— Андрюш, мне так страшно, будь рядом, прошу.
— Я всегда рядом, — обнимаю тонкий девичий стан, располагая её голову на своей груди.
Укладываюсь на мягкий диван бежевого цвета, закидывая руки за голову, обкусывая и без того израненную нижнюю губу, вновь предаваясь воспоминаниям.— Андрей, прекрати губы кусать! Они подживать не успевают.
— Привычка, ничего не могу с собой поделать, — беспомощно пожимаю плечами.
Даже спустя время не смог. Всегда, когда волновался, переживал — не в силах был удержаться от механических укусов страдальческого участка на лице. Прокручиваю перед глазами весь круговорот событий, охвативший мою жизнь и закрутившийся с лета 2021. Лето того года было слишком насыщенным. В этот период я снялся в своих первых картинах, получил бесценный опыт, поставил множество целей и прописал необходимые пути для их достижения, обрёл множество знакомств — среди множества была и Катя. Длительное время были с ней лишь друзьями, открываясь друг другу с разных сторон, а потом всё поменялось, задавая нашим отношениям другой вектор. Случились эти изменения слишком сумбурно и эмоционально. Встреча друзей за пределами города, в большом коттедже с тёплым бассейном и баней. Выпивка, танцы, расслабленное состояние и её хмельной, влажный поцелуй на моих губах. Алкоголь в крови, её решительность и, как сейчас понимаю, моя несусветная глупость. Так и начались наши отношения: без раздумий, без осознаний своих чувств, без главного вопроса — «а оно ли?». Тогда был принцип «здесь и сейчас»; так и продержались на этой дощечке абсурда до осени. А потом Сашка тихой поступью вошла в мою жизнь, и повернула в моей голове рубильник будто, задавая ей совсем другие ценности. Свои привычки мне передавая, делая их отныне нашими. С ней я больше стал прогуливаться по улицам города, хотя раньше я вовсе не считал нужным уделять этому свободные часы своего досуга. Просиживал дома, время от времени зависая в социальных сетях; а с ней прогулки пешие стали ритуалом. Переворачиваюсь на правый бок, сонно потягиваясь.— Чай любишь?
— Не особо.
— Ну, значит — придётся полюбить. — подшучивает она.
— Тебе говорили, что у тебя наклонности абьюзера?
— Только что сказали!
Улыбается, наливая в кружки обжигающий напиток, медленными, но верными шагами приручая к себе моё сердце.
До встречи с ней к чаю нейтрально относился, как к приятному дополнению к пище. А после чай сопровождал, казалось, любые наши встречи, привнося особую нотку родства и уюта. Я силился найти как можно больше объяснений своих порывов к ней. Каждый день копался в недрах своей души, пытаясь найти ответы, и раз за разом находил подтверждения, которые меня крайне шокировали. Все эти ответы подкреплялись физическими ощущениями в моём тела, прежде находившегося в состоянии покоя. Воспоминания об её улыбке и ямочках заставляли расплываться, в свою очередь, в глупой и мечтательной улыбке; манящий тембр голоса посылал по телу мелкие разряды в сопровождении мурашек по телу. Ранее это было мне не знакомо. Катя затрагивала мои чувства, но совсем иначе, совсем по-другому — более поверхностно. Всеми нынешними рассуждениями подталкиваю себя к мысли, что на концерте хотел зайти несколько дальше невинных поцелуев.Притягивает к себе за рубашку, вынуждая быть ещё ближе.
— Я сгораю, — шепчу в самое ухо, провоцируя улыбку на прекрасном лице и лёгкое смущение. Взглядом губы манящие испепеляя.
Я продолжаю ждать, не теряя надежды. Для себя решая, что, если не напишет, не позвонит — сам поеду под утро; поджидать буду, шансом своим пользуясь, пока возможность такую судьба преподносит. А спустя десять минут приходит такое долгожданное сообщение, и я срываюсь с места в долгожданный момент, в желанные объятья. Вечерами долгими и одинокими я думал, какая она теперь стала; фантазировал, представлял, а она встретила меня всё такая же, как и прежде. Как и прежде улыбчива, трогательна, мила, с прекрасными глубокими глазами и губами чувственными. Стоит возле стены, взволнованно и крепко себя руками обхватив. Выжигаю её взглядом, ощущая тепло на душе, умиротворение, в самую глубину души поселившиеся; за всё время, проведённое без неё, расслабиться себе позволяя. Стоит, смотрит, взгляда не уводя, слёзы своим блеском в глазах выдавая. И не хочется вовсе момент ускорять — хочется растянуть, распыляя внутри себя предвкушение сладкое от её присутствия здесь, в полумраке этого коридора. Слёзы по щекам струящиеся, слова невнятные и глаза нереальные, затягивающие в самую глубину пропасти. Вдыхаю её сладкий аромат, сдерживая себя от желания необузданного, от самого сердца идущего — целовать, как только самых любимых целуют; обнимать, как только самых важных сердцу людей обнимают. И не могу сдержать порыва, взглядом её непонимание ловя, кулачки на груди крепко сжатые ощущая — где под тонкой тканью рубашки сердце в бешеном ритме стучит, её присутствие в моей жизни ярко выделяя из всех, кто был до неё. — Сашенька… Касаюсь нежной девичьей кожи своими губами, мелкими поцелуями одаривая, дыхание её сбившееся ловя, взором ресницы подрагивающие охватывая. И, кажется, ничего красивее румянца её и губ алых, слегка приоткрытых, не видел. Всё в этот момент и решается в моём сознании, на место вставая. Не было любви до неё, лишь она показала мне все краски чувства этого, влюбила в себя, сама того не подозревая. Своей теплотой, душевностью, глубиной мысли, глубиной творчества покорила. Расположила, завоевала. Завладела разумом, телом и сердцем, не давая вдохнуть полной грудью без неё. Уверенность подкреплялась с каждым поцелуем, пока не оттолкнула, резко взирая взглядом смущённым, ладошками хватаясь за щёки покрасневшие. И всё поменялось в эту самую секунду, вынуждая былую трещину между нами стремительно увеличиться. Уверенность в намерениях пропадает, настрой сходит на нет, заставляя внимание концентрировать на её состоянии зажатом. Дурак — зачем полез так резко: напрячься заставил, напугал. Разговор старается держать в былом ключе, делая вид, что не было ничего; мимо меня пробегает на кухню, кружками гремя. А я стою, переносицу сжимая, не зная, как вести себя после всего. В таких ситуациях извиняются, наверное, неловкость свою выражают и дальше живут как ни в чём не бывало, а тут не получится так. Делать вид, что ничего не было — не смогу. Она — другая, с ней так не получится. И я с ней — другой. Переступаю порог кухни, обводя взглядом такое излюбленное нами место. Мне было хорошо в стенах этой квартиры, в руках этой особы — лучше, чем где бы то ни было. — Саш, прости, не хотел тебя напугать... — Брось, всё в порядке. Подхожу к ней со спины, окутывая её хрупкую фигуру своим преобладающим над ней ростом. Зарываюсь носом в её волосы, прикрывая глаза. — Мне этого очень не хватало. Чувствую ее напряжённое, вытянутое по струнке тело, расценивая это, как желание отдалиться от меня. Медленно отстраняюсь, унимая дрожь в теле. — Садись чай пить. Правда, конфеты не купила — не было возможности. В глаза не смотрит, держится отстранённо, виляя совсем не уместными вопросами, пока нервно тряпкой и без того чистый стол трёт. Внутренне хочется взвыть: мы потеряли всё, что было между нами; всю невесомость, всю близость. Растеряли на поворотах жизни, обидами надломили, молчанием вытеснили. Прячу руки в карманы брюк, понимая, что своё счастье я всё-таки окончательно потерял.