Ночные грёзы

“Пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы.” Эрих Мария Ремарк Эта сказанная им строчка навсегда врезалась в мой мозг, оставшись глубоким и мучительным воспоминанием даже после смерти. Я не ответила на его реплику, ведь он всегда знал о моих чувствах. Я не умела так хорошо скрывать свои эмоции как он и, поэтому это было совсем не нужно. Я таяла в его объятиях и поцелуях, а ответные стоны на ласки слетали с моих губ. Ян слегка развёл мои сведённые ноги и уверенными движениями стал ласкать мой возбуждённый клитор. Для него я всегда была мокрая и податливая. Острое, яркое и ни с чем несравнимое наслаждение распаляло моё тело и желание, заставляя с каждым разом хватать губами воздух. Я потеряла самообладание, чувствуя близость оргазма. Тело с бешено бьющимся сердцем выгнулось навстречу ему, с губ сорвался стон и я, получив желаемое от своего любимого мужчины, ласково проведя языком по его шее, вздрагивала всем телом. Кажется, мой оргазм только усилил его желание и уже через секунду он жадно целовал меня, приятно покусывая плечи, шею и грудь. Красные царапины покрыли спину Яна, я медленно, растягивая болезненное удовольствие, освободила его от штанов. По телу прошли мурашки, как только он снова коснулся оголённой кожи моих бёдер, сердце бешено колотилось у горла, словно вот-вот выскочит наружу. Ян сжимал своей сильной рукой мои запястья и, подняв их над моей головой, сильнее прижался ко мне. Другой рукой он запустил свои пальцы в мои волосы, его губы снова коснулись моих, и язык уверенно проник в мой рот. Я испустила стон, прежде чем наши языки переплелись, в сумасшедшим танце страсти. Ян крепче обхватил запястья мох рук и зажал меня бёдрами, тем самым не давая пошевелиться. Мои мышцы сжимались от сладостного томления. Он поцеловал меня в живот, щекоча кожу, которая просто горела. Спазм прошёл внизу живота и я, больше не в силах терпеть начала умолять его. - Ты, правда, этого хочешь? – произнёс он, словно издеваясь надо мной. - Да, прошу тебя! – снова повторила я, вцепляясь освобождёнными руками в его плечи. После этих слов головка его члена уткнулась в мою промежность. Глубокий толчок и я ощутила его в себе. Мои глаза широко раскрылись, а руки сильнее впились в его плечи, оставив красные следы. Ян отодвинулся назад и снова вошёл в меня. Ощущение жара чуть не лишило мне рассудка, я уверенно двигалась ему навстречу, чувствуя на себе вес его тела. Движения становились всё быстрее и безумнее, с головой поглощая нас. Ян целовал меня, прикусывая нижнюю губу, а я трепетала, обливалась потом и старалась собрать воедино все свои разбросанные мысли. Грудь буквально разрывалась от неровного и сбивчивого дыхания, по телу проходили обжигающие волны удовольствия, которые не давали очнуться или думать о чём-то другом. Разрядка приближалась с каждым безумным толчком, которая была настолько острой, что я почти кричала. Обхватив шею Яна руками и ощущая мучительную мелкую дрожь в ногах, я выгнулась всем телом, испытывая наслаждение. Горячая жидкость заполнила меня изнутри, заставляя меня очнуться, но никакого страха я не испытала, ведь Ян был единственным мужчиной, от которого я бы хотела иметь ребёнка. Время неумолимо летело вперёд, срывая листки с календаря. Около двух месяцев мы наслаждались друг другом, проводя целые дни и ночи напролёт только вдвоём. Но за счастье нужно платить и день начала расплаты настал… Над землёй тяжело лежал густой туман, накрыв город сплошной белой пеленой. С самого утра не переставая, шёл мелкий как пыль дождик. Я вернулась домой после работы и жуткий холод, стоящий в квартире удивил меня. Пол был покрыт коркой льда, на окнах появились причудливые морозные рисунки, а на комнатном термометре было -20! Меня передёрнуло от холода, а при каждом выдохе теплый клуб пара растворялся в воздухе. И тут я заметила грязные отпечатки волчьих лап, ведущих в комнату, где когда-то жила Кира. Ворон, сидящий на моём плече неожиданно вспорхнул и сев в самый дальний угол комнаты, зажался в него, не мигая смотря на меня и взъерошив свои чёрные перья. Я прошла вдоль зала и, очутившись перед комнатой Киры, открыла дверь. В лицо бросился жаркий, душный воздух вперемешку с запахом тухлятины. На кровати девушки лежало что-то накрытое одеялом. Я медленно подошла ближе и дрожащей рукой отдёрнула покрывало. Передо мной предстало полуобнажённое тело пропавшей демонессы с искалеченными руками и ногами, на которых было выцарапано ещё одно четверостишье. Je vois un terrain vague - maison de douleurs, Voir mortels, se dépêchant de sa tombe, Je vois les rois glorieux, beautés au visage lunaire Otblistavshih et devint la proie des vers. (Вижу смутную землю - обитель скорбей, Вижу смертных, спешащих к могиле своей, Вижу славных царей, луноликих красавиц, Отблиставших и ставших добычей червей.)* Глаза Киры были открыты и пусты, а на месте глазных яблок теперь “красовались” чёрные дыры. Я взяла ладонь девушки в свою и мой взгляд привлекло кольцо, находящееся на её среднем пальце. Оно было довольно большое, с серебряным черепом посередине, чьи глаза горели холодным голубым цветом. Не могу вспомнить, чтобы это кольцо хоть когда-то было на пальцах Киры. Я аккуратно сняла его, и яркие огоньки глаз черепа погасли, став тёмно-синими. Опустив безжизненную руку девушки на кровать, я решила осмотреть её тело. Оно было жутко холодным, айсберг в океане, наверное, был бы теплее. Я отодвинула лохмотья её одежды и увидела, что на месте живота была огромная дырка, органов не было! Зато запах от тела был неимоверный, из-за чего было почти невозможно дышать. Вздохнув, я решила переодеть Киру для похорон, но вдруг, ледяная рука демонессы обвила моё запястье и девушка приподнялась на локтях. И тут я заметила, что и в области грудной клетки тоже было пусто, остались лишь порезанные кожные ткани. Я в ужасе смотрела в пустые дыры вместо глаз и становилась холоднее, чем оживший, не имеющий органов труп передо мной. Девушка пододвинула своё лицо ближе к моему и, взяв меня за голову, прохрипела прямо в моё ухо: - Пятнадцать дней – руки её тут же ослабли и она, отпустив меня, упала на подушки. Её тело одеревенело и больше не двигалось. Не знаю, как после всех этих событий я не отдала душу в ад или не попала в психушку, но меня хватило ещё и на то, чтобы снова осмотреть тело демонессы. Я, повернув её голову на бок, увидела три аккуратные точки, через которые, видимо, иссушили тело. Никаких грубых порезов тканей или вен не было, всё в точности до миллиметра продумано и выполнено безупречнее ювелирной работы. Из транса меня вывел голос, зовущий меня. Это был Ян. “Очень вовремя” пронеслось в моей голове и я, встав с кровати, направилась к нему. Видимо, вид мой был не самый лучший, потому что он сразу же кинулся на меня с вопросами: “Что с тобой?”, “Что произошло?”, “Почему ты бледна?”, “Что с квартирой?” и т.д. Обманывать его я больше не могла и не хотела, видя, как он волнуется за меня. Поэтому, взяв его за руку, я пошла прямо в комнату Киры. Я видела, как он менялся в лице, после каждого моего слова, с каждой минутой он становился всё злее и злее из-за того, что держала его в неведении и постоянно рисковала собой. Закончив свой рассказ, я подняла на него свои глаза и была ошарашена его словами. - Ты вообще думаешь обо мне? Ты думаешь о том, что могло случиться с тобой? – кричал он на меня и тряс за плечи, – Но об этом мы поговорим после похорон – резко закончил Ян и вытолкнул меня из комнаты. Дождик не переставал моросить. Тропинки к могилам превратились в сплошную густую грязь. Ледяной северный ветер задувал и качал верхушки деревьев, из-за чего те тяжело скрипели. Именно на кладбище мы все равны – здесь нет ни своих, ни чужих, ни богатых, ни бедных. Огромное поле, утыканное серыми, безжизненными крестами, хранящими вечный покой усопших. На некоторых плитах уже не видны имена покойников, они ушли даже из мира памяти близких, которые, возможно, лежат на другой стороне тихого кладбища, заросшего мхом и вербеной. Я стояла перед тремя мраморными плитами, от которых веяло холодом и умиротворением. Памятники: Агнессы и Феликса давно заросли мхом, придавая небольшую каплю живой краски гранёным мраморным плитам. У подножья лежали красные, как сама кровь четыре гвоздики, чьи нежные лепестки вздрагивали при каждом дуновении ветра. Тяжёлые гроздья рябины склонились над могилами, дотрагиваясь до плит своими красно-рыжими ягодами. Для полноценности той картины чего-то не хватало, но чего же? Ах да, моей надгробной плиты…. ________________________________________________________ * стихотворение Омара Хайяма