Хочу тебе сдаться

      Вы когда-нибудь влюблялись невзаимно? В таком состоянии каждый человек ведёт себя по-разному: кто-то целенаправленно пытается добиться любви от объекта обожания, кто-то зверски ревнует, но ничего не может с этим поделать, кто-то притворяется просто другом, ну а кто-то пытается забыть и никогда более не вспоминать о любимом человеке. Егор был из числа тех, кто притворяется обычным другом. Его ревность никогда не доходила до такой стадии, чтобы уничтожать всё внутри себя. Однако в этот раз всё было по-другому. Весь вечер парень не мог найти покоя. Он плохо спал, постоянно перед глазами всплывали отвратительные картины, как Катя с этим певцом. В течение ночи он кое-как сдерживался, чтобы не пойти к ней прямо сейчас. По итогу, он написал ей около пяти сообщений и, после того как она не ответила, сделал какие-то свои выводы, а если конкретизировать, то был твёрдо убеждён, что она провела ночь с мужчиной.       Неприятные чувства терзали его настолько сильно, что он не мог ни о чём думать, кроме девушки, в то время как она об этом даже не догадывалась и просто крепко спала. После прогулки Катерина так устала, что уснула, стоило ей только соприкоснуться с кроватью. И пока она грезила о прекрасном принце, юноша уже придумывал план, как уничтожить неожиданно появившегося в её жизни музыканта. Он не мог остановить бесконечный поток мыслей, оскорблений, злости. Всё внутри бушевало, он хотел хоть что-то изменить. Чувства настолько переполняли, что в какой-то момент мозг перестал фильтровать информацию, благодаря чему его с лёгкостью захлестнула неуправляемая агрессия.       Не выдержав, ровно в восемь утра Егор стоял под её дверью, переминаясь с ноги на ногу. Он то поднимал руку, чтобы нажать на звонок, то опускал её, ещё раз хорошенько всё обдумывая. Вдруг этот музыкант ещё не ушёл или он ошибся и вообще всё не так понял. Меньше всего ему хотелось наблюдать довольное лицо артиста или обвинить девушку в том, чего она не совершала.       Однако, пересилив себя, он всё же позвонил, тут же испугавшись, что сделал это зря. Время перед закрытой квартирой казалось ему вечностью, хотя прошло всего три минуты, прежде чем ему открыли. Катя зевала, была одета в какую-то растянутую футболку и штаны, а на голове у неё творился настоящий балаган: волосы были ужасно растрёпанными. В общем всё указывало на то, что он выдернул ту прямо из постели. Она была ужасно милой, словно сонный котёнок, которого хотелось приласкать и затискать, однако, парень был настроен совершенно иначе. И несмотря на то, что ему всё же хотелось прямо сейчас крепко зажать её в своих объятиях, он не мог этого сделать. — Симонов, ты чего в такую рань? И я хоть когда-нибудь добьюсь от тебя предупреждения. Ей богу, в следующий раз не пущу, — девушка сделала несколько шагов назад, пропуская молодого человека в квартиру. Причём спросонья она даже не заметила, что он был в несколько чересчур возбуждённом состоянии, а под глазами у него были синяки. Да и вообще он выглядел не намного лучше, чем она, а местами даже хуже. Парень был зол, напуган и до ужаса обижен, — ты чего такой сурьёзный? — усмехнулась она, специально спародировав интонацию преподавателя по анатомии. — Надо поговорить, — это прозвучало настолько твёрдо, что девушка моментально поняла, о чём, а скорее о ком пойдёт речь. Вчерашняя сцена у института не могла остаться незамеченной. — Слушай, а твой разговор не мог подождать хотя бы до десяти? Я так хотела выспаться, — протянула Катя, параллельно пытаясь хоть как-то поправить волосы. Она повернулась к зеркалу и сама испугалась своего внешнего вида. Как хорошо, что в таком состоянии её заметил Егор, а не кто-то другой. — Нет, я и так ждал всю ночь. И чем же ты занималась, что так устала? — его голос был грубым, руки немного потрясывало. Он постоянно смотрел по сторонам, словно пытался заметить чьё-то присутствие, а, не находя, бесился ещё больше. — Ты на что это намекаешь? — интонация Кати также изменилась. Это уже не был голос сонной девочки, а скорее приближался к варианту безумно рассерженной девушки. — Ты с ним спишь? — парень сам от себя не ожидал подобной дерзости, но эмоции перекрыли абсолютно всё. — Что? Что за сцены ты устраиваешь с утра пораньше? — девушка напряглась, такое положение вещей уже начинало бесить её. — Нет, мне просто интересно, в какой момент та Катя, которую я знал, мечтающая о прекрасной жизни и действительно хорошем парне, стала такой меркантильной? Ты что, серьёзно повелась на его деньги? А ничего, что ему лет столько же, сколько моему отцу? — голос периодически срывался на крик, что испугало подругу. Она никогда не видела его в таком состоянии. — Егор, ты вообще думаешь, что ты несёшь? — в глазах предательски появились слёзы, но она не позволяла им овладеть ею. Сейчас уж точно не хотелось показаться слабой. — Я второй год пытаюсь сделать всё, чтобы получить взаимность, ухаживаю за ней, забочусь, а, оказывается, мне нужно быть богатеньким, чтобы ты хотя бы поцеловала меня по-настоящему, а не в щёчку? Нет, скажи, ты с ним спишь? Поэтому он встречает тебя у института? Поэтому дарит такие букеты? — Знаете что, Егор Константинович, если вы такого мнения обо мне, то нам больше не о чем с вами разговаривать. Я не собираюсь отчитываться. А сейчас, попрошу Вас покинуть мою квартиру, — она стала ледяной, в голосе не было ни малейшего намёка на робость или трусость. Девушка почувствовала поразительный прилив смелости и отсутствие хоть малейшего испуга. — Неужели ты не понимаешь, что нужна ему только в качестве молодой любовницы, а я о тебе же, дура, переживаю! — он перешёл на крик, от чего девушка даже прищурилась. Её пальцы сжались в крепкие кулачки, так что она была серьёзно настроена выгнать его из своей жилплощади. — А вот это уже точно не ваше дело и, к сведению, у нас с ним ничего не было и даже не планировалось. Видеть тебя не хочу, пошёл вон из моего дома, — Катя не повышала голос, лишь каждый раз её взгляд становился всё более леденящим. Чувства, которых и раньше она к нему не испытывала, и вовсе перестали для неё существовать. — Я никуда отсюда не уйду, пока мы не поговорим обо всём! — парень откинул в сторону шапку и расселся на кресле. Такое поведение невероятно сильно выбесило Ермоленко, причём настолько, что она пошла на отчаянный шаг, лишь бы не видеть его. — Тогда уйду я. Дверь закроешь, — сказав это, Катя схватила первую попавшуюся куртку и покинула квартиру.       На улице было морозно, несмотря даже на то, что было уже начало весны. Девушка по ошибке схватила лёгкую верхнюю одежду, поэтому уже через десять минут ей стало холодно. Тем не менее, вернуться домой она не могла. Она периодически заглядывала в Зенли и видела, что Егор всё ещё дожидался её дома. Пересекаться с ним у неё не было никакого желания, к тому же она гордая, так что ни за что не вернулась бы, пока он был там.       На ней не было ни шарфа, ни шапки, ни перчаток, а куртка была очень короткой и совсем не закрывала горло. Увидь её сейчас мама, не обошлось бы без лекции о важности беречь своё здоровье. Она и сама всё это понимала, но сейчас была настолько рассержена поведением друга, что меньше всего её заботил внешний вид. Девушка думала о том, как же это глупо, ревновать человека, который никем тебе не приходится, да и вообще, что именно поэтому она и не хочет влюбляться. Выглядеть такой идиоткой было совсем не в её планах. Все слова, которые были сказаны Егором не то чтобы её ранили, скорее задели гордость и развеяли какую-то мысль том, что он очень милый парень. Сейчас он предстал перед ней абсолютно в другом виде, и девушке даже не хотелось придумывать ему оправдания.       Больше всего её задело то, что он смог даже допустить мысль о том, что она спит с Гришей из-за денег. Парень знал все принципы и моральные устои Кати, но всё равно подумал, что она способна на подобный поступок. Некоторое время назад, она бы ещё смогла предположить, что всё это лишь порыв ревности и бурная фантазия друга, но теперь, когда она понимала, что это чувство можно держать в себе, не выплескивая на окружающих, стерпеть, принять, осознать, что она никем ему не приходится, больше подобного рода отмазка не работала. Конечно, она могла бы сейчас вернуться домой, сказать, что она вообще-то ещё никогда и ни с кем, и что его ревность совершенно безосновательна, но внутреннее чувство самоуважения не позволяло ей этого сделать. Унижаться не хотелось.       Она гуляла около четырёх часов, пока не увидела, что парень, наконец, покинул её жильё, ну а когда вернулась домой, то уснула так крепко, что проспала ровно сутки, проснувшись только в воскресенье днём. Ей очень повезло, что она должна была работать только в ночную смену, хотя и на работу идти не хотелось. Она вдруг словила себя на мысли, что не очень хорошо себя чувствует. Появился какой-то неприятный насморк, да и горло несколько побаливало, но придавать этому значения не стала, всё-таки она четыре часа бродила по улице в лёгкой курточке.       Настроение было отвратительным, а всё потому, что она лишилась единственного друга. Ей даже не хватало их милых переписок и смешных картинок, которые он присылал ей каждое утро. Нахлынули ненужные воспоминания, от чего она даже позволила себе заплакать. Но только на пять минут, большего, по её мнению, он не стоил.       В наушниках играла группа Слот, когда она словила себя на мысли, что её моральное состояние в разы ухудшилось после данного инцидента. Музыка стала депрессивной, а за последние два дня она ни разу не улыбнулась, находясь все время в каких-то своих мыслях. И ей бы стоило просто отпустить и забыть, но почему-то было тяжело. Она привыкла. Кроме того, отвлекаясь периодически на боль в горле, очень трудно было сосредоточиться на чём-то позитивном.       Тем не менее, когда до работы оставалось два часа, девушка подошла к зеркалу и начала внимательно разглядывать себя. На ней было обычное бежевое белье, которое она надевала почти ежедневно. Катя посмотрела на руки — они были тонкими, а пальцы довольно длинными, "музыкальными", как говорил ей преподаватель фортепиано. Плечи были на пару сантиметров шире бедер, отчётливо выступали ключицы. Грудь не имела больших размеров, но это даже красило девушку, с её небольшим ростом маленький размер смотрелся элегантно и уместно. Талия была чётко очерчена, от чего бёдра выглядели особенно выдающимися. У неё присутствовал небольшой животик, но это не было чем-то критичным. Её ножки выглядели стройно и нежно. Шея не была чересчур длинной, но и слишком короткой не являлась, от чего ей и самой иногда хотелось к ней прикасаться. Однако особой частью её тела были глаза. Глубокие, карие, они имели рельеф, словно самые величественные горы. Огромные каньоны, высокие пики — всё это было в её взгляде. Именно это привлекало многих влюблявшихся в неё парней. В глазах можно было провалиться, упасть и лететь, словно с обрыва. Они были бездонными.       Нельзя было сказать, что девушка себя не любила. У неё были какие-то определенные комплексы по-поводу своей внешности, и она часто не понимала, как кому-то может нравится её тело, тем не менее уродливым его не считала. Даже наоборот, она ценила и уважала всё, что у неё было.       Она повернулась, подглядывая в зеркало через плечо. Спина выглядела довольно спортивно, хотя в зале она не занималась уже очень давно, присутствовала осанка. – И я ещё переживаю из-за какого-то глупыша? — вдруг спросила сама у себя девушка, осознавая тот факт, что выглядит она довольно красиво, — умная и красивая, комбо же, так что это он должен переживать. К тому же, без одного влюблённого мальчишки прожить мне не составит труда, у меня есть тот, кто может доставить мне все прелести ощущения себя кем-то любимой. Подумаешь, потеря. Он всё равно очень скоро пожалеет о своих словах, а я-то знаю, что всё, что он говорит — не правда. Чёрт с ним, — улыбнулась вдруг Катя своему отражению. Она показала самой себе язык и рассмеялась.       Депрессивный эпизод для неё определенно закончился, потому что она ощутила какой-то поразительный прилив сил и желания что-либо делать. Заметив, что время уже поджимает, она быстро переоделась в джинсы и толстовку, после чего, выпив чашку чая, вышла на улицу. Там она столкнулась с Егором, который сидел на скамейке возле её подъезда и держал рядом с собой букет.       Стоило Кате только появиться в его поле зрения, он тут же подскочил к ней и протянул ромашки. По его виду нельзя было точно сказать, какие чувства он испытывал, но среди них совершенно точно был стыд. Об этом говорили постоянно опущенные вниз глаза и заикания через каждое слово. — Кать, прости меня… — парень попытался хоть что-то изменить, однако девушка была непреклонна. Она, словно не заметив его, прошла мимо. — Ну Катя, признаю, я облажался, сам не ведал, что творю. Пожалуйста, прости меня за всё то, что я тебе наговорил. Меня так выбесило, что ты была с этим недопевцом. Подумал, что он тебе понравился и вообще, — юноша думал, что оправдывается, но на деле от всех его фраз девушке даже поплохело. Это звучало ужасно.       Она остановилась и пристально на него посмотрела. В нём она увидела зародившуюся надежду. Девушка приняла букет и вдохнула аромат цветов, после чего сделала пару шагов навстречу молодому человеку. Он уже успел начать рассчитывать на прощение, однако вместо ожидаемого «я не обижаюсь», он получил нечто совсем иное. — Катись ты сам знаешь куда, — произнесла Ермоленко, ткнув цветами ему в грудь, после чего ушла по направлению к метро.       Девушка ощутила свою независимость и свободу. Она спокойно смогла распрощаться с человеком, с которым общалась два года, а это могло для неё значить одно — ей больше уж точно не было знакомо чувство привязанности. Стало совершенно без разницы, что её ожидает дальше, будет ли в её жизни такой же друг, как Егор, Кате всё это было не нужно. Девушка никогда не боялась потерять кого-то, кроме родителей и не стала делать исключение и для бывшего друга.       В каком-то моральном смысле она вступила в новую жизнь, хотя и прекрасно понимала, что если не сегодня, то через неделю она всё равно простит Симонова. Вот только такого же общения, как прежде, у них уже точно не будет.       Девушке вдруг впервые за эти пару дней вспомнился Гриша, и она задумалась, смогла бы она также легко отпустить его? Она представила ситуацию, при которой мужчина повёл бы себя также, как юноша, и далось это весьма трудно. Тем не менее, Катя была убеждена, что будет расстроена лишь тем, что потеряла довольно милого ухажёра.       На улице была чудесная погода. В отличие от предыдущего дня было очень тепло и солнечно, действительно чувствовалось, что в воздухе витало весеннее настроение. Небо было чистым, без единого облачка, от чего состояние души Кати стало ещё лучше. Она даже предпочла на пару минут опоздать на работу, лишь бы прогуляться от метро до больницы пешком. Воздух был свежим и приятным.       Вот только когда она оказалась в здании больницы, её тут же загрузили работой. В связи с весенним периодом появились вновь высокие риски всяких ОРВИ или ГРИППа, поэтому пациентов хватало. Многие просто приходили сами, чтобы не получить осложнение, ну а кого-то привозили на скорой с высокой температурой. Именно эти больные и достались Кате. Главной задачей было сбить температуру, а уже потом начинать полноценное лечение, поэтому медсестра сделала за один вечер огромное количество уколов жаропонижающего. Причём пациенты ей попадались разные — кто-то спокойно относился к уколам, а у кого-то начиналась настоящая паника, поэтому их ещё приходилось успокаивать. Причём Катя реагировала на всё совершенно нейтрально, её даже не бесили трудные пациенты. Она прекрасно помнила, как в двенадцать лет сама сопротивлялась врачам скорой помощи, которые просто хотели уколоть ей жаропонижающее. Было очень стыдно за этот детский случай, поскольку она очень сильно укусила совсем молодого доктора. На её практике подобных случаев, конечно, не случалось, но она и всеми силами пыталась до такого не доводить и просто говорила с больными, что помогало им расслабиться.       Девушке искренне нравилось то, чем она занимается, поскольку видела, как некоторым становится лучше уже через некоторое время после уколов, как жар уходит и люди мирно засыпают, постепенно вставая на путь выздоровления. Катя любила наблюдать за тем, как больной человек за отрезок времени становится здоровым, чувствует себя во сто раз лучше. — Странно, обычно основной поток гриппозников осенью, весной всегда было меньше, а тут уже скоро класть будет некуда, — устало проговорила Настя, упав на небольшой диванчик в комнатке отдыха для медсестёр. — У меня у сестрёнки пол школы на карантин высадили, в этом году заболевших гриппом действительно как-то много. Ну деваться некуда, — пожала плечами Катя, после чего чихнула, как маленький котёнок., — о, правду говорю — Слушай, ты сама-то не заболела? — с подозрением смотрела на девушку подруга — Это? Нет, я просто в лёгкой куртке погуляла, вот и чихаю теперь хожу, всё хорошо. Немного переохладилась, — сделала вид, что ничего не происходит, Катя. На самом деле, у неё побаливало горло, что ту очень сильно раздражало. — Ну смотри, иммунитет может быть ослаблен. Подцепишь ещё что-нибудь. Может, тебе перевестись от вирусов? — предложила Настя, — в хирургии Танюха будет счастлива с тобой поменяться. — Ага, и я понимаю почему. Я эти швы уже видеть не могу, дайте мне кого-нибудь поколоть, — рассмеялась медсестра, после чего ещё раз чихнула, — всё хорошо, правда. Я нормально себя чувствую, — но стоило Насте только попытаться что-то сказать, как подруга быстро соскочила с темы, — ой, мне уже пора, — сказав это, Катя быстро покинула комнату отдыха.       Она и сама где-то на подсознательном уровне понимала, что хотя бы один день стоило отлежаться дома, чтобы не подхватить какую-нибудь заразу. Тем более, что работает она в больнице, которая фактически являлась рассадником разных заболеваний, однако была твёрдо убеждена, что ничего страшного не произойдёт, если она всё равно побудет на работе.       Пока девушка оформляла нового пациента, её телефон начал безостановочно вибрировать от уведомлений. Как оказалось, это был Егор, поэтому девушка не считала нужным читать. Только когда ей написали и некоторые другие одногруппники, она всё же решила узнать, что случилось.       «Степанова Елизавета и Ермоленко Екатерина — студенты на отчисление, если не закроют академическую задолженность по гистологии в течение недели. Передайте им», — гласило общение от старосты, на которое девушка не могла не отреагировать совсем негодованием. Она сразу же позвонила в администрацию. — Здравствуйте, моё имя Екатерина Ермоленко, и я каким-то образом оказалась в списках на отчисление. Могу я узнать, каким образом это произошло? — она была напряжена, поскольку не понимала, что могла сделать не так. — Здравствуйте, у вас не сдан экзамен по гистологии, вы на него не явились и никаких уважительных причин для прогула не предоставили, — ответил девушке пожилой голос в трубке. — Но подождите, Инесса Павловна сказала, что поставит автомат. Она оповестила меня об этом при всей группе, любой может подтвердить, — отстаивала свои позиции Катя. — В документах не было вашего имени. Либо вы сдаёте экзамен в течение недели, а если быть конкретнее, в четверг после пар, либо мы вас отчисляем. — Но… — хотела было что-то возразить медсестра, однако не смогла. — Всё, девушка, у меня заканчивается рабочий день, — сказали на другом конце и отключились.       Сейчас она уже была в полной уверенности, что этот мир пытается сделать всё, чтобы подорвать её уверенность в себя и свободу. Она стала думать, что может сделать дальше. О гистологии она забыла уже давным-давно и, конечно же, ничего не учила к самому экзамену. У неё было четыре дня, чтобы всё выучить, так ещё и совместить это с работой и оставшейся учебой. Других вариантов не было. — Ладно, сама виновата, надо было проконтролировать, чтобы тебя вписали в документы, она же предлагала, чтобы мы проверили, никого ли не забыли. Нет, как самая умная, решила, что она не могла ошибиться, — говорила самой себе девушка, тяжело вздыхая и предвкушая бессонные несколько дней.       У неё было несколько вариантов развития событий — взять в больнице пару дней за свой счёт и нормально подготовиться, прогулять пары в институте или учить и на работе, и на парах, и дома по ночам. Ну и кто бы мог сомневаться, что она выберет третий вариант, поэтому, запросив у однокурсниц список вопросов на экзамен, принялась готовиться прямо в перерывах между уходом за больными.       Настя смотрела на всё это с некой жалостью и чётко для себя осознавала, чего этой девушке по-настоящему не хватает — счастья. И несмотря на то, что Катя всех и всегда убеждала в том, что она самый счастливый и свободный человек на свете, подруга явно видела то, что девушка прятала даже от самой себя — ей чего-то очень сильно не хватало, но Настя никак не могла понять, чего именно. Все, что ей приходило на ум — это отдых, которого у Кати не было класса с восьмого. Девушка хотела понять, что может сделать для Ермоленко, но чаще и чаще осознавала, что Катя и не желает её помощи, поэтому со временем прекратила всяческие попытки спасти подругу.