, ведьмак, с его кошачьими глазами, видел сломанные ветки, блестящую чешую, еще не покрытую дорожной пылью, а также клочки выдранных перьев. Охотник шёл в правильном направлении. Стук некованых копыт успокаивал и вгонял в небольшую дрёму. Ведьмак ушёл с головой в свои мысли и не заметил, как верный Хирондель довёз его прямо к Боклерским мшистым пещерам. Восемь часов пролетели как один миг. Помнит ли ведьмак то, что они с лошадью останавливались на водопой и отдых время от времени? Только одному ему это и известно. Умное животное сразу догадалось, куда именно его хозяин направляется. Да и к тому же, эта дорога для коня была уже давно знакома. Два друга презрительным взглядом осмотрели холодные, мокрые от ручьев тёмные скалы. Густой зелёный мох царствовал у входа в пещеру, а обширные широколистные папоротники, словно стражники, окружили злополучное место. Они отдавали невероятной силой и лесной свежестью, заманивающей в свои объятия. Мертен спешился с лошади и, прихлопнув её дружески по шее, осторожно приблизился ко входу: — Если я не вернусь через час, уходи отсюда, мальчик, — обратился он к Хиронделю, который явно не хотел пускать хозяина внутрь. Кажется, ведьмак утаил ото всех тот факт, что здесь он когда-то уже бывал. Да и Эльтибальда он знал не понаслышке, что можно понять из его осведомленности в деятельности этого безумца. Ведьмак уже давно в курсе, насколько опасно заходить в эту пещеру. Может, помимо денег, у него были и другие мотивы взять именно этот заказ? Мертен вытащил из своей опоясывающей спину ленты фиалы с красочной жидкостью и залпом выпил эликсир Кошки, чтоб видеть в кромешной тьме, и эликсир Грома, который даёт заряд адреналина и выносливости. Ему предстоял бой не столько с чудищем, сколько с его хозяином, который явно одурманил мозг бестии каким-то заклятием. Какой Василиск в здравом зверином уме позволит на себе ездить, да еще и управлять? Такая махина, управляемая чокнутым чародеем, — настоящая взрывоопасная смесь человеческой натуры и животной силы. Нелегко придётся ведьмаку, если чародей со своим питомцем находятся дома. Убийца чудовищ вытащил серебряный меч, полив его маслом против драконидов, и с ровным, как струна, дыханием вошёл внутрь. Звук падающих капель встречал ведьмака на каждом повороте, стены пещеры отдавали странным пробирающим холодом. В одном из туннелей завиднелся дрожащий огонёк зажжённого факела. Мертен пытался уловить хотя бы один посторонний звук, но ни чавкания чудища, ни топота шагов он не услышал. Он всё ближе и ближе подходил к широкому закуточку пещеры, откуда доносился свет. Внезапно ведьмака остановил стук и лязгание по железу чем-то тяжёлым. Мертен ухватился за рукоятку меча еще крепче и, нахмурив взгляд, подкрался к источнику звука. Вдруг послышалось хаотичное лязгание о каменный пол, видимо, что-то, что издавало эти стуки, упало на пол пещеры. Присев за камень у тоннельной стены, ведьмак оказался прямо у небольшого пространства, где стояли разные алхимические столы и верстаки. Здесь явно неплохо обжились. Выглянув аккуратно из-за укрытия, Мертен проанализировал местность. Среди всех стеллажей с эликсирами и книгами его внимание привлекла куча обглоданных костей, что аккуратно была сложена в углу. Когда ведьмак понял, что здесь никого нет, он пересек природную каменную арку и вошёл в помещение. Посередине комнаты расположился покоцанный зарубками деревянный стол, на котором лежали разные чертежи и дневники. Мертен открыл самый толстый и исписанный из них и принялся читать. Он перелистывал страницы одну за другой, и в какой-то момент его зрачки расширились. Последующие страницы он перекидывал так быстро, что чуть не вырвал их из дневника, а когда дочитал, обреченно захлопнул его и опёрся руками о стол. Ведьмак опустил голову, сморщился от злости и с невероятной силой смёл все дневники со стола, рявкнув будто медведь. — Эй! Там кто-то есть? — послышалось из дальней части пещеры, что скрылась от глаз за маленьким поворотом. — Вытащите меня отсюда! Мертен немного вздрогнул, его глаза забегали в суматохе, ведь этот голос показался ему до боли знакомым, он опомнился и ускоренным шагом с диким интересом направился прямиком на звонкий голосок. Охотник повернул за стену и увидел златовласую девушку, заключенную в клетку. Мертен словно немного расстроился, увидев её. Девушка была одета в нежно-голубые эластичные брюки и сапоги, что обычно поддевают рыцари под свои доспехи, и в белую облегающую рубашку, немного испачканную в пыли и земле. Довольно странный выбор наряда для юной княжны. Но тут ведьмак вспомнил людские рассказы о том вечере, когда княжна переоделась рыцарем для участия в турнире, и все встало на свои места. — О, милый сударь! Помогите мне, прошу вас! — залепетала девушка, прислонившись к железной решётке, моргнув своими чистыми, как небо, глазами. — Ты Мирабелла? — спросил по-своему холодно Мертен, осматривая даму с ног до головы. — Да. Но откуда вы… Ах, точно! Это отец прислал вас! — обрадовалась юная княжна вопреки валящей с ног усталости. — Где твой похититель? — Этот старый дурень? Он бегал из угла в угол с какими-то книжками, рисовал на стенах, а потом прокричал что-то на непонятном языке и ушёл, — устало, но с возмущением поведала Мира. — В смысле, блять, ушёл? — не постеснялся ведьмак, ошеломившись. Княжна немного насторожилась от сурового вида охотника, но продолжила: — Он посадил меня в клетку, сразу как привел сюда, весь день и всю ночь писал что-то в своих чертежах, таскал куски сырого мяса то туда, то сюда, бурчал заклинания и в какой-то момент просто захлопнул свою книжонку и ушёл. — То есть этого выблядка тут нет, как и его Барбоса, — явно расстроился ведьмак, проведя по русым стриженым волосам двумя руками. — С тобой он что-то делал? — Нет, он не замечал меня, будто меня тут и не было, я не спала всю ночь и отключилась, наверное, под утро, а когда проснулась, то увидела только уходящую прочь лысину. И вот уже сутки я торчу тут. По крайней мере, я так думаю, в пещере не видно ни солнца, ни луны. По правде сказать, я давно уже во времени потерялась. — Так… — призадумался Мертен, — Куски мяса, говоришь? Наверное, для зверушки, на которой он тебя сюда и принёс, — хрипловато заключил ведьмак. — Когда колдун тащил меня сюда, я видела только облака и лесные кроны, а что у него там за «зверушка», как вы говорите, я и представить себе не могу. — Так, ладно. Ключ, — собрался ведьмак и начал рыскать по столам и стеллажам. Взгляд ведьмака упал на лежащую рядом с клеткой старую кочергу: — Ты пыталась сбить ею замок? — немного с ухмылкой произнёс ведьмак. — Это единственное, до чего я могла дотянуться! Всё же лучше, чем ничего, — поведала юная княжна, скрестив руки на груди. Мертен добродушно усмехнулся, подметив неплохую смекалку девушки, и продолжил копаться в вещах чародея. Спустя несколько минут поисков, княжна сказала охотнику: — Я думаю, он взял ключ с собой, раз так уверенно оставил меня здесь одну. — Тогда придется открыть решётку моими методами, — стремительно подошёл ведьмак к клетке. Он явно был очень раздражён происходящем. Охотник пришел сюда за головой чародея, а его и след простыл! Это ведьмака жутко злило, но одновременно и озадачило. Если колдун со зверем не здесь, то где? Убийца чудовищ достал из своей ленты картечь и стал быстро мотать её на замок, исцарапанный неверными попаданиями в скважину. — Это что, бомба? — изумилась княжна, прильнув к железным прутьям. — Да, и тебе лучше отойти подальше, высочество — заверил охотник и, закончив мотать, поджёг фитиль, — Когда замок слетит, если что, готовься бежать отсюда, пока нас не привалило. Княжна на удивление ведьмака не запищала и не завизжала, как избалованная девица, а поскорее села в самый дальний угол камеры и заткнула уши. На какой-то момент Мертену даже стало немного жалко девочку и совестно за свою предубежденность. Но взрыв картечи быстро выбил эти мысли из его головы. Дверь клетки наотмашь сорвало с петель. Это была явно не простая бомба. Школа Мантикоры всегда славилась своими зельями и снарядами, что подтверждал такой эффектный результат. С потолка и стен посыпались маленькие камушки, присыпав макушку охотника. За клубами дыма завиднелся нежно-голубой силуэт. При первой же возможности Мирабелла выскользнула из покорёженной камеры и приблизилась к Мертену, стоявшему у поворота. Она наивно подошла к нему, как к старому знакомому, и доверчивым детским взглядом стала рассматривать лицо своего спасителя, ожидая указаний. — Что ты делаешь? — смутился вопросительно ведьмак, чуть отшагнув от неё. Она неосознанно сделала шаг за ним: — Говори, что будем делать дальше? — ЧТО мы будем делать дальше? — еще более неуверенно и даже настороженно опешил мужчина. — Извини, эта привычка осталась ещё с детства, — устало усмехнулась княжна, раскусив неправильный ход мыслей ведьмака. — Когда я была маленькой, мои друзья таскали меня везде с собой, они были старше меня и, когда нам предстояло сделать что-то, за что может влететь, Мильтон и Юстас всегда говорили мне: «Не отходи от меня ни на шаг и делай всё, что я говорю». — Что ж… Очень… Занятно. Надо выбираться отсюда, пока нам не «влетело» от хозяина дома, — поворчал ведьмак и, закатив глаза, направился к выходу вместе с златовласой. — Мой кулон! — заметила на столе свое сорванное чародеем украшение юная княжна и поспешила надеть его. — Быстрее… Снаружи было всё так же сумрачно и сыро, но восходящее солнце уже давало о себе знать, окрасив облака на далеком горизонте в персиковый цвет. Тёмно-синяя земля в ночи казалась космической пылью, из которой растёт всяческая зелень, каплями холодной росы пародирующая звёздную россыпь небосвода. Хирондель, зажевавший густую траву, профырчался от попавшей в нос пыльцы и игриво заржал, когда увидел своего хозяина живым, да еще и с «трофеем». — Какой нарядный, — воодушевилась княжна при виде коня, засияв радостно глазами. Хирондель, скорее всего, подумал то же самое и про неё, раз позволил потрогать себя за мягкий нос, но всё же насторожив любопытно уши. — У него отличные ноги, наверное, он у вас хорошо прыгает? — спросила любезно Мира у ведьмака, проверяющего седельные сумки. — Да… Прыгает… — невозможно скованно ответил он ей, подтянув подпругу коня. Княжну такой неживой ответ очень задел. Она изо всех сил старалась показать себя с лучшей стороны, даже просто оставаясь самой собой, но хладнокровный грубый ведьмак вёл себя так, будто Мирабелла у него корову украла и еще и позлорадствовала. Какой невежа. Зато княжну очень впечатлил момент подтягивания подпруги, а точнее то, как мужественно и мощно Мертен это сделал. Наконец, всё проверив, ведьмак без лишних слов схватил княжну за талию и посадил на круп лошади, а сам залез в седло и причмокнул, подняв коня в галоп. Мира и возмутиться не успела, как они уже скакали прямиком в сторону дома. Путь не близок, почти целый день придется провести им в дороге. — Скажи хоть, зачем этот старик похитил меня? — пытаясь перебить ветер, прокричала Мира. — Видимо, ты нужна ему для обряда Чёрного солнца. Он хочет призвать тёмную богиню Лилит и создать новый мир, но уже без нас, — сурово поведал ведьмак, не отвлекаясь от дороги. — Я нужна ему для жертвоприношения? — догадалась девушка. — Возможно… — Занмечательно, эхм… Я не спросила как тебя зовут, — вспомнила Мира. — Я ведьмак, тебе этого будет достаточно, — морозно проговорил убийца чудовищ. «Ладно уж… — подумала княжна, обхватив могучую ведьмачью спину руками. — Он просто отвезет меня домой, и я его больше никогда не увижу». Сильный, здоровый Хирондель отбивал такт по пыльной дороге крепкими ногами, обросшими мышцами, унося ведьмака с княжной прочь от злополучной пещеры прямиком в сторону дома. Тем временем в самом городе всё кипело. На выездах из Боклера стояли всадники, проверяющие документы и вывозимый груз, несколько десятков патрулей обхаживали город со всех сторон и придирались к каждому, кто вызывал хоть малейшие подозрения. Лысых стариков и вовсе загнобили допросами, ведь их внешний вид очень походил на Эльтибальда, чокнутого колдуна, похищающего невинных девушек. Все проверки и контроли проходили под руководством лично кастеляна, старшего рыцаря Юстаса Марк О’Полло. Назначенный на должность воин не ел и не спал. Он всячески пытался скрыть свой личный интерес в поисках юной княжны. Со стороны это выглядело как блестящее исполнение своих обязанностей, ведь за столь короткий срок благодаря Юстасу в процессе расследования было раскрыто уже не одно преступление, не относящееся к делу. И это только за сутки. Нужный человек поставил нужных людей на нужные места, и чистка началась сама собой. Во время поисков рыцарь и самолично помог некоторым с их заботами: разрешил спор о земле в пригороде, кто и где должен заборы ставить, разнял двух именитых купцов на центральной площади, словил местного интеллигентного мошенника, что уже лет семь ходил безнаказанным за свои преступления, а также закрыл в тюрьме мужика, что убил по пьяни собутыльника, а затем и собственную жену. Этот алкоголик уже очень давно терроризировал свой район, где от него пострадали практически все жители. Одному он все бочки с вином продырявил, другому морду набил, третьему долг не вернул, и, как выяснилось после, собутыльник и жена — его не первые жертвы. В общем, новый кастелян невероятно понравился горожанам и тем, кто жил в округе. — Какой ты молодец, сыночек! — не могла нарадоваться маленькая старушка, потискав рыцаря за щеку. — От такого нам не хватало начальника, чтоб следил-блюдил за всеми! А то поставили какого-то лёженя, он за пять лет и палец о палец не ударил, лоботряс! А ты милок, другое дело! Храни тебя Лебеда, сынок! — сипловатым голосом благодарила Юстаса старенькая-престаренькая бабушка. Рыцарю очень грело душу то, что он помогает простым людям и действительно борется с преступностью. Но вот только это никак не облегчало ему тот груз, что лежал на сердце тяжелым камнем с прошлой ночи. Одному Богу известно, что безумный старик мог сделать с юной княжной за это время. Каверзные мысли мучали воина без устали. Вопросы «А что если?», «А вдруг?», «А может?» ураганом кружились в его голове, но рыцарь сохранял хладнокровную решительность и действовал здраво. Иногда оставаясь наедине со своими мыслями, Юстас трепетно предавался воспоминаниям о милой княжне. Как он сопровождал её на турнирах, как ездил вместе в лес верхом, как они искренне смеялись с дружеских шуток, то, как учил стрелять из арбалета, и то, как получил одним из этих арбалетных болтов прямо в руку. Но больше всего сердце рыцаря грели воспоминания о том, как божественно пела его милая Мила. Её голос лился будто река, будто утренний легкий порыв ветра, круживший лепестки розовой вишни. Её голос поднимал душу рыцаря высоко-высоко в небо, а затем убаюкивающим покачиванием возвращал на ожившую яркими красками землю. После таких желанных мыслей к горлу подкатывала горесть и тоска, которые заставляли мужчину идти только вперёд. Юстас с двумя рыцарями приблизился к очередному холеному дому с расспросами о таинственном маньяке, что терроризировал винный край. Рыцарь очень устало, но четко постучал в расписную дверь, а та от прикосновения отворилась сама. Мужчины заглянули, насторожившись, за дверь и увидели такой бардак, будто там сам Мамай прошелся. Юстас тихонько зашёл внутрь и окинул взглядом всю комнату, прежде отдав знак о готовности своим подчиненным. На полу валялись осколки разбитых тарелок и кувшинов, красное вино капало со стола в такт, а лёгкий ветерок развевал белую занавеску, наполовину оторванную от карниза. Тишина. Кажется, в доме никого нет. Осмотрев ещё раз каждый уголок поместья, Юстас приказал рыцарям оцепить двор. Спустя два часа беспрестанных поисков, стало понятно, что зацепок нет и здесь. Обычный беспорядок, его мог устроить кто угодно. Проживающие могли просто не поделить что-то между собой, а может быть, муж вернулся раньше срока и застал нелицеприятную картину да разгромил тут всё. Ничто не говорило о том, что это сделал именно Эльтибальд. Юстас опёрся устало на захламленный стол и тяжело вздохнул. Закрыв на минуту глаза, призадумался. И тут рыцаря вдруг осенило. Он резко подорвался с места и подошёл к столику у камина, куда рыцари сложили все найденные документы владельца дома. Им оказалась двадцатипятилетняя Вернона Лонтреаль. Юстас взял в руки свидетельскую книжку, где была указана дата рождения девушки. — Тридцатое апреля тысяча двести восемнадцатого года… — проговорил себе под нос рыцарь. Он решительно захлопнул свидетельство и скоропостижно вышел наружу, наказав страже: — Дом держите под наблюдением, пока я не вернусь, если что-то найдёте, то сразу сообщите мне. Юстас покинул богатый дом и увидел толпу зевак, собравшуюся в надежде увидеть что-нибудь страшненькое и интересненькое. Рыцарь негодующе миновал их, поймав на себе заинтригованные взгляды, сел на своего серого в яблоках коня и умчался в самую дальнюю часть города. Дом за домом, стена за стеной. Что же творится в голове у кастеляна? Какая идея заставила его покинуть место преступления? Километры светлой брусчатки остались позади, и вот рыцарь уже стоит возле лаборатории «старого мудрого звездочёта». По правде сказать, ученый сам так себя называл, а народ считал его чокнутым, хоть это и было отчасти не так, но лишь отчасти… Приоткрыв скрипучую узкую дверь, Юстас вошёл в холл с очень высоким разрисованным созвездиями потолком, в который упирались книжные шкафы и винтовая лакированная лестница. — Николаус! — крикнул басистым эхом рыцарь, осмотрев всю комнату. — Никого нет дома! — послышалось хрипловато в ответ откуда-то сверху. — Выходи, старик. Это я, Юстас, — покачал головой рыцарь и наступил на первую ступень деревянной лестницы. — Юстас? Впервые слышу! Здесь никого нет, оставьте своё сообщение моему почтовому голубю Марли, — кричал настороженно звездочёт, копошась в вещах наверху. Рыцарь уже поднялся на самый верх и приблизился к шевелящейся куче непонятного хлама. — Выходи, дурень, — протянул басовито Юстас и стянул пыльную шторину с груды странного барахла. Из кучи хламья, закашлявшись, выполз дряхлый старик в синей мантии. — Ах, Юстас! Я тебя вспомнил! — прохрустел спиной дед и стал подлизываться к пришедшему гостю. — Я к тебе не в прятки играть пришёл, ты должен мне помочь, — настойчиво протянул свидетельскую книжку похищенной девушки Юстас в руки звездочёту. — И что это за бумажка?! — возмутился он, поправив круглые очки с позолоченной оправой. — Посмотри на дату рождения, что было в тот день на небе? — спросил рыцарь, немного смягчившись. — Тысяча двести восемнадцатый?! Сколько лет назад это было-то?! Ты бы ещё спросил, что было до прихода пророка Лебеды! — раскудахтался недовольно дед. — Так ты не знаешь, что было в тот день? — начал немного злиться рыцарь. — Конечно, знаю! Что за глупый вопрос? Я звездочет, а не шарлатан какой-нибудь! — самовлюбленно заявил старик и спустился к стеллажу со старыми толстыми книгами. Ученый что-то пробурчал и с трудом вытащил с полки громоздкую книгу. Он еле дотащил её до дубового стола и, кряхтя, сразу перевернул половину страниц. Юстас заинтересованно рассматривал пожелтевшую рукопись и ждал ответа звездочета. — Вот! — нашел сморщенным пальцем ученый нужную дату. — Тридцатого апреля тысяча двести восемнадцатого года было eclipsis solis! То есть солнечное затмение! — поведал звездочет. Глаза Юстаса забегали в разные стороны и он, прихлопнув вскользь по плечу старика, выбежал из астрологической лаборатории, блеснув напоследок сиреневым плащом. — Тьфу! Вот молодежь пошла! Даже «спасибо» не сказал! — ворчливо сплюнул звездочет и захлопнул старый пыльный дневник. К нему на плечо приземлился облезлый косоглазый стервятник и потерся лысой головой о щеку ученого. — Только ты меня понимаешь, Марли! — пригладил он его двумя пальцами ласково по клюву. Теперь всё сходится. Пропавшая хозяйка дома — молодая девушка, рожденная в затмение. Это точно был безумный Эльтибальд. Рыцарь на всём скаку помчался обратно на место преступления, прокручивая в голове свой план. Ещё за сотню метров он увидел, как рыцари пытались отбить толпу собравшихся горожан с их назойливыми, но понятными вопросами. Юстас величественно подъехал прямо к дому, отогнав от входа самых наглых, и прокричал: — Жители Туссента! Буду с вами честен. В городе орудует маньяк. Он охотится на девушек, рожденных в затмение или спустя три дня после него. Уже несколько ваших жён и дочерей пропало по его вине. Я прошу вас, будьте бдительны! Девушки, рожденные под черным солнцем, не покидайте своих домов вплоть до окончания расследования! — басом воззвал рыцарь к толпе и слез с коня. Люди заохали и заахали. Слова старшего рыцаря их явно напугали. Поползли разговоры и шёпоты. Кто-то сразу побежал в своё поместье прятать жён и дочерей, а кто-то пытался вспомнить, не родился ли он часом в солнечное затмение, а то мало ли, маньяк и мужиков может прихватить. — Лонфаль, — пасмурно обратился Юстас к младшему рыцарю, — Собери все свидетельские книжки пропавших за этот месяц девушек и привези сюда. Спустя долгие часы предположений и продумывания возможных исходов событий рыцари дождались запыханного Лонфаля, который всё-таки привёз все книжки похищенных юных дев. Мужчины разложили все свидетельства на столе. Юстас лично открыл каждую на нужной странице с датой рождения и стал пристально осматривать. — Двадцать первое, двадцать пятое, двадцать четвертое, двадцать седьмое… А что если положить их так? — принялся раскладывать книжки Юстас в порядке возрастания дат. Все десять книжек шли ровно в счет дат, ни на одну не сбиваясь. Только месяцы и года у них были разные. — Ублюдок ловит их по датам… — осенило Юстаса. — Следующая жертва — девушка, рожденная тридцать первого числа… После этого рыцари постучались в каждый дом в поиске такой девушки. Она была не только следующей жертвой, но и приманкой для маньяка. День уже склонялся к закату, а нужная дама до сих пор не найдена. Все, кого они спрашивали, родились либо не тридцать первого, либо не в затмение. И вот очередная семья, которую храбрые воины потревожат сегодня. Снова выслушают они назойливые вопросы и дадут уже заученные от множества повторений ответы. Не успел Юстас постучать в заросшую лозой дверь, как изнутри, с окна второго этажа, раздался девичий визг. Рыцари, не раздумывая, выбили дверь, поставив в ступор ужинающих хозяев, и лишь успели заметить, как темный силуэт с дамой на руках выпрыгнул с балкона прямо на задний двор. И глазом они не успели моргнуть, как похититель уже взобрался на вороного худощавого коня и, перемахнув через ограду, помчался прочь. Юстас так просто не собирался сдаваться. На этот раз он не отпустит безумца. Пока Лонфаль впопыхах пытался объяснить родителям девушки, что случилось, старший рыцарь уже бешеным галопом умчался за маньяком через огороды и цветущие виноградники. Несколькими часами ранее, а ещё точнее в знойный полдень, ведьмак со спасенной Мирабеллой держал путь к величественному замку, маленькой точкой видневшемуся на горизонте. — Ведьмак? — пробудил от раздумий охотника звонкий миленький голосок. — Ты какой-то странный, неразговорчивый… — Я — убийца чудовищ, это обычное дело. — Не скажу, пять лет назад я встречала одного ведьмака, он был довольно открытым человеком, очень добрым, — поведала Мирабелла, засмотревшись на переблескивание зеленой листвы на солнце. Ведьмак, опешив, аж остановил коня. — Какого ведьмака? — заинтересовался он, повернув голову назад. — Я точно не помню как он выглядел, наверное, был похож на тебя, два меча, желтые кошачьи глаза, у меня есть подозрения, что этот кулон подарил мне именно он, — вытащила из-под белой рубашки своё украшение Мира. — Возможно, это он оставил его на сене, когда уходил. Мертен пристально осмотрел кулон и спросил, снова пустив коня вперед: — А зачем приходил этот ведьмак? — Пять лет назад у нас поселилось чудище, которое никто раньше не видывал, оно забрело на турнир и убило очень много человек. Мой отец вызвал ведьмака, чтоб тот его убил, но, видимо, он сам сгинул от лап этой бестии… — расстроенно вещала княжна, крутив в руке золотой кулон. Мертен напрягся. Его дыхание участилось, а руки немного замешкались в поводьях. Вдруг перед его носом пролетела деревянная стрела и воткнулась в пышущую жаром землю. Шайка облезлых бандитов окружила троицу со всех сторон. Кто вылез из-за колючих кустов, а кто спрыгнул с зеленого дерева. Один из наглецов незаметно запрыгнул на круп лошади и стащил с него княжну, приставив к горлу нож. — Отдавай золото или её! — заявил мерзкий разбойник, облизавшись. — Ну же, фраерок! Ведьмак невозмутимо слез с коня, посмотрел на наглеца и потянулся к своей ленте с бомбами. Скудоумный бандит так и подумал, что испугавшийся джентельмен тянется за кошельком с деньгами: — Правильное решение! — оскалился гнилыми зубами мародер. Не успел он закончить, как моментальная вспышка рассеяла дым по округе, а нежная княжна пропала из рук ошеломлённого бандита. Мирабелла оказалась на земле и пыталась разглядеть в тумане хоть что-нибудь. Из мглы внезапно полетела целая струя алой крови, расплеснувшейся рядом. Крики и обрывистые возгласы сыпались один за другим. Буря огненных искр из ведьмачьей руки молниеносно подожгла и ослепила грязного мародера. Мимолетно Мира видела то, как ведьмак вихрем рубил всех направо и налево своим стальным мечом, отсекая головы и неаккуратно татуированные конечности. Несколько секунд, и дым рассеялся, земля окрасилась в красный, а от разбойников остались только ошметки. Мертен с раненым плечом стоял посреди кровавого побоища абсолютно спокойно. Его дыхание было ровным. Он подошел к напуганной девушке и подал руку. Мира, не растерявшись, протянула свою в ответ и поднялась, оглядевшись вокруг. — Тебя ранили? — забеспокоилась она. — Это просто царапина, ничего более. — Но как же? Давай я хоть рану тебе перевяжу, ты можешь потерять много крови и не довезешь меня домой, а значит, не видать тебе твоей награды! — давила на больное Мира, поставив руки в боки. — У меня есть эликсир ласт… — потянулся к своей сумке за лекарством ведьмак, а нащупал лишь мокрую кожу и стеклянные осколки от разбившегося в потасовке фиала. — Остановимся на привал, пока я не соберу ласточкину траву… Охотник и княжна сошли с дороги на ярко-зеленую опушку у маленького голубого озера. Мирабелла напросилась расседлать уставшего Хиронделя и принялась ждать ведьмака, рыскающего по округе в поисках нужных трав. Мертен снял кожаный жилет и окровавленную рубашку, оставшись по пояс оголенным. Он застирал одежду в бирюзовом озерце и выжал, что было сил. Хорошо, что Мирабелла сидела на траве, ибо эта картина её очень уж взбудоражила. Такой сильный и мускулистый воин, который ещё и спас её уже два раза. Внутри у княжны что-то затрепетало. Она, сама того не понимая, начала пристально засматриваться на охотника. Ведьмак повесил рубаху на ветку маленького одинокого дерева, что стояло недалеко, и принялся промывать рану. Мирабелла явно замечталась и не заметила, как убийца чудовищ через минуту уже возвысился прямо над ней: — Ты точно умеешь бинтовать раны? — спросил недоверчиво он. — Конечно… Садись, — немного растерялась Мира поначалу. Ведьмак протянул взятые из седельной сумки бинты и уселся рядом, уставив взгляд чётко прямо. Мирабелла немного заволновалась и скорее принялась бинтовать резаную рану. Она опоясывала плечо ведьмака марлей, будто настоящий лекарь. Моток за мотком покрывал накаченное плечо охотника, покрытое старыми шрамами. — Неплохо для особы голубых кровей, — впечатлился ведьмак законченной работой, — очень даже неплохо, — пошевелил он плечом. — Где ты этому научилась? — В замке. Рыцари учили меня всему, что знали сами. Если бы матушка постоянно не отвлекала меня разными рукоделиями, может быть, я и сама бы справилась с теми бандитами, — рассказала княжна. Охотник поднял удивленно брови, но ничего не ответил. Видимо, Миру очень порадовало то, что ведьмак так поинтересовался ею, и она, отряхнувшись от травы, побежала поднять унесенную порывом ветра ведьмачью рубаху. Взгляд Мертена приковался к нежно-голубому образу юной княжны. Он впервые за всё время заметил, насколько красива и мила она была. Мира вернула рубашку на ветку и приветливо обернулась в сторону отдыхающего ведьмака. Поймав его взгляд на себе, девушка улыбнулась и заблестела голубыми, как сапфиры, глазами. Мертен нежно улыбнулся в ответ. Это был первый раз, когда лицо ведьмака засияло таким теплом. На отдых и любование природой уже не было времени. Пора было отправляться дальше в путь. Забравшись на лошадь, путники вернулись на пыльную дорогу и снова побрели к дому, только уже с более теплым расположением друг к другу. — Мертен, — внезапно произнёс ведьмак. — Что? — Это моё имя, Мертен, — пояснил охотник, мило ухмыльнувшись. — Аааа, что ж… Приятно познакомиться, Мертен, — заулыбалась златовласая. — А сколько тебе лет? — поинтересовалась она. — Ведьмаки гораздо старше, чем выглядят, это из-за мутаций… — смутился охотник. — Ну, на вид тебе лет сорок, не больше, — заявила Мира, рассмотрев мужчину ещё раз. — Мне семьдесят семь лет, — улыбнулся ведьмак, ожидая реакции княжны. — Сколько?! — удивилась она, прикрыв рот рукой. — Но ты такой краси… Э… Хм… Хорошо выглядящий мужчина, — выкрутилась Мира. — Спасибо, — засмеялся впервые задорно ведьмак. Спустя три часа приятных бесед, ведьмак и княжна поняли, что не такие уж они и разные. Их мировоззрение во многом совпадало, если копнуть чуть глубже. Многих встретили они на пути, кто хотел их обмануть и ограбить, а кто-то просто убить. Со всеми охотник расправлялся своим любимым методом и самым верным. А княгиня всё больше и больше влюблялась в то, как бесстрашный ведьмак совершает для неё подвиги. Ей даже посчастливилось пару раз выстрелить верхом из арбалета и попасть в голову парочке гнилых утопцев, что ожидали своих жертв у водоема. Благо, Мирабелла умела стрелять, иначе окруженный бестиями ведьмак точно мог получить пару лишних шрамов, а то и вовсе лишиться жизни. Вечер тихо приближался. Об этом всех известило оранжевое небо, провожающее солнце. Ехать оставалось ещё часа три, а окровавленный мертвечиной водоем — не лучшая идея, чтоб утолить жажду. Давно пора напоить лошадь, да и самим немного отдохнуть. Чуть позднее убийца чудовищ свернул с дороги в ивовую рощицу возле озера и бережно снял молодую княгиню с лошади. Хирондель сразу принялся пить воду из кристально чистой пучины, а всадники тем временем присели на засыпающую от нехватки солнца траву. Ведьмак и княжна будто бы не хотели, чтоб их совместная поездка подходила к концу. Они всё говорили и говорили, будто старые друзья. Сейчас Мертен больше походил на того самого добродушного милосердного ведьмака, что был всем известен до его путешествия в Стоозёрье. — А знаешь, ты бы очень пригодился во дворце, — задумалась намекающе Мира. — И кем бы я там был? Шутом? Девушка засмеялась, а после чарующе посмотрела ведьмаку в глаза. — Ты… мог бы быть… — не успела договорить княжна, как вокруг ни с того ни с сего затряслась земля. Путники резко подскочили. Конь суматошно заржал и убежал прочь от опасности. На поляне вокруг стали появляться рассыпчатые горки, растущие из-под земли. Из них раздавался писклявый, режущий слух звук. Всё происходило так быстро, что невозможно было уловить даже темные силуэты, мелькающие из появляющихся нор. Вдруг за спиной у княжны показался огромный мерзкий сколопендроморф, вырвавшийся из недр. Он рывком потянулся своей пастью с ядовитыми клешнями прямо за девушкой. — Алиенна, в сторону! — крикнул ей ведьмак и отбросил рукой вбок. Охотник разящим движением отрубил голову насекомому, а последующими двумя рывками проткнул ещё парочку отвратных сколопендр, что визжали, издавая последние звуки перед своей смертью. Зеленая субстанция бестий расплескалась по всей поляне. Видимо, путники выбрали место для отдыха прямиком над логовом этих чудищ. Обычно эти твари селятся возле виноградников или винных складов. Значит, где-то недалеко находится винодельня, а там уже и сам город. Отдышавшись, княжна посмотрела на обеспокоенного ведьмака и сказала: — Ты в порядке? — Да… В порядке… А ты? — Бинтовать не нужно, — улыбнулась мило девушка. Ведьмак погрустнел на глазах. Он опустил голову вниз, будто не желая смотреть на княжну. — Мертен… Кто такая Алиенна? — жалостливо протянула Мира, приблизившись к охотнику. Молчание охватило его на несколько секунд, но позже с тяжелым дыханием он все-таки дал ответ: — Алиенна была моим смыслом жизни… Ты очень похожа на неё… Голос, мысли, всё это… — тоскливо поведал Мертен. — Скажи, ты помнишь что было в Стоозерье?! — резко сменив тон, схватил он княжну возбужденно за плечи. — Прошу, милая, скажи, что ты помнишь! — молил жалобно он. Княжна испуганно разглядывала охваченного эмоциями друга: — Помню что, Мертен? — проговорила панически она. — Эльтибальд, Дитя Луны, Проклятие Чёрного солнца! — перебирал судорожно он воспоминания. — Неужели ты не помнишь?! Раньше я не замечал, но сблизившись с тобой, понял, что ты вернулась ко мне! Бегающие, круглые, как луна, глаза девушки не понимали, что происходит, и тогда ведьмак, ещё раз посмотрев в них, желанно поцеловал дрожащую Мирабеллу. Ему было так приятно и так горестно. После того, как их губы разъединились, ведьмак вновь посмотрел на девушку. Её глаза всё так же были полны непонимания… — Прости… — прошептал он, склонив голову. — Алиенна это та самая чародейка? — ошарашила его выводом княжна. — Да, — с детской надеждой в голосе произнёс Мертен. — Тот ведьмак, это был ты пять лет назад… — Да, я… Тем временем в самом Боклере двое всадников неслись по обработанным виноградникам и огородам. Похититель с жертвой на руках, не жалея пропаханной почвы, летел на вороном скакуне прямо в лесную чащу, что простиралась за пригородом. Рыцарь на сером коне мчался что было сил вслед. Преодолевая заборы и ухабинки, Юстас всё ближе и ближе подбирался к темному всаднику, цепляясь о царапающие ветки деревьев. Он буквально наступал ему на пятки, и в какой-то момент извилистым манёвром похититель как под землю провалился, скрывшись в огромном бревне. Юстас бесстрашно помчался за ним, не взирая на опасности, которые могли его там ждать. Огромное старое бревно уходило под землю, откуда виднелся очень теплый манящий свет. Темный всадник мелькал среди земляных коридоров с факелами и, забежав в помещение с клетками, исчез в очередном потайном ходе, обрушив за собой каменный завал, поднявший пыльную завесу. Юстас и его верный скакун остались в землянке, упустив из рук похитителя. Выплеснув свою злость мгновенным яростным криком, рыцарь обернулся и увидел ржавые клетки, наполненные плачущими исхудавшими девушками. Они в страхе прижались друг к другу, как цыплята, и молили о пощаде, уже не различая, кто перед ними. Юстас слез с коня и подошел к одной из клетей. Он сострадательно и даже испуганно осмотрел несчастных и промолвил: — Господи… Девушек было так много, что и сразу не сосчитать. Открывая клетки одну за другой, Юстас невольно понял, что девушек здесь как раз шестьдесят, идеальное количество для проведения ритуала, которым бредил Эльтибальд. Но зачем ему шестьдесят первая девушка, которую он унес с собой через потайной ход? Юстас освободил всех девушек и подошел к рабочему столу чародея. Там лежал потрепанный дневник с цифрами. Шестьдесят — перечеркнуто, снова шестьдесят и снова перечеркнуто и так раз пять, потом пошли неперечеркнутые шестидесятки и так тоже раз пять. — Ёб твою мать, — неожиданно произнёс ошарашенный писаниной рыцарь. — Это только одна партия девиц… — заявил он, ошеломляясь от происходящего. Несколько обрядов у Эльтибальда не получились, но ничего страшного. В запасе у него были ещё несколько шестидесятков девушек для жертвы в честь богини Лилит. Девицы были из разных уголков страны, да ещё и из разных сословий. Чародей невероятно беззаботно оставил рыцаря в своем логове, совершенно не боясь за то, что он сможет их увести. Конечно, у него же есть ещё несколько, хоть отбавляй. Это был обманный маневр, но безумец не просчитал, что кастелян может быть настолько умен. Мол, спасёт рыцарь партию девушек и успокоится, подумав, что на этом всё. Но Юстас был не из робкого десятка. Только он хотел вывести всех девушек наружу, как его глаз приманил аккуратный, выделяющийся из всех дневник. На его страницах было много дат и описаний, но самым интригующим было четверостишье в самом конце. Не станет свет бороться тенью с тьмою, И только зрячий не увидит силу знака, Коль будет мир столь обреченным мглою, Дитя Луны спасёт его от мрака… Бегло и внимательно пробежавшись по другим страницам дневника, Юстас опешил. Его осенило как гром среди ясного неба. Он пригляделся к одной из строчек повнимательнее и захлопнул рукопись. Взяв под крыло трясущихся девушек, рыцарь поскорее вывел их наверх, где уже недалеко от злополучного бревна рыскали младшие рыцари с факелами в поисках начальника. Марк О’Полло криком подозвал их к себе и приказал доставить всех несчастных домой в целости и сохранности, а сам тем временем отправился к старому знакомому чародею. «Клин клином вышибают», — подумал Юстас и поспешил в лабораторию звездочета. На подъезде к благоухающему Боклеру у ивовой рощи всё ещё разыгрывалась будоражащая душу сцена. — Почему ты сразу не сказал, что это был ты? — расстроилась княжна, опустив печально руки. — Мира, тут дело в другом. Ты и Алиенна можете предотвратить приход богини Лилит, оттого этот старик тебя и похитил! Ты — оружие против его темного обряда и только ты сможешь ему помешать! — Я? А как же Алиенна? — замешкалась от удивления княжна. — Она умерла… — сквозь зубы проревел ведьмак. Буря бушующих волнений стихла, настала тишина. Даже трезвонящие сверчки затаились в предвкушающем ожидании, спрятавшись меж стеблей рогоза. — Я думал, что ты это она, думал, раз ты переняла её дар, то, может, и её душа переселилась в тебя. В мире не может существовать двух Детей Луны. Эта сила переходит от человека к человеку, — поведал расстроенно ведьмак. Мирабелла проглотила свою горесть, давшую трещину прямо на сердце, и сказала: — Я помню… Отец уже нанимал тебя… Пять лет назад вы вдвоём приезжали в Боклер, чтобы покончить с безумцем, но чародей покончил с ней… Все говорили, что ты тоже погиб… Ведьмак лишь молчаливо кивнул головой и сказал: — Какая-то часть меня действительно умерла в ту ночь… Вперёд. Давай вернём тебя домой… В Боклере уже наступила красавица-ночь. Она усыпала небо россыпью звёзд и украсила его полной луной. В дверь звездочета снова раздался потревоживший его судорожный стук. — Кого там принесло на ночь глядя?! — заворчал старый Николаус, прикрутив, прищурившись, керосиновую лампу. Юстас без спроса распахнул скрипучую дверь и с дневником из землянки безумного чародея ворвался к заспанному ученому: — Друг, прошу тебя, помоги мне… Помоги княжне. Что такое Дитя Луны… — молил жалобно Юстас, тряся в руках заветной книгой. — Мне нужно посоветоваться с моим голубем Марли! — Клаус! Какой Марли? Это даже не голубь! Мила может быть в опасности! — Что ж ты сразу не сказал, что дело в юной княжне? Тьфу ты… Юстас сдержанно протянул рукопись ученому, а тот, надев свои круглые очки и упав на мягкое старое кресло у камина, принялся внимательно читать. — Мальчик мой… — аж задрожал звездочет, немного приподнявшись с кресла, — ты даже не представляешь себе, что это такое… Княжне ни в коем случае нельзя сюда соваться… — Но в дневнике написано, что Мила — Дитя Луны, она под защитой светлой магии, ей чародей ничего не сможет сделать, так? — В дневнике написано, что если девушки, рожденные в солнечное затмение, помогут привести сюда Лилит, то дитя рожденное в полнолуние, сможет предотвратить это, — пояснил наводяще звездочет. — Ну, конечно! Мила родилась сразу в ночь после затмения, в полную луну. Как и говорил князь Аделард: «Луна настолько освещала комнату, что не пришлось даже зажигать свечи», — догадался Юстас, пригладив темные волосы от пробравших мурашек. — Эльтибальд не сможет навредить девочке, пока она далеко отсюда! Но если твоя милая окажется здесь ДО того, как исчезнет луна, то Боклер ждёт хаос! Дитя Луны в злых руках будет не спасением Туссента, а его погибелью! Меч может убивать и друзей и врагов, это зависит от того, в чьих руках он находится, — потряс морщинистым пальцем старик и схватился опустошённо за голову. — Но! Чтобы ОСТАНОВИТЬ темное пророчество и спасти весь белый свет, Миле нужно войти в озеро, прямо посреди отражения полной луны, и прочитать нужные строки из древних текстов… — Но это не всё… — Ты прав, мой друг, «не всё». Она должна прочитать это только в момент совершения ритуала, иначе будет уже поздно… — Нет! — обрубил рыцарь, отрицательно покачав головой. — Мила не будет этого делать, я не позволю подвергать её опасности… Снова… Ни за что… Я найду безумца первым и убью его, тогда богиня и вовсе не попадет сюда. — Если где Эльтибальд и будет проводить свой обряд, то на большом озере Блан у дворца. Только оно сможет уместить полный лик луны. Пять лет назад именно там у чародея почти получилось провернуть это темное дельце… — Значит, я буду ждать его там… — Посмотри на небо, мальчик мой! — завопил звездочет, указав пальцем на большое окно в крыше. — Парад планет уже выстроился приветственной дорогой для богини! А когда колдун соберет своих девиц чёрного солнца и луна окрасится в красный, то мы ничего не сможем сделать! Поспеши! Звёзды показывают, что ведьмак с княжной уже на подъезде к Боклеру! Храбрый Юстас Марк О’Полло вылетел из лаборатории быстрее ветра и погнал карьером своего верного коня прямиком к озеру в надежде успеть вовремя. Оранжевый свет, упавший на светлую развевающуюся гриву коня, приковал взгляд рыцаря к луне. Она начинала наливаться алым светом. — Нет… — прошептал обреченно рыцарь и пришпорил лошадь. Когда Юстас уже почти подобрался к берегу озера, то увидел там заворожённых девиц, клином входящих в водную гладь. Они плакали и читали непонятную речь на древнем языке. Их стекающие по щекам слёзы падали в блестящую от лунного света воду и рассеивались в ней мутным узором. Ползающие вокруг огромные сколопендры, как послушные сторожевые псы, охраняли своего хозяина. Самая писклявая из этих тварей услышала посторонний шорох, и рыцарь поскорее затаился в густых зарослях. Один на один с бестией он бы и справился, но напади они целой стаей — не выйти ему живым. Чародей стоял на песчаном берегу и снял темный капюшон, открыв свой лик перед светом сияющей луны. Он держал в руках толстую книгу и проговаривал её письмена, не глядя на текст. Луна почти красная. Атаковать колдуна и выйти живым не получится. Юстас достал из-за спины арбалет и прицелился в безумца. Может, атакуя из засады, всё же получится выжить. А если и нет… Главное, что Мила будет в порядке… Рыцарь затаил дыхание и зажмурил один глаз. Он медленно стал нажимать на курок, направив оружие прямо в лысую голову колдуна. Неожиданное бодрое ржание, рывок локтём, и Юстас попадает в спину Эльтибальда. Промах. Старик, издав сиплый стон, проронил догмат и упал на колени. Сколопендры хором запищали пуще прежнего и, подняв свои извилистые шеи, стали хаотично искать нападающего вертлявыми головами. Но кто издал этот предательский звук и помешал Юстасу прикончить чародея? Нарастающий стук некованных копыт привлёк к себе внимание мерзких бестий. Пегий мускулистый конь отбивал такт по сухой земле своими мощными копытами, громом надвигаясь на чудовищ. Всадник оголил свой серебряный меч и замахнулся. Безжалостным вихрем он и его спутница ворвались в полчище отвратных многоножек. Это был ведьмак. Мертен завернул налево-назад и спрыгнул с Хиронделя, который, как по указке, мигом ушел от побоища в сторону вместе с юной княжной. Мертен с бойким азартом в глазах принялся рубить бестий одну за другой, приближаясь к стонущему от боли чародею. «Держись, ублюдок, и я до тебя доберусь», — звериным взглядом сверкал убийца чудовищ в его сторону. Всадница всё думала со стороны, как бы помочь её дорогому ведьмаку, и вдруг: — Мила! — послышалось из зарослей. Воодушевленный долгожданной встречей, Юстас подбежал к удивленной княжне, мигом стащил её с коня и крепко-крепко обнял свою милую, подняв над собой. Он вдыхал аромат её волос и впитывал каждую частичку тепла её тела. Казалось, что так он мог провести целую вечность. — Юстас! — обрадовалась искренне девушка. — Но как ты здесь? — Мила, тебе нужно уходить отсюда, ты… — Дитя Луны. — Так ты знаешь? — почти отдышался от волнения рыцарь, взяв княжну за невесомую руку. — Да, знаю, я должна прочитать заклинание и остановить этого безумца! — Давай я просто убью старика, и тогда богиня вовсе не сможет попасть в наш мир. — Нужно покончить с ними обоими раз и навсегда. Я сделаю это, чтоб больше никто не смог призвать тьму Чёрного солнца в наш мир. Даром Луны я уничтожу Лилит… — Это опасно. Ведьмак надоумил тебя? Разве он не сказал, что чародей не сможет тебе навредить, только пока ты не коснулась лунного света? — Он был здесь пять лет назад и точно так же пытался остановить Эльтибальда, но, как видишь, зло всё равно вернулось. Богиня воскресила старика, а Мертен заплатил очень большую цену за свою ошибку. Нельзя, чтобы кто-то ещё умер от рук Лилит. — Мила, я не могу потерять тебя… Вдруг раненый безумец кинул свой ошалённый взгляд в сторону спорящей парочки. — Куло-о-он, — прохрипел жадно он. Чародей понял, что его план может провалиться. Отступать некуда, шестьдесят дев затмения почти дочитали древний текст. Осталась только часть самого Эльтибальда. Раз Дитя Луны сама пришла к своей погибели — пусть так. По приказному зову из рощицы клином вылетела кричащая стая ворон, растормошив густую листву, и стремительным рывком накинулась когтистыми лапами на рыцаря с княжной. Вороны озлобленно царапались и клевались, будто бы затаили личную обиду. Одна из наглых птиц схватила золотую цепочку и сорвала её с задорным карканием прямо с тонкой шеи девушки. Ворона вознеслась над озерным берегом и чуть было не отдала золотое сердце прямо в руки чародея, как разящий болт из рыцарского арбалета пронзил обнаглевшую воровку. Цепочка упала на белый песок. Юстас опустил арбалет и дернулся в сторону скулящего старика, но жалобный девичий стон позади остановил его: — Мила? — заботливо присел он к опустившейся на землю девушке. Лунный свет падал на Мирабеллу, покрывая её своими серебряными лучами. Рыцарь легонько коснулся её своей рукой, но княжна завопила ещё сильнее, да так, будто огонь сжигал её изнутри. — Мила… Белоснежные чешуйки, как падающее домино, стали покрывать бедную девушку. Юстас отстранился на пару шагов от пугающей неожиданности. Огромные белоснежные крылья окутали Милу, словно кокон, и подняли её над землей. Через мгновение перед округлившимися глазами Юстаса возвысился огромный серебристый василиск с оранжево-черным клювом. Белый, в прямом смысле убийственной красоты, лебедь-василиск громогласно прокричал. Звериный рев пробудил от забвения обрядных дев, и те с паническим визгом побежали прочь из воды куда глаза глядят. Мертен злобно разрезал брюхо последней многоножке и остолбенел от увиденного. Василиск, такой же как и пять лет назад… — Мира… — оцепенел он. В голове Юстаса сложился весь пазл, в тот вечер на турнире… Тем чудищем была Мила, его милая Мила. А Ведьмак, как заворожённый, смотрел на бестию, складывая в голове все события. «Княжна не представляла, что за чудище её унесло, она видела только верхушки елей, потому что пролетала над ними сама! — размышлял впопыхах охотник. Но если Мирабелла оказалась чудищем, то Алиенна пять лет назад…» — ведьмак почти сошел с ума от собственных мыслей, как пробудивший его возглас Юстаса раздался эхом в голове: — Очнись, ведьмак! — одёрнул его рыцарь. Двое мужчин с мечами наготове стояли, вглядываясь в крадущуюся, как кошка, белую лебедь. Чудище шипело и с аппетитом рассматривало своих жертв. — Не смей ей навредить, ведьмак, — не отрывая глаз, проговорил рыцарь охотнику, дружно пятясь с ним назад. — Мире? Ни за что! Она дорога мне так же, как и тебе… — В другой ситуации я бы дал тебе в морду за такие слова, но сейчас не время… Тем временем раненый старик нашел в себе последние силы доползти до кулона и взять в руки темный догмат. Эльтибальд продолжил читать древний текст, не взирая на капающую со спины кровь. — Где твои эликсиры, ведьмак? — Они не помогут… Только разозлят её, какая-то часть нашей подруги ещё здесь. Нам нужно заманить княжну в озеро… — В центр лунного отражения. — А ты не промах, кастелян. Насчет три… Раз, два, три, и доблестные мужи стали, активно жестикулируя, зазывать плавно наступающую бестию прямо в воду. — Сюда, милая! Иди сюда! — ласково махал Юстас рукой, оглядываясь назад. Воины краями сапогов уже наступили на водную кромку озера, а старый чародей, неустанно кричал свои заклинания, продвигаясь к лунному лику на водной глади. Мертен ускорился вслед за безумцем, преодолевая озерные воды шаг за шагом. Рывками он всё ближе и ближе продвигался к старику, вознесшему книгу над лысой головой. Луна будто налилась кровью. Заключительные строки, и старика из воды подняла темная искрящаяся сила, освещающая пламенем рисунок солнечного затмения на его морщинистом лбу. Мертен успел схватиться за ногу чародея и взлетел над озером вместе с ним. По темной мантии, как по веревке, он, цепляясь за одежду, взбирался к рукам колдуна. Только охотник почти дотянулся до книги, как рукав старого балахона оборвался, и ведьмак успел выхватить из ладони лишь золотой кулон княжны. Мертен упал в воду, пролетев несколько метров. Он вынырнул и, сделав глоток свежего воздуха, помахал пятящемуся в воду Юстасу золотым украшением. — Гони её сюда! Давай! — закричал он. Бестия завопила на весь Боклер и, подчинившись своей звериной сущности, погналась за рыцарем в воду. Юстас живенько ускорился, а лебедь чуть было не откусила ему пол туловища, как рыцарь ушёл под воду. Зацепившись за оперение, мужчина взобрался на спину водоплавающей птице и уворачивался от её гибкой извилистой шеи уже там. — Эй! Красотка! — прокричал в помощь рыцарю держащийся на плаву ведьмак. Бестия с криком вплавь помчалась к нему, размахивая своими огромными смертоносными крыльями. — Блять… — опомнился храбрый ведьмак и нырнул под воду, миновав клюв княжны. — Ты что там делаешь? — прокричал лебединый наездник. — Отдыхаю! — вынырнул охотник. — Лови! — кинул он товарищу заветный кулон. — Он не налезет! — смутился рыцарь. — Обхвати её шею так, будто хочешь застегнуть цепочку сзади, этого хватит! — пояснил Мертен, озираясь на летающего старика. Юстас обхватил двумя руками лебедя, как ему и велели, и кричащий в суматохе зверь стал уменьшаться в размерах, теряя свое оперение и серебряную чешую. Напоследок засияв ярким белым светом, Василиск и вовсе исчез из виду, оставив за собой лишь обессиленную девушку. — Мила! — поправил золотые девичьи волосы Юстас, придерживая тело девицы на плаву. — Юстас… Что произошло? — прошептала изнуренно она, приоткрыв глаза. — Ну всё. Марк О’Полло, ты помнишь строки из Лунного дневника? — крикнул обеспокоенно Мертен. Воин положительно кивнул головой, окинув ведьмака сострадательным взглядом. — Пусть Мира повторит их за тобой! Сейчас! — приказал убийца чудовищ и, сорвав с ленты одну из своих бомб, кинул её прямо в парящего Эльтибальда. Взрыв. Старик проронил книгу, а сам свалился в воду. Мертен сразу доплыл до безумца, но темные силы вновь стали поднимать чародея над водой, как только он дотянулся до промокшей книги. Ведьмак из школы Мантикоры не собирался сдаваться. Он схватил догмат с другой стороны и пытался затащить злодея обратно в озеро. — Ты не понимаешь! Богиня Лилит подарит нам всем свою милость, когда сотворит здесь новый мир! — в агонии кричал сопротивляющийся, озлобленный старик. Мертен висел над озером по колено в воде. Княжна очнулась и промолвила: — Мертен! — Читай заклинание! — Но что будет потом? — задышала тревожно Мира. — Дитю Луны и хозяину кулона магия затмения не навредит! — Значит, ты выживешь? — Не я подарил тебе этот кулон, Мира, — улыбнулся заботливо ведьмак, указав взглядом на сопереживающего Юстаса. — Нет… Нет! — заплакала княжна. — Я уже сгубил одно Дитя Луны. Убил собственными руками… — потекла слеза из печальных глаз ведьмака. — Если б я знал, что то чудище это она… — расплылся в улыбке сквозь боль ведьмак. — Читай… Княжна сквозь рёв и всхлипы повторяла четверостишье вслед за рыцарем, пока храбрый ведьмак с доброй яростью удерживал чародея за искрящийся догмат. Не станет свет бороться тенью с тьмою, И только зрячий не увидит силу знака, Коль будет мир столь обреченным мглою, Дитя Луны спасёт его от мрака… — Не-е-е-т, — завопил в истерике чародей. — Я люблю тебя, Мертен… — прошептала нежно улыбающемуся ведьмаку Мирабелла. Мертен улыбчиво моргнул залитыми слезами глазами, ещё раз посмотрев на девушку, так полюбившуюся сердцу. Древняя книга затряслась в руках чародея и красными трещинами пошла расходится по всему его телу. Глазные яблоки колдуна засияли красно-белым светом, и он, как фарфоровая ваза, ударной волной раскололся на мелкие кусочки. Свет затмил всё пространство и не отступал, пока каждая песчинка магии затмения не растворилась в воде… Выбравшись на желтый песчаный берег, Юстас заковал в объятия свою милую княжну, которая билась в рвущих на части слезах. Он держал её крепко-крепко, прислонив свои губы к золотым волосам. Он понимал, как больно ей было в тот момент. Хоть поначалу рыцарь и не взлюбил ведьмака, но после такой жертвы безмерно его зауважал. Мертен знал, что умрет. Он знал, куда он шёл, всё это время. Неизвестно, что лучше: умереть героем или жить с мыслью о том, что ты убил любовь всей своей жизни. Алиенна, милая Алиенна была в образе Василиска в ту ночь пять лет назад, когда ведьмак пронзил чудище своим серебряным мечом. Ни один текст и трактат не упоминал о том, что Дитя Луны — не только дар светлых сил, но ещё и проклятие, обращающее в зверя. Всё это время ведьмак проклинал Эльтибальда за убийство своей ненаглядной, а убийцей оказался он сам. Солнце лениво начинало всходить, окрасив небо в персиковую палитру. Рыцарь окинул уставшим взглядом город и заметил, как из лаборатории старого звездочёта вылетел белый голубь, покруживший над крышей. — Откуда у тебя этот кулон, Юстас? — вдруг послышалось тихонечко из-под объятий. — Кулон? Я купил его давно у одной девушки на ярмарке, она мне очень напомнила тебя, такая же светловолосая и добрая… Она спросила меня, для кого этот подарок, а когда получила ответ, то сразу показала мне этот кулон. Он был такой красивый, аккуратный, да ещё и с вашим фамильным гербом, — улыбнулся поддерживающе Юстас и заглянул в заплаканные глаза княжны. — Я люблю тебя больше всего на свете… — наконец впервые произнёс он эти заветные слова, — Мила, моя милая Мила… — взял он девушку за руку. — Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива, примешь ты меня или оттолкнешь… — Все эти годы, мой дорогой, я замечала всё, что ты делал для меня, но не понимала почему, не видела тебя, когда ты был рядом, но теперь, когда я чуть тебя не лишилась — я вижу тебя повсюду, — провела она по щеке рыцаря. — Я выйду за тебя, мой дорогой Юстас… Эти слова унесли рыцаря прямиком в рай. С того момента он каждый день заботился о том, чтоб у его возлюбленной сияла улыбка на лице. И, сказать по правде, у Юстаса Марк О’Полло это получалось. Спустя время княжна действительно полюбила своего доброго друга, только уже в качестве мужа. Осчастливленные родители будущей правительницы в слезах встречали героев, победивших древнее зло. Князь и княгиня были рады видеть Юстаса рядом с дочерью в тот день. Именно там, стоя на широком солнечном балконе, семья с теплотой объятий приняла в семью храброго рыцаря, одарив его светом своих улыбок. Остальные партии заключенных девушек были освобождены именно под его руководством, руководством Старшего рыцаря Туссентского княжества, и с тех пор все несчастные семьи вновь обрели своих жён и дочерей. Через несколько лет, сменив на троне своего отца, Мирабелла Марк О’Полло Шевалье Де Ля Вальян распространила в народ историю о том, какие ведьмаки благородные люди. В Туссенте с тех пор к ведьмакам относились с большим почетом и уважением, в отличие от других регионов. В память о Мертене каждый год первого июня люди приходили на озеро, чтобы почтить героя, пустив по озеру бумажного лебедя с зажжённой свечой. Народ по-всякому трактовал их историю, кто рассказывал, как было наяву, а кто додумывал, что ведьмак сошёл с ума от горя, стал священником и отправился замаливать свой грех, о чем свидетельствуют находки не виданных ранее чертежей брони школы Мантикоры близ Боклера. Разное люди говорят. Неизменно одно. Вечерами, сидя у камина со своим любимым мужем и дочерьми Аннариетой и Сианной, Мила часто вспоминала в своих рассказах ведьмака, освободившего её от проклятия.