Ведьмачьи Древности

Величественные заснеженные горы касались своими острыми вершинами пасмурных небес. Леденящий ветер с каплями морской воды пробирал до костей, гоняя по голубому небосводу серые тучи. Такая погода была привычной на островах Скеллиге и ничуть не пугала местных жителей, трудящихся у фьорда. — Веренейка! Поди сюда, негодный ты мальчишка! — бросила нестиранную рубаху на гальку женщина, всплеснув руками. — Ты хочешь, чтоб и тебя бестия на части порвала, как Ньяля из соседней деревни? Ребёнок подбежал к матери и другим женщинам, стиравшим белье в холодном фьорде. — Мам, я ж недалеко совсем, вон, на окраинке играл! — заверещал он. — На окраинке, да не на окраинке, — пригрозила пальцем северянка и всучила мальцу корзину с тряпками. — Покуда сударь Ведьмак со зверем не покончит, буш батьке помогать да мне по хозяйству. Тварюга та выбирать не будет, где тебя съести: на окраинке али не на окраинке! Мальчишка опустил смиренно голову и побрёл в хату, пиная по пути мокрую гальку. — Агнешка, ой, что ты говоришь-то? Сударь Ведьмак? — заохала жена местного рыбака, да так, что в воду чуть не плюхнулась. — Ярл наш сам вызвал его, мол, награду обещал хорошую, — выжала белье северянка. — Шо ж за чудище-то, коли ведьмак понадобился? — заохала другая хозяюшка. — А вдруг колдун этот дитяток наших заберёт, ой-ой-ой… — покачала головой от безысходности лодочница. — Ой не знаю, бабоньки, дело сложное, раз Ярл наш переступил через свою гордость и гордость своих вояк, дабы ту бестию убить. — Что же делать, раз так? — встряхнула панталоны рыбацкая жена. — Молиться Богам, только молиться… Тем временем в Каэр Трольде, неприступной крепости ярла Аард Скеллиге, пир был в самом разгаре. Эль и мёд текли рекой по усам и бородам, а куски зажаренного кабана уже и не попадали в рот, а от неловких движений падали на пол. Эдакая пьяная рассеянность как раз была на лапу огромным охранным псам, что укромно устроились подле столов, выжидая кусочка по-вкусней. Веселье наполняло каждый уголок зала, что можно было понять из разбитых на полу бутылок, покоцанных балок и оторванного гобелена, который раньше висел над владыческим троном. Вульгос Яростный, Хольгер и Харольд уже стали целиться в мохнатую голову кабана, висящую над камином, дабы показать свои охотничьи умения друг другу. На раз-два-три, Яростный попал прямо в голову чучела топором, отломав зверюге клык. Люди Вульгоса загудели в честь победы своего предводителя в дружеском споре, но гул этот был прерван открывшейся буйным ветром дверью. Огонь погас. Все затихли… Огромные двери впустили в зал не только пробирающий до костей ветер, но и здоровенного, как медведь, бородатого, как краснолюд, воина. — Ведьмак… — прошептал кто-то с удивлением. Шаги охотника на чудовищ разносились по залу, как удары молота в гробовой тишине. Всем известно: Ведьмак — это к несчастью, он приходит туда, где есть чудовища, и раз он здесь, то здесь и бестия? Гости Ярла провожали взглядом Ведьмака, будто он и есть то самое чудовище. Но охотник, не отводя глаз, стремительно направился прямо к трону, где уснул пьяный северянин. Здоровяк поправил гобелен, закрывавший лицо спящего. — Где твой отец? — громко спросил он. Но результатов это не дало, а сынок Ярла лишь перевернулся на другой бок. — Эй, Ведьмак! Чего ты тут забыл? — прокричал Хольгер Чернорук и косо вытер красный нос. — Ну же, почему так негостеприимно, друзья мои? — повеселевшим басом заявил ведьмак и развёл руками. — Меня пригласил ваш Ярл, чтобы… — выпил он мёду с графина посреди разговора, а затем продолжил: — Хорошее пойло у вас! О чем это я? Ах да… Чтобы я убил бестию, которая выжрала пол деревни близ… близ… близ Фирсдаля, во! Огромный боров, так пугающий своим видом, стремительно подобрел в глазах северян и уже не казался таким страшным; теперь он виделся им больше как местный лесоруб или, может, кузнец, ведь его добродушность в басоватом с хрипотой голосе даже немного успокаивала, что не соответствовало образу ведьмака в людских представлениях. Облачённый в тяжелую медвежью броню, обросший бородой и волосами, с двумя мечами на спине, медальон и запах крови. «Всё-таки ведьмак!» — кружились мысли в головах народа. — Мы тебя знать не знаем и не пустим никуды, а, может, ты Ярла нашего убить задумал, а? Ублюдок! — плюнул в ведьмака Харольд и надменно ухмыльнулся. Мутант не отреагировал, но брови его начали хмуриться. Такое «гостеприимство» исходило больше не от ненависти, а от страха перед убийцей чудищ. Ведь лучшая защита — это нападение, так? — Верно Харольд говорит, может он и нас… Ик… прирезать удумал… — заплетался язык у Хольгера. — Если бы я задумывал здесь всех убить, то давно бы это сделал, уж поверьте, ребята, — тон голоса сменился с приветливого на настороженный, точнее даже предупреждающий. — Да что… Ик… С ним разговаривать-то! Набьём ему морду и дело с концом, навались мужики! — зацепился Вульгос и полез с кулаками на ведьмака. И вот посреди каменного зала пятеро крепких вояк наваливались то вместе, то по очереди на здоровяка, пока он незадачливо парировал их кривые удары. Видимо, эти пятеро были самые пьяные или самые глупые, а может и всё вместе; остальные гости всё же не рискнули махаться с таким великаном, а поддакивающий Харольд стоял в толпе и наблюдал как зверюга раскидывает его братьев по оружию. Трое на полу, четвёртый — на подлёте к столу, а пятый схватился за топор и понёсся прямо на ведьмака, но тут охотник взялся не за мечи, а за лысую голову нападающего. Могучей ладонью он развернул его к деревянной колонне и приложил лбом раза три-четыре, да так сильно, что с потолка осыпалась пыль. — Может, теперь через эту дырку вся дурь из бошки и выйдет, — прорычал стонавшему на полу северянину великан. Он отошёл в центр зала и грозно заявил: — Может кто еще хочет мои нервы испытать? С вами по-доброму нельзя, да? Запомните… Моё имя — Юнод из Бельхавена, и если я вам улыбаюсь, то и мне надо улыбаться, вы уяснили?! — проревел медведь. Снова настала гробовая тишина. — Добряк — он добряк, пока добрый, — послышался женский чарующий голос из-за спины. Юнод повернулся на звук и увидел своё любимое красное платье, которое он рвал уже не раз в попытках добраться до его владелицы. Облокотившись на каменную стену и скрестив руки под пышной грудью, ненаглядная Виенна заигрываючи оглядела великана и расплылась в улыбке. Черноволосая чародейка смотрелась на фоне всех этих угрюмых мужланов, словно алая роза, да и пахла она так же, отмечал всегда Юнод. Виенна из Виковаро — стерва, чародейка и верная подруга Ведьмака школы медведя — так она прослыла от Новиграда до Туссента. Несмотря на свою прекрасную внешность и гадючью нотку характера, Виенна никогда, ни при каких обстоятельствах не предавала своего любимого борова во всех смыслах, имея возможность возлечь с любым мужчиной и будучи желанной многими правителями всего Неверлэнда. Разумеется, народ в это не верит, да и сама Виенна поддерживает образ сердцеедки в глазах общественности, обосновывая это тем, что «так спокойнее». Юнод же невероятно сильно дорожит своей прекрасной розой с очень-очень колючими шипами. Никто так и не знает почему. Почему такой добряк-здоровяк полюбил змееватую Виенну? Эта тайна останется только между ними. — Пойдём, здоровяк, — играючи посмеялась чародейка и приоткрыла дверь, ведущую вглубь крепости. — А то вдруг ты ещё где-нибудь дыру проделаешь? — скрылась по-лисьи она. Настороженная тишина внезапно превратилась в неловкое молчание, гости оглядели воина, а сам Юнод устремился за чародейкой, пригрозив всем ещё раз взглядом. Народ остался в недоумении. — Так я не понял, шо это за хрен? — вылез кто-то очень пьяный из-под стола. Тем временем Виенна и Ведьмак блуждали по полуосвещённым коридорам с ковровыми дорожками и лестницам Каэр Трольде; магичка стремительно шла вперёд, а Юнод только и поспевал за ней по пятам, нервно засыпая вопросами: — Виенна! Ты можешь мне объяснить что ты здесь делаешь? Куда ты пропала после той ночи? Ответь мне, Виенна! — схватил за плечи ведьмак чаройдеку, чувствовалось, как тревога о её судьбе так и витала в воздухе. — Медвежонок, слишком много вопросов, — умилилась она, щёлкнув по носу великана. Виенна была на две головы ниже ведьмака — сама Виенна, но не её самоуверенность и трепетные чувства к возлюбленному. Она вильнула хвостом и поманила своего «медвежонка» за собой. — Я тебя полгода не видел, и ты просто молчишь? Ты можешь сказать хоть что-то?! — пробивались истерические нотки в голосе Юнода. Чародейка остановилась у очередной двери и, вздохнув, ответила: — Той ночью мне всё понравилось, — улыбнулась чарующе она и прошмыгнула в дверь. Ведьмак аж осадился, немного проморгался и, пыхтя, последовал за ней: — Ну знаешь, я в этом и не сомневался! Я о другом тебя спрашиваю! Войдя в комнату, охотник за чудовищами предстал перед Ярлом Аард Скеллиге. Непоколебимость и серьезность снова вернулись к нему, ведь только наедине со своей розой ведьмак мог дать волю нежным чувствам и тревогам. «Со мной он как ребёнок, с друзьями как дитёнок, а с врагами… Да и нет у него врагов, мертвы они все», — так описывала Юнода когда-то своей подруге Виенна. — Приветствую тебя, Ведьмак, — кивнул головой Ярл, облачённый в красный кунтуш. Полумрак владыческих покоев только подпитывал отчаяние хозяина крепости, по томному задумчивому взгляду Ярла было ясно, что это не просто заказ. — И я тебя приветствую, Ярл, только вот одного не пойму, деревенские по домам ховаются, на улицу не выходят, потому как бестии боятся, а твои люди пируют да зенки заливают, не порядок! — строго заявил медведь. — Пир этот, ведьмак, я затеял не просто так… — тяжело вздохнул Ярл и сел за свой стол. — Бестия принадлежит кому-то из моих гостей… Охотник немного смутился и посмотрел на Виенну, затем на правителя островов. — На месте побоища, среди кучи растерзанных, мы нашли три разных герба, — Ярл достал из-под стола куски ткани и рукоять меча, — щит с топором это Вульгос, Драккар — Харольд, а Ворон — Хольгер, я думаю ты уже познакомился с ними на пиру. — А с одним из них даже подружился, — саркастично подметила Виенна, намекая на побитого об стену Вульгоса. — Всего четыре клана, трое растерзанных, но клан Ан Крайт в число жертв не входит, так? Все подозрения падают на Каэр Трольде… Понятно… — загадочно утвердил Юнод. — Я был в походе, когда это случилось, пойми, ведьмак, кто-то меня подставил перед другими кланами! — рявкнул Ярл и ударил по столу, да так, что подсвечник подскочил. — Найди убийцу, ведьмак, и проси всё, что пожелаешь! Один мне свидетель! — Я помогу тебе, мой старый друг, но мне нужны подробности. — Это случилось близ деревни Фирсдаль, так много крови… там ещё остались выжившие, тебе лучше спросить у них лично… Ведьмак молчаливо кивнул головой и удалился из комнаты Ярла вместе с чародейкой. — Я доставлю нас туда, — наколдовала чародейка портал посреди коридора. — Не-не, Дубок мне не простит, я лучше верхом, — отнекивается верзила. — А вдруг эта бестия бродит где-то там и сожрёт твоего Дубка вместе с седлом и твоим барахлом, что ты по всему миру перевозишь? — вопросительно подняла бровь чародейка. Ведьмак поразмыслил, смирился и нехотя прошёл в портал вместе с волшебницей. Пусть Юнод и Виенна иногда грызутся и скандалят, но подлинность их любви была доказана не раз, взять хотя бы ту самую знаменитую корчму «Верментина», которую чародейка спалила до тла, когда узнала, что Юноду помогает другая чародейка-провидица с его заказом — так вот, корчмы той нет теперь. Узнали о сием происшествии и Охотники за Колдуньями. Провидица, хозяйка корчмы по совместительству, написала докладную на свою сестру по магическому ремеслу, а охотники эти загребли и Виенну, и стукачку заодно. Перерезал тогда Юнод всех колдунских егерей и снял свою Виенну прямо с огня. В ту ночь плитка Бельхавенской площади окрасилась в багровый цвет, люди ещё недели спустя боялись наступать на брусчатку, между швов которой ещё оставалась застывшая кровь. Горожане воочию увидели весь гнев, обвалившийся на тех, кто посмел обидеть милую розу ведьмака-великана. С той ночи прозвали Юнода Бельхавенским медведем, потому как ревел он как голодный зверь, так громко, что в каждом переулке было слышно, убивал словно не мечом, а когтями, да так, что не узнал несчастных никто, некоторые и по сей день не поняли кто это был, человек али медведь. Портал открылся прям подле деревни Фирсдаль. Горные массивы и холодные фьорды мерцали на солнце, а свежий холодный воздух будто пробирал душу насквозь. Запах затопленных бань так и манил, но отойди ты чуть в лес от деревни, запах этот сменялся трупным смрадом. Ведьмак с чародейкой сперва решили опросить местных рыбаков: — Бог в Помощь! — поприветствовал работяг Юнод. — Мать честная! Ведьмак! — бросили свои сети они и привстали. — Верно, меня послал Ярл, дабы я нашёл бестию, которая устроила тут кровавую баню, мне нужны сведения. — Ну надо же, в банной деревне, кровавая баня, — подметила Виенна. Юнод неодобрительно посмотрел на неё и промолчал, списав неуместную шутку на её характер. — Сударь Ведьмак, мы бы рады помочь, да вот только мало мы что видели, заметили, что бойня началась да и пятки наши сверкали с той стороны! — неуклюже рассказал рыбак, почесывая затылок. — Может быть, вы слышали какие-то звуки? — Звуки? Ааа… Да, слыхали, звуки такие, как зверь ревёт. Волк, может, — прохрипел старик. — Какой ещё волк, старый ты хрыч! Медвежий рёв то был, ме-две-жий! — возмутился беззубый рыбак и плюнул с недовольства на землю. — Вы лучше у травницы нашей спросите, она раненых после той бойни выхаживает, может, скажет чего, — посоветовал хриплый дед. Ведьмак с чародейкой поблагодарили работяг и пошли вверх по дороге к хате травницы, куда и указал им старик. — Виенна, ну так… что ты здесь делаешь? — попытался узнать ещё раз Юнод. — Дорогой, тебе нечего опасаться, — умилилась магичка. — Виенна…– протянул басом великан. — Слушай, я приехала сюда к Мышовуру, у меня с ним есть неоконченное дело… Что, к нему тоже будешь ревновать? — явно заигрывала чародейка. — За трухлявого пенька я не переживаю, он не в твоём вкусе, да и не потянет он тебя, гадюка ты моя, — притянул, смеясь, ведьмак к себе интриганку, да так обнявшись дальше и побрёл вместе с ней. Бельхавенский медведь решил, что старый волшебник Мышовур — виновник ухода Виенны в тот день, очередной эксперимент или, может, что иное понадобилось ему. Такое уже случалось, но чтоб пропасть на полгода? Не похоже это на Виенну из Виковаро, которая и два дня разлуки со своим милым вытерпеть не могла. Ведьмак отпустил эти мысли, но не позабыл… В хате травницы стоял запах свежего паслёна, мышехвоста и спорыньи; он был настолько сильный, что перебивал древесный запах бань с улицы. Сама травница накладывала повязку раненому, время от времени промакивая её в отваре из ласточкиной травы. Юнод осмотрел всех потрёпанных и установил, что раны явно нанесены не мечом, а клыками и когтями, где-то под 12 сантиметров. — Здравствуйте, я — Ведьмак, убийца чудовищ, я здесь из-за бестии, мужичьё у фьорда отправили меня к вам, — представился седой старушке ведьмак. — Ох, милок, прибыл бы ты чуть пораньше-то, когда эта бестия средь бела дня напала, ой-ой-ой… — Нападение произошло днём, странно… — пробурчал себе под нос Юнод. — Расскажите, что вы знаете о случившемся? — Та чего рассказывать-то, топила я баньку своему Яське, вдруг слышу: крик, то ли зверь то кричал, то ли человек — не поняла я, выскакиваю на улицу, а там люди бегут, и наши и солдаты Ярлов бегут, все бегут! Вопят мол, медведь! Медведь там, так вроде и не один, а много их там было, ну я долго и не думала, кого могла пустила к себе в хату, внучат заховала за печь, так мы и сидели пока крики не унялись… — Так где всё это произошло? — вставила Виенна, поправляя свою красную перчатку. — На поляне, тут рядышком совсем, мы там обычно малину собираем, — добавила старушка, вытерев руки о фартук, испачканный в земле, — как с хатёнки моей выйдете, так идите по дорожке до распутья, а там и малинник наш завидите, — с некой заботой промолвила знахарка. Ведьмак с чародейкой откланялись бабушке и пошли по указаниям травницы прямо на малиновую поляну. Малина была в самом цвету, рядом стояли пасеки, с опушки открывался прекрасный вид на горы со снежными шапками, только вот зелёная трава, пропитанная кровью до корней, портила эту картину. Юнод окинул ведьмачьим взглядом место преступления и покачал головой: — Много следов, очень много, и человеческих и… медвежьих… — Медведь на малину деревенских позарился? Или деревенские на его? — задалась вопросом Виенна. — Смотри, — указал охотник на следы на земле. — Видно, как люди пришли и ушли, но не видно, откуда пришли медведи… — присел на корточки он, чтоб получше разглядеть. — Я не чувствую здесь никакой магии, — смутилась чародейка и ещё раз проверила свой рубиновый медальон, что светился от любого источника волшебства. — Солдаты пришли сюда людьми, а ушли медведями… Верберы… — сделал вывод ведьмак, — Виенна, ты не ощущаешь чар, потому как их и нет, эти люди такими родились, — выпрямился ведьмак и почесал бороду. — Похоже, мы имеем дело с оборотнями, да не простыми… — Это может быть интересно… — протянула Виенна. — Когда тебе было дело до моих заказов? — ухмыльнулся ведьмак, приподняв обе брови. — Дорогой, всё, что касается тебя, — интересует меня в первую очередь! — провиляла бёдрами к Юноду чародейка. Вдруг послышался хруст разбитого стекла. Виенна подняла каблук, и парочка увидела разбитый фиал от эликсира. Не получилось позаигрывать у девушки, судя по сменившемуся на секунду выражению лица, но дело куда важнее интрижек, что тоже отразилось в её заинтересованном взгляде. Ведьмак, нагнувшись, взял один из осколков и покрутил на свету. Там ещё остались капли фиолетовой субстанции и соответствующий запах. — Не похоже ни на один из эликсиров, что я видел раньше, как думаешь что это? — задумался мутант.— Пахнет чем-то резким… — приблизил он к носу стекло и резко дёрнулся, отбросив его обратно в траву. — Что это за дрянь? — закашлялся Юнод, скривившись. — Мерзость, запах и правда не очень, но не такой нетерпимый, дорогой, не преувеличивай, — проверила фиал и чародейка, — нужно показать это Мышовуру, он должен знать, что это такое. После этих слов ведьмак и волшебница переместились к колдуну старым добрым способом. Очутившись в пристанище давнего друга, ведьмак первым делом ещё раз высказался магичке о том, что порталы — это не для него, но дело сделано и пора уже объяснить чахнувшему над книгами старику, что в его доме делает эта парочка. Дуб Гединейт — здесь обосновался старый колдун на этот раз. Под холмом, где стояло величественное дерево, была лаборатория Мышовура, в которой он уже не один год проводил различные опыты, «подрабатывая» местным друидом. Банки-склянки с разными отварами и закатками, стеллажи с книгами и свитками — всё это его любимый интерьер, который гармонично смотрелся с корнями дуба, проросшими сквозь сырую землю. Да и сам маг, поддерживая статус лесного чародея, обзавёлся длинной седой бородой, давно уж позабыл о королевских кунтушах да парадных дублетах, надев на себя простенькую сине-красную робу и какой-то самодельный головной убор из засохших палок. — Молодые люди, прошу прощения, что помешал вашей перепалке, но вы в моей лаборатории и спальне по совместительству, что вы тут забыли? — недовольно заворчал бородатый маг, захлопнув пыльную книгу. — Виенна, я тебе строго настрого запретил колдовать у меня в доме, в прошлый раз ты чуть не сожгла годы моих непосильных трудов, — указал он на старые шкафы с манускриптами и справочниками. — В тот раз ты мне сам велел поджечь конфорку! Откуда я знала, что эта твоя бодяга взорвется, словно махакамская смесь?! — возмутилась девушка в ответ. — Это и была махакамская смесь! — гордо повысил голос чародей. — Ты шутишь? А на кой черт мы её поджигали?! — Это был эксперимент! Я хотел проверить, может ли новый сплав стекла для эликсиров выдержать пламя такой температуры. Как выяснилось — нет! — продолжил возмущаться старик. — Мы здесь по делу, — грубо встрял в спор Юнод, — Мышовур, нам нужна твоя помощь, скажи, что это за дрянь, и я заберу Виенну отсюда, — показал он осколок фиала. Маг надменно осмотрел его, но потом и сам заинтересовался в находке. — Ну надо же, Мардрём! Давно я не видел этой гадости… — сделал заключение Мышовур. — И что это? — немного остыла Виенна. — Когда-то давно его использовали в обрядах, дабы извлечь из человека его внутреннего зверя, имя Свальблод о чём-нибудь тебе говорит, ведьмак? — прищурился старик. — Бог медведей… Какая-то кучка фанатиков поклонялась ему много лет тому назад, но я думал они все давно умерли… — Юнод явно был не в восторге от того, что ему придётся иметь дело с сектой или чем-то ещё хуже. — Где вы нашли это? — Возле Фирсдаля, недавно несколько берсерков растерзали солдат на малиновой поляне, каждый клан потерял кого-то, кроме клана Ан Крайт, и Ярл утверждает, что его подставили и нарочно натравили бестий на соседние общины. Старый колдун переглянулся меж друзьями и отчаянно поведал: — Столетия назад Ан Крайты поклонялись медвежьему Богу, но так давно это было, что даже прадед и дед прадеда нынешнего Ярла не помнили об этом… Сигурд Ан Крайт, первый из клана, решил навсегда закрепить свою власть на островах, хотел быть непобедимым, чтоб никто не смог посягнуть на его трон. И взмолил он к божеству, что дало ему силу тысячи мужей, но не знал Сигурд, что цена будет слишком высока. Проклятие превратило Ярла в берсерка, что в порыве ярости медведем становится, был с тех пор он всесильным, всё было ему ни по чём. Но однажды на пиру в честь новорождённого сына Сигурда на стол подали гриб один, отведал Ярл кусочек, рассвирепел и обратился в чудище, а когда очнулся по локти в крови, понял, что растерзал он и жену, и сына, и собственных людей, власть к брату Ярла перешла, да, видимо, вместе с проклятием сием. — Сигурду специально поставили на стол тот гриб, кто-то явно хотел занять его место на троне, собственно, как и в этот раз, — заключил ведьмак. — Дегустаторы ничего не почувствовали, на простых людей он ведь не действует, так? Хитро… — нехотя восхитилась чародейка и осмотрела ещё раз осколок. — Но ведь, если проклятие родовое, значит, нынешний Ярл тоже в опасности! — вовремя одумался ведьмак. — Юнод, пир! Представители кланов сейчас в замке! — не на шутку распереживалась и Виенна. — Ярл хотел выяснить, кто из предводителей предатель, но сам же себя в ловушку и загнал! Виенна, перенеси нас в крепость, скорей! Секунда, и в пещере мага будто бы и не было никого. Прямо посреди зала, среди мирно пирующих, из ниоткуда появились трое человек. Гости сразу признали в них бугая, его распутную магичку и какого-то бездомного. Ярл в то время пытался вести разговор уже с более менее отрезвевшими лидерами островов в углу зала: — Ведьмак! — отвлёкся он. — Какие новости, друг мой? Ты убил бестию? — с детской надеждой в глазах говорил он. — Ярл, нам надо поговорить… — настороженно произнёс Юнод, указывая ему глазами на выход. И только владыка кивнул головой, как на весь зал раздался треск стекла, а за ним поспел и фиолетовый газ. Началась суета, и только воины стояли твёрдо на своих ногах, преодолевая нарастающую панику. Тот самый отвратный запах заполнил всё вокруг, пелена стояла перед глазами, и не было видно даже, куда бежать и от чего бежать. Крики, возгласы и маты не утихали, газ заполнял легкие всё больше и больше, беспрерывный кашель наступал у каждого второго. Юнод пытался найти Виенну во всей этой неразберихе, из последних сил пошёл он на её зов, но жуткий кашель сразил его, и ведьмак упал без сознания. Остатки криков всё ещё слышались в его голове, а в носу до сих пор стоял смрадный запах. Голос Виенны звал его. Юнод наконец-то открыл глаза: каменный пол, что напоминал ему серые скалистые горы покрыт кровью, конечности и трупы разбросаны по всему залу, а возле камина тихонько стонала его ненаглядная роза. Охваченный ужасом, ведьмак, спотыкаясь об собственные ноги и закрывая ладонью дыру в боку, побрёл в спешке к ней. Пал он на колени перед ненаглядной, так как от ужаса ноги уже не держали его. — Виенночка, куколка моя, заинька моя… — с комом в горле завыл он, разглядывая кровавую рану на пол живота, — кто это сделал, милая, кто? — всхлипнул он и убрал с её лица чёрные как ночь волосы. Виенна, пытаясь поймать последние глотки воздуха, нежно приложила свою ангельскую руку к грубой холодной щеке ведьмака. — Всё хорошо, — просипела чародейка, — я люблю тебя, да, медвежонок? — в последний раз улыбнулась она и оставила на этом свете лишь свою слезинку. Огненная Виенна погасла, как свеча, последний источник света охотника за чудовищами. — Виенна… — затряс он бездыханное тело. — Эй, ну чего ты… Виенна? Милая… — покатились слёзы здоровяка по бороде, он прижал свою любовь к груди так сильно, будто хотел сохранить свой огонёк от холодного ветра. Но тщетно… Долго сидел ведьмак, приглаживая волосы любимой, просидел бы там всю оставшуюся жизнь, если бы не рука, коснувшаяся его плеча. — Мне очень жаль, мальчик мой… — душераздирающе произнёс старый маг, на глазах которого тоже были видны прорывающиеся слезинки. — Я убью того, кто это сделал… Убью… — ревел сквозь зубы ведьмак. Мышовуру нелегко пришлось перенести смерть своей ученицы, ещё тяжелее было поджигать её погребальный костёр, отправляя девушку в последний путь на скалистом утёсе. Юнод вглядывался в огонь и видел, как языки пламени заигрывают с ним так же, как заигрывала когда-то Виенна. Сквозь треск костра он слышал, как она смеётся, слышал, как она его зовёт… В крепости Каэр Трольде давно не было так тихо, прислуга охаживала выживших, новости полетели по всем островам — Ярл мёртв. Сквозь боль Юнод вернулся на место побоища, чтобы найти виновного в погибели его сердца. — Что ты видел, Мышовур? — удручённо протянул ведьмак, рассматривая растерзанное тело какого-то бедолаги, с глотки которого ещё медленно вытекала кровь. — Туман… Людей бросало из стороны в сторону, летела кровь и деревянные щепки, крики… стоны… Я видел как она пробиралась к тебе… Искала тебя… А потом газ сразил и меня. — Это не Ан Крайты… — прервал Юнод. — Он и его сын — единственные потомки Сигурда, кто если не они? — в конец озадачился чародей. — Ярл растерзан, а сына тут и в помине не было, когда всё началось, трон был пуст, среди гостей его тоже не было, — пытаясь проглотить ком в горле, подытожил мутант. — Зачем она приехала сюда? Зачем… — проскулил он. — Ради тебя, Юнод из Бельхавена… Она была беременна, — поведал старик. — Что ты несёшь, колдун? — смутился охотник. — Чародейки бесплодны. — Как и ведьмаки. Она приехала сюда именно поэтому, плод прожил всего лишь месяц, но этого хватило, чтобы дать ей надежду, она пришла ко мне такая счастливая и несчастная одновременно. Я почти нашёл способ, как ей помочь, сделать так, чтоб другой ребёнок смог прожить дольше и родиться; это бы означало не только прорыв в науке и магии. Больше всего я хотел, чтоб она была счастлива, чтоб вы были счастливы. Юнода знобило не то от холода, не то от жара, пелена оставила омрачневший разум, глаза забегали из стороны в сторону. Его любовь носила под сердцем его ребёнка, пусть недолго, но ведь в следующий раз могло получиться… В его голове все эти мысли крутились, будто ураган, безумие охватило ведьмака, а может, то было отчаяние или страх? Мышовур бросил взгляд на трясущуюся руку охотника. — Такой газ можно изобрести только в одном месте, — с некой обреченностью произнёс он. Взгляд ведьмака буквально взывал о том, чтоб колдун перенёс его туда одним из своих порталов, что было понятно без слов, так же, как и понятно то, что убийце его возлюбленной не жить. Взмах посохом — и дыра, разрезающая пространство, возникла средь окровавленных колонн и гобеленов. Юнод обнажил свой серебряный меч и исчез вместе с колдуном в воронке. Портал перенёс их на горный перевал. Бушевала буря, сверкала молния, начинался дождь, снаружи то было или на душе ведьмака — неизвестно. Очередная вспышка озарила утёс, и в скале провиднелась пещера. — Это пристанище Свальблода, единственное место, где можно было сотворить такой газ, газ Мардрём, — пытался перекричать горный ветер колдун. Сжав меч ещё крепче, ведьмак устремился вглубь пещеры, оставив колдуна наедине с бурей. Сквозь мох и острые камни пробирался Юнод всё глубже и глубже, до тех пор, пока не предстал перед природотворной залой с огромным алтарём, который защищала величественная фигура медвежьей пасти наверху. Ведьмачий взгляд осмотрел каждый миллиметр, а слух ловил каждую каплю, ударявшуюся о камень. Сам алтарь был изрезан старыми трещинами, чаша его когда-то была золотой, может, и бронзовой, не видно уже. Повсюду росли те самые проклятущие грибы, и стояли полупустые фиалы с фиолетовой субстанцией. А горящие факела — явный признак того, что ведьмак в пещере не один. — Юнод из Бельхавена, — раздалось на всю пещеру из ниоткуда, — ты пришёл воздать дань покровителю всех праведных? Или ты пришёл за мной? Ведьмак заозирался по сторонам, но не мог понять, откуда доносится властный громоздкий голос. И наконец из темноты появились два красных огонька, постепенно надвигающиеся прямо на охотника. Когда свет факела озарил неизвестного, перед мутантом оказался мужчина в алой кирасе с латными плечами и поясом; он был на голову выше Юнода и намного шире в брюхе. — Кто ты? — буркнул ведьмак и встал в боевую стойку. — Мы уже виделись, друг мой, и очень давно, — с ухмылкой на обветренном лице произнес незнакомец, подходя к столу с увесистым бочонком. — Как смеешь ты улыбаться, сучий выблядок, — оскалился ещё пуще Юнод, — Ты хоть знаешь что ты сделал?! — Знаю. Это я распылил тот газ. Ты это хотел услышать? — налил себе кружку эля преступник и кивком предложил и Юноду тоже, — не хочешь? А зря! Хороший эль! Ведьмак пронёсся к толстяку, схватил его за шиворот и вдарил по стене, да так, что камни с пещеры осыпались. Но боров этот удар словно и не почувствовал, а лишь продолжал улыбаться. — Тех людей, что ты убил! Среди них была черноволосая девушка, ее звали Виенна, сволочь, — прошипел грозно Юнод. — Так знай, ты убил мою Виенну! — кинул он гиганта на холодный пол. Тот закатился смехом и попытался начать говорить, ведьмак пнул нахального незнакомца в живот, и только тогда он закончил гоготать. — Ах, бедняга, столько лет на свете жить, да все года в неведении… Это ты убил свою девчонку! — с отвращением выплюнул толстяк последние слова. — Что ты ещё такое несёшь, полоумный?! — последовал еще один удар в живот. — Юнод… Бельхавенский медведь, хах… Как иронично, Ведьмак школы медведя — оборотень, — выплюнул кровь незнакомец, истерично смеясь. — А ведь кто бы мог подумать, отец и не надеялся, что ты выживешь, а его план сработал через столько-то лет! Ну надо же! Ребёнок, отданный на растерзание ведьмакам, не только выжил, но ещё и стал одним из них! Ведьмачьи мутации немного притупили твою звериную натуру, но благодаря мардрёму она наконец вырвалась наружу. Юнод медленно попятился назад, отторгая все слова неизвестного. — Мы должны были стать самым могущественным кланом, Юнод! Как удобно иметь своего человека, то есть медведя, средь ведьмаков и прямо под носом у Ярла. Теперь я, истинный потомок Сигурда, смогу занять трон, вместе с тобой, брат, — поднялся, вытирая кровавые слюни со рта бугай. — Проклятие постигло не брата Сигурда, а его сына… Тот младенец выжил, — ошеломился наш ведьмак. — И ещё как, но теперь мы с тобой, Юнод, займём трон, как прямые последователи Ярла Сигурда! — сжал кулак берсерк. — Надо будет поблагодарить тех ведьмаков, что вырастили тебя, ты сослужил свою службу, прикончив Ярла и его сынка! — гигант снова схватился за кружку с пойлом. — Сын Ярла жив. Крах Ан Крайт жив, ублюдок, и он займёт место своего отца, — занёс над головой меч воин. — А ты останови меня, — завопил монстр и выплеснул жидкость из кружки прям в ведьмака. Юнод повалился на пол, тяжело дыша, сквозь зубы прорывался рёв, а пальцы его впивались в камень. Было видно, как сопротивлялся охотник, но медведь оказался сильнее. Не эль тогда был в кружке незнакомца и не вино… Мышовур стоял на утёсе и вглядывался вдаль, размышляя о том, как он мог допустить то, что почти под его носом сумасшедший алхимик творил свои тёмные дела. Чувство вины терзало его: как допустил чародей смерть черноволосой девушки? Капли дождя полностью покрыли старую седую бороду колдуна, но не чувствовал он ни ветра, ни ливня, только сожаление и отчаяние. Из пещеры послышался нечеловеческий рёв. Маг обернулся лицом к скале, как вдруг из тьмы кубарем вывалились два огромных медведя, рвущихся в схватке. Мышовур чудом успел переместить себя в сторону вспышкой света и привести посох в боевую готовность. Вот только медведи дрались только меж собой, маг им был неинтересен. «Но где же Юнод? Порвал ли его один из этих чудищ? Али он лежит где-то в глубине, истекая кровью?» — разные мысли вертелись тогда у чародея, но ни одна из них не допускала, что Юнод и есть одно из этих чудищ. Мышовур, озираясь, незаметно прокрался в пещеру на поиски друга, пока берсерки рвали кто кого на части. Удар за ударом чёрный одноглазый медведь царапал морду сопернику. Бурый, укус за укусом, наносил рваные раны в ответ. Искры летели из-под лязга когтей о скалы, маг даже из глубины пещеры слышал, как рвётся шкура этих исполинов. Удар, ещё удар. Укус и густые кровавые слюни. Прижал одноглазый великан бурого спиной прямо к острому краю горного утёса, да стал душить его лапой так, что рёв бедняги истощался прямо на глазах. Ещё чуть-чуть и испустит дух храбрая зверюга. Чёрный оскалил свои зубы, поднажав сильнее, но яркая вспышка огненного шара отшвырнула его в сторону с такой же легкостью, как деревенские мальчишки играючи пинают камешки на улице. Спустившись в пещеру, чародей не нашёл ни Юнода, ни его тела, но зато увидел кровь, выколотый глаз, порванные одежды с кусками лат и дрожащий медальон. Сразу понял колдун, что к чему, до последнего он не хотел в это верить, но лучше так, чем смерть ещё одного друга. Выскочил маг из пещеры как ошпаренный и подпалил одного из медведей. Кто из них ведьмак — неясно, но лучше уж разнять медведей и найти охотника за чудовищами живым в ком-то из них. — Юнод! Друг мой! Я знаю, ты в одной из этих бестий. Если ты меня слышишь, подай знак, родименький! — тряс в истерике посохом Мышовур. Бурый из последних сил взглянул на чародея. Только Юнод мог смотреть таким пронзительным взглядом, как всегда подмечал чародей. Недолго думая, колдун выпустил еще один огненный шар в одноглазого медведя, а тот, рассвирепев вконец, помчался прямо на него. За малым не снёс он колдуну голову, как бурый вонзился чудищу прямо в шею, пробив клыками гортань. Потащил Юнод зверя к краю, да так, что берсерк на лапы встать не мог. Сопротивлялся чёрный, но тщетно. Раскрыл он пасть свою в последний раз, а Юнод ту пасть на две части и порвал. Наконец-то тишина и не слышно никаких воплей, только отзвук капель дождя, подхватываемых порывами ветра. Победитель спихнул своей огромной исцарапанной мордой бренное тело вниз со скалы, встал на задние лапы и заревел громче раскатов грома, да рёв этот перерос в крик человеческий, и вырвался наружу истинный облик ведьмака. Вот стоит он оголенный, уставившись глазами в горизонт, и весь мир ему не нужен. Спасённый чародей заботливо похлопал по плечу старого друга. Жалость в глазах говорила за него, потому как никаких сил не хватит утешить мученика, что собственными руками убил свою милую и ненаглядную. — Мальчик мой, — простонал Мышовур, — мне очень жаль… — всхлипывая, добавил он. С тех пор Ведьмак по имени Юнод из Бельхавена странствовал по миру в поисках лекарства от своего проклятия. Его не заботила собственная судьба, охотник за чудовищами лишь надеялся спасти другого обреченного, каким был когда-то он сам. Ведьмак так же брал заказы, пил в пабах, только вот уже не жил: не знал зачем. Много земель прошёл ведьмак, много тайн узнал и решил сделать такой доспех, который не пробьёт даже медведь. Юнод хотел быть уверен в том, что когда кто-то восстанет однажды против детей Свальблода, храбрый герой тогда точно одержит победу. Путём проб и ошибок Юнод почти достиг желаемого результата, эльфийский кузнец Тиен’саэль из Туссента помогал ему в этом, привнося в новые доспехи свои улучшения. Остался последний элемент — обогащённый двимерит, стоящий невиданных богатств, а ведь денег уже не хватало. Взялся ведьмак за заказ на чудище из Туфо в надежде подзаработать. Добрался до Совиных гротов Бельхавенский медведь, заметил, что пещера наполнена металлом, что был так нужен. Оставил он знак своей школы на стене у входа и записку для своих последователей, но знать не знал, что ждало его в той пещере Шарлей — хитиновая бестия, землю роющая, да с панцирем таким, что и медведь не пробьёт, вот и Юнод не пробил. Откинуло чудище ведьмака своим бронебойным хвостом к стене пещеры, невзначай задев бочки с махакамской смесью, что давным давно оставили там строители. Всё охватило огнём, Шарлей бился головой о каменные стены в попытках сбежать от огня, но не мог пробить двимеритовые руды, подпирающие со всех сторон. Балки, державшие стены и потолок, обвалились, и Шарлея так и завалило огромными глыбами. А Юнод сидел, облокотившись о стену, и ловил взглядом пылающие огоньки. Пламя подобралось вплотную и будто нежными ладонями коснулось ведьмачих щёк. — Виенна… — прошептал он перед тем, как огонь полностью охватил его. Каждый раз разжигая огонь на очередном привале, ведьмаки знают, что танцующие языки пламени — это те двое влюблённых, что воссоединились после смерти, две повенчанные души, парящие в раю. Благородные поступки Юнода из Бельхавена и Виенны из Виковаро были не напрасны, они спасли не одну жизнь, а то и не одну сотню, за что Бог и даровал двум влюблённым вечное счастье. С тех пор их любовь горит в каждом костре и каждом сердце.