Ка-тет

Катберт не мог уснуть, и дело было вовсе не в ледяном промозглом ветре, пробирающим до костей даже сквозь плотный шерстяной плащ. Ален, измученный и уставший, спал рядом, крепко прижимая к груди шар, еще днем принявший темный грязно-серый цвет. А теперь Радуга Мерлина проснулась, ярко-розовый свет пробивался сквозь ткань тонкими лучами. А вместе с шаром медленно просыпался Роланд, Катберт слышал, как участилось его хриплое дыхание. «Человек-Иисус, прошу тебя, пусть он спит дальше, - впервые за долгое время Оллгуд молился. – Умоляю тебя, Ален больше не способен его сегодня сдерживать. Если Роланд проснется, мы уже не сможем вытащить его обратно, пожалуйста, пожалуйста…» Но стрелок все же встал вопреки всем мольбам. Измученный и истощенный, поседевший не по годам рано, сын Стивена Дискейна больше не был похож на того четырнадцатилетнего мальчика, покинувшего Гилеад всего несколько месяцев назад. Катберт, наполовину приоткрыв глаза, следил за тем, как Роланд, словно сомнамбул, медленно встал на ноги и, пошатываясь, будто законченный травоед, приблизился к спящему мертвецким сном Алену. Оллгуд поднялся следом за ним, не сводя взгляда с друга, но тот даже не обратил на него внимания. Глаза Роланда были прикованы к пульсирующей розовым светом Радуге Мерлина. А проклятый шар продолжал звать стрелка к себе, проникая в его мысли, вновь обостряя неизлечимое временем чувство скорби. «Иди ко мне, Роланд, - шептала Радуга, отражаясь в выцветших голубых глазах потомка Артура Эльдского, - я покажу тебе ее. Я верну тебя в те дни, когда ты был счастлив, ты снова сможешь прикоснуться к ее волосам цвета золота. Твой мир нереален, жизнь внутри меня, разве ты не хочешь вновь испытать чувство радости?» - Роланд, не трогай его, - позвал Катберт, тщетно надеясь, что друг обратит хоть малейшее внимание на его слова. Радуга Мерлина светилась все ярче, затмевая собой догорающий костер. Стрелок опустился на колени перед Аленом, на его лице было выражение чистейшей муки. Голос шара продолжал звучать у него в ушах, и имя Сюзан Дельдаго невольно сорвалось с губ юноши. Кристалл обещал вновь показать ему убитую возлюбленную, вернуть в то время, когда они были вместе. Шар говорил правду, настоящая жизнь была внутри него, в спасительном розовом свечении, нужно было всего лишь прикоснуться к гладкой теплой поверхности… Катберт, двигаясь с огромной скоростью, оказался возле Радуги Мерлина до того, как руки Роланла коснулись проклятого шара, вырывая сверток из рук спящего Алена и отшвыривая его в сторону. Платяной мешок раскрылся, кристалл выкатился из него на траву, в последний раз сверкнув ярким розовым, отразившимся в остекленевших глазах Роланда, и свечение погасло, окрасив Радугу Мерлина в грязный болотный цвет. Юноша рухнул как подкошенный, в последний момент подхваченный Катбертом. - Нет, Роланд, только не снова, - простонал Оллгуд, осторожно укладывая потерявшего сознание друга на спальный лежак. После того, как Радуга Мерлина поглотила сознание Роланда в Хэмбри, стрелок погрузился в летаргию на долгие несколько дней. Ка-тет после смерти Сюзан дал трещину, Катберт чувствовал это необыкновенно ясно. Роланд, их предводитель, погрузился в глубокую апатию, Ален, измученный дневной борьбой с сознанием стрелка, сдерживающий влияние шара собственной волей на протяжении всего времени с момента отъезда из Хэмбри, теперь был необыкновенно измотан. Один Катберт, казалось, сохранил еще былую стойкость, но чувство обреченности непреодолимо закралось и в его душу. В бледном свете идущей на убыль Демонической луны лицо Роланда казалось мертвенно-бледным. Стрелок дышал рвано и хрипло, словно древний старик, и Катберт невольно крепко сжал его ладонь. Роланд… Будь проклята Радуга Мерлина, сделавшая такое с его лучшим другом. Ненависть скрутилась в груди в тугой горячий ком, растворенной горечью потекла по щекам вместе со слезами. Катберт не сдерживался больше, беззвучно плача, не думая о том, что бы сделал с ним Корт, если бы увидел, как подмастерье ревет, словно маленькая девочка. Шар блеснул ярким розовым светом, но теперь он звал к себе не Роланда. Оллгуд, сдерживая слезы, бросил яростный взгляд на демонический кристалл. Голос Радуги звучал в его ушах, тихий и громкий одновременно, не женский и не мужской, вытесняя из головы все остальные мысли. «Прикоснись ко мне, - пел шар, светясь все ярче, - я же вижу, ты хочешь. Забудь о ненависти, здесь ты будешь счастлив. Здесь ты увидишь все то, чего так жаждешь…» Катберт, не в силах сопротивляться его зову, еле переставляя ногами, подошел к лежащему в траве кристаллу, дрожащими руками прикоснулся к зеркально гладкой поверхности. Розовый свет вспыхнул необыкновенно ярко, затмевая все вокруг, унося Оллгуда куда-то далеко, за пределы человеческого сознания. - Я люблю тебя, Сюзан… Я так тебя люблю… Катберт видит Роланда, Катберт стоит прямо возле юноши, крепко прижимающего к себе обнаженную любимую. Золотые волосы Сюзан локонами рассыпались по ее молочно-белой спине, девушка обхватила руками шею стрелка, закрыв от удовольствия глаза. Катберт ясно слышит их разгоряченное дыхание, а боль в груди становится почти невыносимой. Вопреки всем своим ожиданиям, юноша смотрит вовсе не на обнаженную девушку. Взгляд темных карих глаз прикован к Роланду, руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Сюзан, эта маленькая шлюха, в свое время увела у их ка-тета не просто предводителя, Катберт боялся в этом признаться даже себе. «Смотри, юный подмастерье, как тебе нравится это? Видишь, наследник рода Эльда счастлив, он даже не вспоминает о тебе. Он никогда не поймет всего того, что ты чувствовал, когда он в очередной раз покидал тебя, чтобы пойти оттрахать эту маленькую сучку». - Не говори так о Сюзан, - шепчет Катберт, не способный отвести взгляд. – Я любил ее, мы все ее любили… «Но ты ведь был рад ее смерти? Может быть, ты и не признавался в этом себе, не признаешься даже сейчас, но ты был счастлив видеть маленькую сучку, горящую на костре…» - Замолчи! – кричит Оллгуд, и окружающее пространство пошатывается от мощного толчка. Тихий смех Радуги Мерлина звучит в ушах змеиным шипением. – Я не хочу видеть это! «Он всегда был впереди. Он стал стрелком намного быстрее тебя. А от малыша Катберта никто никогда не ждал ничего больше бестолковых глупых шуток. Ты не способен быть один. Ты не способен даже жить без стрелка». Розовый свет вновь затопляет все вокруг, стирая образы Роланда и Сюзан, несет Катберта все дальше и дальше… Роланл, постаревший на добрые тридцать лет, идет, хромая, по пустынному берегу. Кровь льется из обрубков, бывших когда-то его двумя пальцами, стрелок стискивает зубы, с трудом вынося невозможно острую боль. Катберт ясно видит, как песок забился вглубь уродливых ран, юноша скользит взглядом по исхудавшему телу. И это его друг?.. Бесстрашный стрелок, готовящийся когда-то занять место отца? Роланд похож на ходячих мертвяков, которых, по легендам, можно было увидеть, войдя в Прыжок. «Это его будущее, подмастерье. В нем нет ни тебя, ни Алена Джонса. Вы всеми забыты и давно мертвы». - Нет… - Катберт подбегает к Роланду, хватает друга за плечи, но его руки проходят сквозь его тело. – Куда ты идешь? Скажи мне, что случилось с тобой?! Стрелок поднимает измученное лицо к безоблачному небу, солнечные лучи нещадно пекут огрубевшую покрытую морщинами кожу. Шляпа спадает с головы, иссушенные угольно черные, но уже посеребренные сединой волосы рассыпаются по могучим плечам. - Воды, - шепчет мужчина, и Катберт понимает, что он при смерти. - Спаси его! – кричит Оллгуд, не в силах смотреть в лицо другу. «Ему не нужна чья-либо помощь. Вся жизнь наследника рода Эльда свелась лишь к одному – к поискам Башни. Он не помнит Гилеада, он забыл лицо своего отца, он забыл даже вас. Одержимый навязчивой идеей сумасшедший. Без прошлого, без будущего». - Неправда… - Катберт в ужасе провожает удаляющуюся по берегу шатающуюся фигуру. Горизонт окрашивается в яркий розовый цвет, выползшие было на берег омарообразные твари рассыпаются в воздухе светлой алой пылью. Окружающее пространство меняется слишком быстро, и Катберт видит себя, окровавленного и умирающего, со всей силы трубящего в рог Артура Эльдского. Роланд стоит возле него, сжимая в руках револьверы с рукоятками из сандалового дерева. - Ко мне, стрелки! – его голос перекрывает шум толпы, бегущей на их маленький отряд. Катберт понимает, что нигде не видит Алена, но не может поверить, что его друг уже убит. Этого просто не может быть… Катберт роняет рог, выхватывая из кобуры револьверы, с трудом удерживая их в дрожащих руках. Оллгуд улыбается, искренне и весело, словно бы и не замечая многочисленных глубоких ран на своем теле. - Ко мне, стрелки! Хайл! Катберт не видит Роланда, бегущего в одиночку на толпу врагов. Юноша видит только себя, умирающего, но не сломленного. Вражеская стрела вонзается в глаз Катберта, он падает на траву, не издав ни звука, и Оллгуд кричит, кричит, почти рвя голосовые связки. Холм окрашивается в ярко-алый цвет от неизвестно откуда появившегося огромного поля роз. Тысячи и тысячи красных бутонов раскрывают свои лепестки, когда Катберт, не в силах больше стоять на ногах, падает на колени. Дрожа всем телом, юноша поднимает взгляд. Разрезая небо на две части, над ним высится огромная иссиня-черная башня, ось всех возможных миров, проклятье Роланда Дискейна. Пространство рассыпается на сотни маленьких частей, и юноша падает в черную леденящую бездну, не в силах вымолвить ни звука. Башня существует, самое прекрасное и ужасное одновременно, что может быть во вселенной. Ка сказало свое слово, Роланду осталось только идти выбранному пути, и ни Катберту, ни Алену больше нет места в его судьбе. Катберт, вскрикнув, упал на землю, когда Роланд со всей силы вцепился в него, оттащив от шара. Кристалл моментально потемнел, розовый свет ушел в черную глубину, и юноша, наконец, пришел в себя. Катберт не сразу понял, что слезы потоком текли по его щекам, что Роланд активно тормошил его за плечи, пытаясь привести в чувство. Демоническая луна все еще сияла в темно-синем небе, костер до сих пор не догорел до конца. Сколько его сознание было подчинено шару – час, два? Катберту показалось, что прошла целая вечность… - Зачем ты прикоснулся к нему? – горько проговорил Роланд, когда юноша, наконец, взглянул на него. – Я же говорил никому не трогать Радугу Мерлина! - Роланд, прости, я просто не смог… Катберта сотрясала сильная дрожь, он просто не был способен смотреть стрелку в его светлые голубые глаза, увидев так много из его предстоящей жизни. Роланд все еще был слишком слаб, но он пришел в себя, и уже за это Катберт готов был от всей души благодарить Бога и Человека-Иисуса. - Башня, - прошептал юноша, и стрелок вздрогнул всем телом от этого слова. – Она и правда существует. - Я знаю. Ты видел ее? Ты ведь тоже понял, что с ней что-то не так? - Я видел свою смерть, Роланд. – Катберт встретился взглядами с другом, и руки стрелка невольно сжали его плечи еще сильнее. – Я видел, как умрет Ален. И тебя. Тебя и Сюзан. - Катберт… - Роланд едва мог говорить, никогда раньше он не видел друга в таком состоянии. – Не верь тому, что показал шар. Оллгуд поднялся на ноги, и вслед за ним поднялся стрелок. Они были ровесниками, но между ними теперь пролегла непреодолимая пропасть. Роланду было суждено найти Темную Башню, Катберту и Алену же - погибнуть в битве. Ка беспощадно разделила их ка-тет, навсегда уничтожив прочно установленную духовную связь между ними. Смерть Сюзан лишь приблизила неизбежное. - Я не позволю вам умереть. Ни тебе, ни Алену. Я больше не допущу ничьей смерти. В мыслях Роланда невольно возник образ Сюзан Дельдаго, стрелок словно услышал кряхтящий старческий смех ведьмы с Кооса, убившей его возлюбленную. - Ка - как ветер, - повторил Катберт слова Сюзан, и Роланд обнял его, крепко прижимая к себе. - Я люблю вас обоих, я не допущу вашей смерти. Верь мне, пожалуйста. Катберт просто не мог. В любви Роланда к нему не было того, чего так искал юноша. Все тепло его сердца ушло к Сюзан Дельдаго, оставив за собой лишь ледяной холод. Роланд не был способен предотвратить его и Алена смерти. И, Катберт был уверен в этом, если бы у стрелка стоял выбор между их жизнями и Башней, он бы выбрал Башню. Ка – как ветер. Ка забрала жизнь Сюзан. Ка убьет Катберта и Алена. Радуга Мерлина в последний раз сверкнула розовым светом, словно насмехаясь над судьбами трех молодых людей. А затем погасла, уничтожив последнюю надежду Катберта Оллгуда, расколов бывший когда-то нерушимый ка-тет на три маленькие одинокие части.