Под сводами Каситы.

      На деле этот завтрак оказался чуть хуже похорон. Камило даже пожалел, что его, наказанного преступника, вообще позвали к столу. После целого дня заточения в четырёх стенах социум оказался таким пугающим местом. Впервые за всё время Камило показалось, что их милый дом в пригороде — это самое настоящее общежитие. За столом во дворе яблоку негде было упасть. Для Антонио вовсе пришлось выносить специальный детский столик с выцветшим Микки Маусом.              Мужчины из двух семей возились с грилем. Сеньор Августин уже сжег брови, когда Феликсу повезло чуть больше — тот спалил часть рубашки. От этого у мамы чуть не оборвалось сердце, но мама Мирабель очень быстро и профессионально объяснила, что всё хорошо. Камило, вообще, восхищался сеньорой Джульеттой. Лишь женщины определённого склада характера могли в одно время делать три дела: успокаивать ревущую в истерике соседку, тушить брови любимого супруга и замешивать тесто для пирога.              Про себя Камило решил — когда он вырастет, он станет Джульеттой Мадригаль.              Завтрак возник на столе как по волшебству. Полностью не отошедшая от истерики Пеппа приготовила салат, легкий суп с курицей и клёцки. Самодовольная Альма Мадригаль выставила румяный пирог, мясной рулет и что-то в таре для напитков.              — Всё своё. Всё свежее. — Госпожа Мадригаль проникновенно посмотрела на Мариано. — Это Исочка вырастила сама. На своём подоконнике.              Еще одна причина есть землю. Камило твёрдо решил — это варево он пробовать не будет. Никогда и ни за что. Даже больше, он вырвет стакан из рук ближнего своего и выльет напиток под куст. Ближней, по иронии, оказалась клевавшя носом Исабелла. С другой стороны стола Камило поджидал лишь унылая кадка с непонятным растением.              — У меня в салате тоже очень много домашних овощей. — Тут же спохватилась Пеппа. — И в супе тоже. Ты знаешь, что стоит добавить в суп, чтобы он был сытнее? Батат! А что может быть сытнее и вкуснее батата, который выращен на своём огороде?              Они давили так сильно, что в какой-то момент Камило показалось: ещё немного и Мариано подпрыгнет вверх, как мяч. Или лопнет. Атмосфера и изобилие еды это позволяли. Камило тут же отвернулся. С ним мама так не сюсюкалась. Она вообще, кажется, ни с кем из родных детей так не плясала. Взгляд тут же упёрся в Мирабель. Та лениво копалась вилкой в салате. Камило тут же уткнулся в свою тарелку. За этим столом было решительно не на что смотреть.              Уж лучше бы он остался в четырёх стенах. Там было спокойнее.              — Лучше сначала попробуй мой салат, дорогой.              Пеппа поднесла салатник, но очень быстро Альма оттолкнула его тарелкой с рулетом.              — Овощи перебивают вкус мяса. — Альма попыталась добродушно посмеяться. — Начни-ка сначала с рулетика.              — Нет. — Пеппа оттолкнула тарелку с рулетом. Тот едва не слетел на землю. — Сначала салат. Свежие овощи всегда идут с самого начала. Они легкие, приятные на вкус и…              — Мясо, между прочим, основа мужской силы. Залог успешной работы.              Клевавшая носом Исабелла встрепенулась птицей, когда кусочек помидора из салатницы врезался ей прямо в нос. Мирабель поспешила прикрыть рот руками, но Камило отчётливо услышал рвущийся наружу смех. Он оказался прекрасен. Сначала Мадригаль решил, что он спятил, но Мирабель продолжала смеяться в ладони. Вид её в этот момент оказался по-хорошему уморительным.              Пеппа шумно втянула носом воздух. Её салат всё-таки пострадал. Альма самодовольно улыбнулась. Тиканье несуществующей бомбы услышали все. Даже Мирабель стало не до смеха.              — Только ты можешь нас спасти… — Прошептал Камило смущённому Мариано.              Тот ничего не понял, и это было предсказуемо.              — Знаете, а я бы съел и то, и другое. — Августин Мадригаль потянулся к тарелкам.              То, что его сердце не остановилось в тот же момент, было самым настоящим чудом. Два тяжелых женских взгляда пронзили его, как копья. Камило решил, что на месте Августина он просто не выжил бы. Тем не менее, отец Мирабель взял тарелки и из каждой наложил себе немного. Невидимая бомба оказалась обезвреженной.              Пеппа обиженно хмыкнула и резко села за стол. Альма неприязненно зашевелила пальцами. Камило показалось, что если бы не чужие люди, она бы дала зятю затрещину.              — Вы чудесно готовите! — Заявил Августин, смешав злосчастный мясной рулет и салат. — Знаете, это и отдельно вкусно, но вот вместе просто…. Ммм…              Этот комплимент не нашёл отклика в женских сердцах. Обиженная Пеппа зашептала что-то активно кивавшему Феликсу, а Альма неприязненно взглянула на дочь. Джульетта Мадригаль пожала плечами и нежно погладила Августина по плечу. Подумать только, за этим столом одновременно прошло несколько немых сражений, а Камило не пришлось в них участвовать! Это звучало странно.              — Наша Исочка всем хозяйкам хозяйка. — Альма Мадригаль ласково улыбнулась. Так, казалось, она не улыбалась даже своим внучкам. — Она умеет и готовить, и стирать, и красиво поёт, и вышивает.              — Мне вот даже интересно, а когда она живет?              Редиска с треском разлетелась в зубах Пеппы. Слишком прямолинейный вопрос заставил вялое шевеление за столом прекратиться совсем. Даже птицы и те замолкли, точно предвещая беду. Даже Камило вытаращил глаза на мать. События последней недели сильно её подкосили, раз та задала такой вопрос открыто, даже не шифруясь.              — Что простите?              Лицо Исабеллы изменилось. Ушло усталое замешательство, уступив место откровенному потрясению. Джульетта Мадригаль нахмурилась, и это был первый раз, когда Камило увидел подобие гнева у самой доброй женщины Каситы.              — Когда она живёт? — Снова щёлкнул редис. С таким щелканьем лопались головы воображаемых врагов. Пеппа посмотрела на Исабеллу так, как оценщик смотрит на предложенный товар. — Она ведь учится. Готовит. Стирает. Шьет. Поёт. Уверена, что ещё и танцует. Очень занятая девушка.              Тонкие губы Альмы сжались так сильно, что почти полностью исчезли. Краем глаза Камило заметил, что старшая дочь других Мадригалей сжала руки в кулаки. Исабеллу едва заметно затрясло.              — Труд — это тоже отдых — Альма вновь посмотрела на Мариано. — Ничто не помогает так расслабиться, как игла в руках или сковородка на плите.              — Так можно всю молодость потерять. — Пеппа мрачно усмехнулась. Её глаза устремились на Исабеллу. — Смотри, не утони.              Дрожь стихла. Камило показалось, что в этот момент Исабелла сбросила кожу и предстала перед ними в новом, ещё более совершенном виде. Сжатые от напряжения руки разжались.              — Работа это то, что держит всех нас на плаву. — Тут же возразила Альма. Глаза её посмотрели на каждого, кто сидел за столом. — Именно благодаря ей мы можем позволить такой красивый дом и изобилие на столе.              «Скорее уж и ИСОбилие» — Камило коротко взглянул на соседку, которая опять напряглась. Идеально ровная, больше похожая на струну, осанка Исабеллы вызывала какой-то болезненный спазм. Смотреть на эту спину без внутренней боли не получилось. Кроме того, весь этот нелепый завтрак стал напоминать заседание в религиозной общине. Не хватало молитвы, ритуала поедания младенцев и чего-то в этом духе. Хорошо, что Антонио сидел за отдельным столом и упорно пытался скормить свой салат плюшевому гепарду.               — Но не в одно время с учебой. — Пеппа снова посмотрела на Исабеллу. — Цени себя, дорогая. Я, как ты, тоже когда-то стремилась схватиться за всё сразу. Глядишь, выбрала бы что-то одно, была куда спокойнее.              Альма пренебрежительно хмыкнула. Теперь Джульетта Мадригаль посмотрела на неё неодобрительно. Камило вдруг подумал, что ему совсем не хочется в один прекрасный день оказаться целью этого взгляда.              — Глупости. Исабелла совсем скоро закончит эти нелепые игры. — Морщинистая рука легла на молодую, гладкую руку Исы. Альма мило улыбнулась и её внучка ответила тем же. — Незачем играть в это ваше образование, когда на носу семья и домашние хлопоты. Вот ты, Мариано, сколько бы детей хотел?              В лицо Камило ударила вода. Это поперхнулась Долорес.              — Дорогая, всё в порядке?!              Пеппа дернулась так резко, что вся посуда за столом загремела. Она и думать забыла о том, что только что сказала Альма. Долорес закашлялась. Феликс поспешил хорошенько ударить её по спине.              — Я… Да? Х-хорошо. Всё хорошо. Прости, Камило.              Руана послужила отличным полотенцем. Камило постарался не обращать внимания на неодобрительные взгляды. Сегодня утром в нём проснулся бунтарский дух. И банальный интерес к тому, что произойдет дальше. Мариано покраснел до кончиков ушей и, к великому удивлению, посмотрел на Камило. Теперь их взгляды встретились, но Мадригаль не мог понять, почему.              Просил ли Мариано помощи? Если да, то почему именно у Камило? Почему он не топорщил так глаза на Феликса или Августина? Последний, к слову, тоже подавился. Воздуха в его лёгких скопилось так много, что несчастный напоминал рыбу-шар. Подозрительное молчание опять накрыло стол.              Камило моргнул.              — Один? — С сомнением промямлил Мариано.              Камило моргнул опять.              — Или два…              Камило моргнул снова. И снова. И снова.              — Может, пять? — Мариано нервно усмехнулся. — Да… Пять. Думаю, что пять, самое то.              Бледность на лице Исабеллы можно было сравнить с трупной. Такой же бледной стала и Долорес. Предательский, неприятный смешок копошился в горле, но Камило сдержался. Слух о том, что Мариано самый натуральный террорист, точно разнесётся по «Энканто» со скоростью ветра.              «Но, если говорить о хорошем, Долорес, большая часть конкуренток отпадёт сама!»              — Весьма… амбициозно. — Феликс неловко хохотнул, поглядывая на потрясённого Августина.              Тот напрочь лишился дара речи и это, кажется, очень понравилось Альме Мадригаль. Та восторженно захлопала в ладоши, прямо как ребенок, получивший давно приглядевшуюся игрушку.              — Это ведь замечательно! Большие семьи — это то, на чём держится наше общество! Жду не дождусь, когда выйдет понянчить правнуков! И Мирабель, наконец, перестанет растрачивать свои таланты попусту.              Этот укол задел Камило. Антонио, даже не подозревавший, что речь идет о нем, продолжал кормить игрушечного ягуара. Как бы сильно Мадригаль не ревновал брата к новой соседке, было глупо отрицать очевидное — он успел привыкнуть. И от мысли, что потом Мирабель будет проводить всё своё время с сестрой, нянча её спиногрызов, стало очень тоскливо.              «Будет меньше повода тусоваться вместе»              — Мама, вы меня пугаете. — Наконец, Августин обрёл дар речи. — Пожалуйста, не нужно планировать жизни всех девочек вот так вот.              Альма раздраженно заскрежетала зубами.               — Что тебе не нравится?              — Например, то, что вы видите Мирабель нянькой. Она тоже молодая девушка и у неё должна быть своя жизнь. К Исабелле это тоже относится, между прочим.              — Жизнь? У Мирабель? — Старческий смех напомнил крик ворон. — Какая у неё может быть жизнь?              Краска залила лицо Августина. Тот виновато посмотрел на ошеломленную дочь, после чего негромко сказал:              — Личная. Ей уже семнадцать. В таком возрасте нужно… Ну… — Августин мучительно покраснел. — С мальчиками… Ну… Встречаться?              Альма снисходительно покачала головой.               — Не думаю, что ей это подойдет. Милый, милый Августин, некоторые сокровища должны оставаться внутри семьи. Понимаешь? Когда Исабелла выйдет замуж, ей понадобится помощь. Тогда Мирабель будет просто не до мальчиков.              Гнев опалил щёки. Как же Камило возненавидел эту женщину перед собой! Кем она вообще была, чтобы выбирать за Мирабель?!               — Да и с кем здесь можно встречаться? — Альма покачала головой и с немым обожанием посмотрела на Мариано. — Все хорошие парни уже у нас. Боюсь, больше в Энканто искать нечего.              — Ну… Она ведь уже встречается, не? Ну, с Камило?              Ещё никогда Мариано Гузман не рыл себе могилу так усиленно.